Отцвели хризантемы...

 (Николаю Харито  автору известного романса  посвящается…)

                Он  по жизни летел.  И не чуял беду
      Презирая   условности быта… 
                Отцвели уж давно хризантемы  в саду
Только имя его не забыто.   
(Слова  автора)   
               
                ВСТУПЛЕНИЕ         

Как же ты печальна
Осень на Кубани,
Как же вы безлюдны
Голые поля.

Пасмурная серость 
Скукой душу ранит,
И стоят уныло
Свечки-тополя.
 
Тучи наплывают
Бесконечной  цепью,
Целый день  лениво
Дождик моросит,

Птицы улетели,
И туман над степью
Неподвижно - белым
Саваном висит.

                ГЛАВА 1

-  Проходи, поручик,  рядом есть местечко,
Ты, наверно, тоже из госпиталей,   
Скоро  здесь в вагоне   разгорится,   печка,
 А  тогда  и ехать будет   веселей.

- Бестия - кондуктор уголёк  припрятал,
И дровами топит, чтоб ему не жить,
Я чуть-чуть попозже  подскажу ребятам
Пусть его научат правильно служить.

- Здесь мне все знакомы, все свои казаки,
Едем  по призыву   в полк двести восьмой,
Мы давно  мечтаем о хорошей драке,
Чтобы поквитаться с красною чумой.

- Мы их потеснили  чуть не до Ростова
И погоним  дальше, нам ведь не впервой,
А они упрямо  сюда лезут  снова
И ведут их  Жлоба,  Кочубей и Рой.

- Вы располагайтесь, господин поручик,
Пусть у нас сегодня здесь  не гранд-отель
Но,  ведь вы из наших,  не из белоручек,
Вам заменит бурка мягкую постель…

Молодой  поручик отвечал с улыбкой:
- За заботу, сотник, вас благодарю, 
Вам не подчиниться было бы ошибкой
Я сейчас устроюсь, только покурю.

- Ну, а офицером стал  я лишь  недавно.
Год назад  окончил  школу юнкеров.
Был сюда направлен.  Воевал исправно,
Добиваясь  места в лучшем из миров.

- Не  бежал трусливо от  штыка и пули,
И сражался только  в боевых частях,
Бил  Махно  и красных, ведь они дерзнули
Посягнуть на   Бога  и российский стяг.

- Только не по сердцу мне войны игрушки,
Я ведь композитор и чуть-чуть поэт,
А когда грохочут  где-то в мире  пушки
Там,  среди страданий,  места музам  нет…

-  Кстати, как зовут вас, дорогой попутчик?
- Кличут все Ермилом...
                Значит, Ермолай!..
Ну, а я на службе для солдат поручик,
А для  всех знакомых  просто Николай.

- Николай Харито, чтобы быть точнее,               
Мать моя гречанка,  в Киеве сейчас
Две мои сестрёнки там остались  с нею,
И война, конечно,  тягостна для нас.

- Здесь, в степи кубанской где-то в Тихорецкой,
Друг мой, Козачинский  служит как   в раю,
И по старой дружбе университетской
Он меня на свадьбу  пригласил  свою…

- Николай, постойте…Вы не тот Харито
Чей романс  в России на слуху  у всех,
Ваши хризантемы   очень  знамениты
И  за это выпить было бы не грех.

- Да, вы правы, сотник, слава-озорница,
Ткнула в меня пальцем  года  три  назад,
Написал я эту скромную вещицу,
Чтобы заработать  хоть чуть-чуть деньжат.

- Только, извините, я устал немного
 Выпить я не против, но не в этом суть,      
Нас ведь ожидает  дальняя дорога,
Я  б хотел  немного  просто   отдохнуть.

И, укрывшись буркой, задремал поручик,            
Или показалось, что  ушёл он  в сон,
Только отблеск славы, будто  солнца лучик,
Осветил   холодный, старенький  вагон…               

                ГЛАВА 2

Тихо проплывали  за окном вагонным
Церкви и погосты,  люди,  хутора,
Мир казался тусклым, мир казался сонным -
Осень на Кубани  скучная пора.
 
Словно  черепаха полз на север поезд,
Тих  был  и печален  благодатный край,
Если  тёплым летом  в поле рожь  по пояс,
Осенью здесь слышен лишь вороний грай.

И под стать погоде на душе тревога,
В суете вагонной  сон уходит прочь,
Не заснул поручик. Помолившись Богу,
С непонятным чувством он встречает ночь.

Прячутся в  тумане рощи и станицы
И под монотонно - ровный стук колёс
В памяти всплывают  дорогие лица, 
И глаза сестрёнок мокрые от слёз.

Солнечная  Ялта, ласковое море,
Тихая Алупка и сосновый лес,
Где  ещё мальчишкой он, не зная горя,
Бегал с  детским  луком словно ирокез.

Там, познав впервые к музыке влеченье,
Перед инструментом Коля замирал,               
И  на пианино не для развлеченья,
А по воле сердца классику  играл.

С Бахом и Шопеном дружески общался,
Пётр Ильич Чайковский   был его герой,               
Мастерством мальчишки  даже восхищался 
В Ялте отдыхавший Николай второй.

А потом Одесса, Киев златоглавый,
Первые романсы – радость юных лет…   
В университете изучал он право,
Но не смог закончить  университет.

Время было жёстким  и чуть-чуть безумным,
В мире оголтелом  шла   давно  война,
Ведь в сердца людские  кто-то так  бездумно
Бросил  неприкрытой  злобы семена.

Много расплодилось партий  разномастных,
Всюду по России шёл жестокий бой.
Где-то били белых, где-то били красных,
А Махно с Петлюрой дрались меж собой.

Русские  свободу кровью добывали,
Над страной клубился дым больших костров,
Колю, как и многих, мобилизовали   
И определили в школу юнкеров.

Будущий поручик  пережил немало
Но не потерял он к жизни интерес,
В трудные  минуты   музыка спасала,
Уводя на время в  светлый мир чудес.

Музыка… Он вспомнил тёплый  день осенний,
Тот необъяснимый  вдохновенья транс,               
В нём тогда проснулся  музыкальный   гений
Сотворивший чудо - сказочный романс.

В  сердце пробудился  тот мотив любимый,
Может, жизнь прожил он  только лишь затем,               
Чтобы здесь услышать,  еле уловимый,
И такой знакомый  запах хризантем…

ГЛАВА 3

…За окном  тянулись  будки, полустанки,
Станции: Динская, Кореновск, Челбас,
Ветхие избушки, как птенцы-подранки               
Выставляли  бедность  миру  напоказ.

Наконец, подъехал поезд к Тихорецкой.
На перроне людно. Освещён вокзал.
Козачинский  здесь же.  Он  с улыбкой светской
Колю всем представил и облобызал.

- Познакомьтесь, дамы,  - Николай Харито,
С университета были мы на «ты»,               
И  скажу вам сразу - он не волокита,
Но большой  ценитель женской красоты.

- Ну, а это, Коля, - Софья Гонсерова, -
Софочка   согласна   стать моей женой.
К бракосочетанью всё уже готово
Свадьба состоится в этот выходной.

- Рядом с нею Вера. Правда, они схожи?
Что ж тут удивляться – сёстры-близнецы,
Наша Вера скоро выйдет замуж тоже
Есть в краю кубанском  на неё купцы.

- К  ней совсем  недавно и жених приехал.
 Подойдите ближе, господин барон,
Пользуетесь, право, вы большим успехом
Дамы окружили вас со всех сторон.

- Вы ведь из столицы прибыли недавно?
 Как под  игом красных  Петербург живёт?
 Говорят, что власть там очень уж злонравна,
В каждом доме пушка или пулемёт.

- Познакомьтесь с Колей. Здесь между боями
Нашим милым дамам мы сдадимся в плен.               
Вы, надеюсь, скоро  станете друзьями,
Офицеры - братья, правда, Бонгарден?

- А сейчас прошу вас в ресторан  на ужин,
Ждут вас шампиньоны,  устрицы и ром,
Тем же, кто с  дороги, кому отдых нужен,            
Распахнёт объятья наш  уютный дом.

- Ну, а завтра –  свадьба. В два часа венчанье,
Здесь неподалёку есть  прекрасный  храм.               
Колокольных  трелей  чистое  звучанье
Господа защиту  обещает нам.

 

- Кстати, храм  построен был казачьим кошем ****
Жители тряхнули для него мошной,               
Скажем же спасибо господам хорошим
За такой подарок  для  земли  родной…

ГЛАВА 4

Николай проснулся утром очень рано
Не спеша оделся, чуть перекусил,
За окном стояла пелена тумана,
Временами мелкий дождик моросил.

Грустно и тоскливо. Полусумрак  сонный
Смутно отражался   даже в зеркалах,
Свечка  догорала под большой иконой
И в углах, казалось,   затаился страх.

Наскоро одевшись, вышел он из дома,
Чтобы осмотреться, проводить рассвет,
В этом тихом месте всё так незнакомо,
И войны как - будто даже близко нет.

Медленно прошёл  он  улицей   недлинной
Лужи, грязь и слякоть, низкие дома,
Вот синематограф  с вывеской  старинной
Два гостиных дома, грязная корчма.

Сразу  за  вокзалом, с рестораном рядом,
Роща из акаций  издавна  стоит,
Здесь её любовно  называют садом,               
Но, наверно, это местный колорит.

А чуть-чуть подальше ,  в утреннем тумане,
Храм вознёсся к небу гордой головой.
Он  казался   чудом  в этой глухомани  -
Христианской веры   славный часовой.

Николай услышал мягкий и певучий,
За душу берущий  колокольный звон,          
Сразу будто  солнце вышло из-за тучи,
Стал светлей и чище серый небосклон.

Вспомнил  он о крымском старом палисаде,
Что-то шевельнулось в сердце горячо…
И в минуту эту  кто-то его сзади
Мягко, даже нежно, тронул за плечо.

- Вы  не заблудились, дорогой поручик?
Здесь? Один?  У храма?  Мы удивлены.
Или вас за что-то  крепко совесть мучит,               
Или вы в кого-то просто влюблены?

- Может быть, из дам вас кто-нибудь обидел?
Если так, то надо   меры  принимать…
Полуобернувшись,  Николай увидел       
Софочку  и Надю, их отца и мать.      

Засмеявшись,  Надя продолжала тихо: 
- Мы идём на службу,   вон наш тарантас,      
Чтобы  не пристало никакое лихо,
Лучше помолиться в церкви лишний раз.

- Ведь сегодня праздник  бракосочетанья,                12
Ну, а  свадьба Сони, праздник для меня,
Вы уж не забудьте, в два часа венчанье,
Ждём вас в этом храме  к середине дня.

ГЛАВА 5

Вот и совершилось чудо обрученья
И священник молит Господа о том,
Чтобы  молодым Он дал благословенье   
Перед аналоем и Святым Крестом.

Гимн звучит церковный: « Слава Тебе, Боже…       
Тонкой струйкой вьётся  от курильниц дым,
Прихожане певчим  подпевают тоже,
От души желая  счастья   молодым.

Два венца  надеты  и жених с невестой               
Пьют из общей чаши красное вино,
И идут по кругу. Это значит вместе,
Им пройти по жизни будет суждено.

Прозвучал молебен  как благословенье,
Колокол  зашёлся трелью  неземной,
И под  это  с неба, посланное  пенье,
Молодые стали мужем и женой.

- : -

Небо предзакатным  пламенем пылало,
Зажигались в окнах свечи-огоньки,
В этот день станица пела и плясала
Отдохнуть по-русски   любят казаки.

Танцы, песни, шутки, радостные лица,
Ресторан  достоин высшей похвалы,
И вино в бокалах  радужно искрится,
И от снеди вкусной ломятся столы.

А невеста  Софья – просто загляденье,
Ей к лицу  богатый   свадебный наряд,
Гости  веселятся и без  сожаленья
Деньги и подарки  молодым дарят.

Николай  сегодня  на почётном месте,
Рядом с  Козачинским  и его женой.
Он слова восторга говорит невесте,
Развлекает Надю речью озорной.

Дамы вьются стайкой около поэта,
Он для них мессия, признанный кумир,
Да ещё красавец и любимец света,
Чьи стихи  и песни  покорили мир.

Надя тоже смотрит на него влюблённо,
Неужели в жизни появился  ОН,
Ей уже нет дела до её барона
А барон, конечно, зол и разъярён.

Пьёт за рюмкой рюмку он,  не уставая,
Говорят, что водка -  смелость забияк,
С ненавистью смотрит он на Николая
И мешает пиво, водку и коньяк.

Агния Петровна, мать  Софи  и   Нади,
Подошла к Харито: - Чтоб уйти от сцен,
Дорогой поручик, выйдем, Бога ради,               
Пусть угомонится  пьяный  Бонгарден.               

ГЛАВА 6

Сад  грозил прохожим  мокрыми ветвями,
Тучи закрывали  лунное пятно
В парковой аллее, словно в стылой яме
Было неуютно и  полутемно.

Вдруг  шаги чужие  Николай услышал
(Благо в это время ветер  чуть утих),         
Кто-то  вслед за ними  в сад осенний  вышел,
На дорожке узкой   догоняет их.

И  барона  голос: « Вот вы где, поручик       
Что же вы исчезли, бросив  наших дам?
Вы бы им сыграли, или спели лучше
Говорят, вы мастер  всяких мелодрам.

 Только  зря  вы  вышли  на мою дорогу,
 Зря  вы замахнулись  на  мою любовь…
Я сейчас убью вас, и молитесь Богу,               
Нам не доведётся  повстречаться  вновь.

Я убью вас тут же и  не пожалею,
С детства ненавижу всяких прилипал…»
И  раздался выстрел…. На  песок аллеи,
Тихо и без стона Николай упал.

На   случайный  выстрел   выбежали гости,
Помощь оказали, только что с того…
На столе  венчальном, словно на погосте
Положили тело мёртвое его.

Так и не допил он своего бокала,
И прошёл по жизни только лишь затем,
Чтобы в целом мире  музыка рыдала
Над  кустом увядших белых хризантем.

                - : -

А барон - на   деле  трус  неисправимый,
С места преступленья, убежавший  прочь,
Словно  дикий заяц, волками  гонимый
Без предупрежденья  просто канул в ночь.


ПРИМЕЧАНИЯ

ШТРИХИ БИОГРАФИИ
          
Николай Харито родился 19 декабря 1886 года в Ялте. Его  отец,   Иван Петрович Иванисов, был горным инженером из семьи состоятельных русских дворян с армянскими корнями. В 1884 году он был направлен в Ялту для строительства дорог на южном побережье, в том числе и для прокладки трассы к будущему дворцу последнего российского императора – Ливадию. По причине «особо важного задания» он был вынужден надолго оставить в Санкт-Петербурге семью. Именно там, в  Ялте, Иван Петрович встретил красавицу-гречанку, и это решило его дальнейшую судьбу. Мать будущего маэстро, Надежда Георгиевна Харито, была гречанкой и происходила из балаклавских мещан, Официально жениться на ней при живой законной супруге Иван Петрович не мог. Оставался только один вариант - гражданский брак. И в этом счастливом, но не узаконенном браке, кроме Николая, родилось еще четыре дочери, сестры Николая - Вера, Лида, Елена и Надежда. В связи с тем, что официально Иван Петрович и Надежда Георгиевна не были женаты, все дети получили фамилию матери. Иван Петрович был  богатым человеком, имел в Ялте роскошный особняк, а в Алупке  сосновый лес площадью 22 гектара. В этом лесу он хотел открыть частный санаторий для больных туберкулезом, поскольку и сам страдал этим недугом, что, со временем, сказалось и на Николае.
В обществе  отца  будущего композитора  уважали. В его доме  часто  бывали именитые гости из Москвы и Санкт-Петербурга. Однажды в их доме  остановился  с семьей и сам Николай II, а юный Коленька исполнял для августейших особ фортепианные пьесы.
Коля  был  одаренным   мальчиком. Он виртуозно исполнял произведения Баха, Бетховена, Шопена, Чайковского и любимого Сергея Рахманинова, что отмечалось гимназическим начальством похвальными грамотами. Но была у него одна особенность - играл он не по нотам, а по своей музыкальной памяти. А его школьными друзьями по гимназии были будущий детский писатель и поэт Самуил Яковлевич Маршак и Пинхус Лазаревич Вайнер - будущий революционер Павел Войков. Вообще,  ялтинская гимназия, была    матерью  многих  российских  талантов, ведь членами опекунского совета ее были Екатерина Пешкова (жена Максима Горького), Антон Павлович Чехов, а музыкальными наставниками – Федор Шаляпин и Сергей Рахманинов.
В 1907 году, по служебной необходимости, семья Иванисова - Харито переехала в Киев, и Николай становится студентом Киевского университета, а точнее, Императорского университета Святого Владимира. Как один из лучших выпускников Ялтинской гимназии, он сначала становится студентом физико-математического факультета, но затем переводится на юридический.
Но, оставаясь студентом, Николай Иванович жил и своей студенческой жизнью. В это время он примыкает к той части студенчества, которая участвует в политических забастовках и антиправительственных демонстрациях, за что попадает в «черный список». Сын обрусевшего армянина и гордой гречанки, впитавший с молоком матери бунтарство и дух борьбы за правду, не мог находиться в стороне от тех событий. 
 Как всякий порядочный студент того времени, не раз бывал на грани отчисления за участие в «революционной деятельности». Один раз – за  демонстративное исполнение «Марсельезы» при намеренно раскрытых окнах. В другой,  -  за волнения, связанные со смертью Льва Толстого. Тогда в агентурных донесениях говорилось, что студент Харито протянул по коридору полог с надписью «Вечная память Льву Николаевичу Толстому».
Это время для России было неспокойным.  После  убийства  Столыпина в   1907 году  по всей стране  началась настоящая  охота на  социалистов и  эсеров. Имя убийцы Столыпина – Дмитрия Богрова, было проклято. Полиция  преследовала  всех друзей Богрова, среди которых оказался и Николай  Харито.
 Николай участвует в многочисленных студенческих политических сходках, даже становится членом партии эсеров. За выступления против правительства уже в конце первого курса будущего законодателя отчислили из вуза вместе с 720 студентами.  После неоднократных обысков на его квартире Николай был арестован на основании доноса ротмистра Кулябка, а затем он был выслан под надзор полиции в поселок Пинегу Архангельской губернии на три года. Это случилось в  феврале 1911 года. Поселили их как «политических» отдельно от уголовников в теплых бараках. Кормили сносно, предоставляли определенную свободу передвижения. В качестве трудовой повинности назначили валку и обработку леса. Николай Харито к тому времени был уже женат, и его молодая супруга Мария Олимпиевна Федорович последовала за ним в Пинегу. Он и здесь, на севере, не переставал писать стихи, сочинять музыку. Одно из  произведений  этого периода - «Третью ночь бушует вьюга» - посвящено друзьям-ссыльным.
В Пинеге Харито заболел - врачи нашли у него начальную стадию туберкулеза. Стали жаловаться на здоровье и другие ссыльные. Их коллективные жалобы, направляемые в столицы, возымели действие: царское правительство, против которого они так отчаянно боролись, выдало им разрешение на выезд «для специального лечения» в Швейцарию с зачетом срока лечения в общий срок ссылки.
После возвращения из Швейцарии в Киев Николай Харито был вынужден искать работу, ибо на восстановление в университете рассчитывать не приходилось. Недолго думая он отправился туда, где впервые прозвучали «Хризантемы», ставшие его талисманом. Главному режиссеру Театра миниатюр Матвею Тимофеевичу Строеву сразу же пришелся по душе этот молодой человек, многое умеющий и готовый хоть работать тапером, хоть оформлять музыкальные спектакли, хоть писать музыку к театральным постановкам.
К тому же имя 27-летнего композитора, бывшее тогда уже у всех на слуху, служило своеобразной визитной карточкой. Для начала Строев взял Харито тапером, потом настолько расположился к новому сотруднику, что предложил ему место гувернера его детей.
Вскоре Николай Харито стал другом семьи Строевых. Через некоторое время он стал получать авторские отчисления от публикации своих произведений: его романсы пользовались огромным спросом, тиражи их нот постоянно возрастали. Харито обрел, наконец, материальную независимость, но расстаться с семьей Строевых уже не мог, влюбившись в юную дочь Матвея Тимофеевича Татьяну.
Между тем в огромной киевской квартире Строева поселилась и Надежда Георгиевна Харито с дочерьми, сняв несколько комнат. Матвей Тимофеевич видел в Николае преемника своего театрального дела. Николай и Татьяна переехали в отдельную квартиру, на Пушкинской, 10. Сочетаться официальным браком не могли: Мария Олимпиевна не соглашалась на развод.
Период с 1913 по 1915 год - самый счастливый и плодотворный в недолгой биографии композитора. Это время создания   его лучших романсов, фортепианных пьес, мелодекламаций.
Николай Харито  был необыкновенно красив и талантлив. В него нельзя было не влюбиться. Его обожали завсегдатаи модных киевских салонов и  фешенебельных гостиных.
В 1914 году началась мировая война. Из-за болезни легких Николай Харито не прошел медицинскую комиссию и на фронт не попал. 13 февраля 1915 года он вновь восстановился в университете, но получить высшее образование так и не смог: несмотря на заключение медицинской комиссии его все же призвали в армию.
В прошении, поданном на имя ректора студентом третьего курса юридического факультета Н. И. Харито, говорится о приеме последнего «1 октября сего года (1916) юнкером в Николаевское Киевское пехотное военное училище». 22 марта 1917 года Николай Харито окончил училище, далее служил на Соломенке, там, где сейчас Национальная академия МВД. Через год был призван в войска генерала Деникина.
Происходящие в стране политические события  застали Н. Харито врасплох. Он, в недавнем прошлом, — борец с самодержавием, разделявший передовые идеи либерально настроенного студенчества, осужденный царской властью за революционную деятельность, волей обстоятельств оказался в лагере белогвардейцев и защитников монархии.
Трагическая смерть
Николай Иванович служил при штабе Антона Деникина в Екатеринодаре (ныне Краснодар). И в один из дней начала ноября 1918-го он был приглашен своим соучеником по институту Козачинским на свадьбу в станицу  Тихорецкую на Кубани. Здесь  была относительно мирная жизнь. Работал театр, синематограф, рестораны ждали гостей. В этом маленьком городке было много беженцев из Петербурга, Москвы. Все пережидали смутное время в относительно тихом месте.
Казачинский  женился на  одной из  двух сестёр-близнецов - Софье Гонсеровой.  Вторую девушку звали  Вера. Этим близнецам шел 19-й год и их с трудом отличали друг от друга. Жених Веры, офицер, барон Бонгарден, приехал сюда на свадьбу из Петербурга.
      За неделю до происшедших трагических событий Козачинский познакомил Николая со своей будущей женой и ее сестрой Верой, которая, видимо, сильно заинтересовалась Николаем. А он, как всегда, стал душой общества, в центре внимания. И когда Николай с вдохновением исполнял на свадьбе на фортепиано свои произве¬дения, не забыв и свой замечательный романс “Отцвели хризантемы”, то все женщины собрались вокруг него, но особенное внимание к нему проявила Вера.
    Бонгарден заметил охлаждение отношений к себе с ее стороны и решил, что причиной этому было знакомство с Николаем. За свадебным столом между мужчинами возникла пикировка, приведшая к серьезной ссоре. К тому же, ревнивый барон уж слишком “перебрал”.
      У Николая была такая особенность в характере, что он никогда не выпивал более одной рюмки вина. Был он трезв и в полном рассудке.
      Мать Веры, заметив происходящее между ними, предложила Николаю вместе с ней выйти в сад. Вслед за ними вышел окончательно опьяневший  барон. Догнав их  на аллее, он одним выстрелом в упор,  убил Николая. Пуля попала в область правого легкого, а потом рикошетом ударила в сердце. Это было настоящее, не¬объяснимое и подлое убийство ни в чем не повинного человека.
      Не было никакого поединка — «суда чести», когда оскорблен¬ный офицер, барон или князь вызывал своего противника на дуэль, как это было принято в те времена, но запрещалось. Говоря об этом, следует вспомнить подобные случаи, которые привели к гибе¬ли великих поэтов А. Пушкина, М. Лермонтова. Нет, ничего подоб¬ного здесь не было. Просто зверское неосознанное убийство из-за ревности обезумевшего офицера.
    На крик женщины сбежались люди, пытаясь оказать помощь Николаю, но она уже была не нужна ему. Это случилось 9 ноября 1918 г. Так трагично ушел из жизни, не доживший до возраста Ии¬суса Христа, талантливый композитор и поэт. Стоит только поду¬мать — сколько десятков новых романсов не увидели в мире наша культура и искусство.
    Тело убитого перенесли в дом и положили на стол, а вокруг его изголовья рассыпали белые хризантемы из букетов невесты. Об этой страшной истории  родственники Харито  узнали от мужа родной сестры Николая – Веры, присутствовавшего на свадьбе.
    В ту секунду, когда прозвучал выстрел и Николай Харито замертво упал, сраженный пулей ревнивца-офицера барона Бонгардена, в соседнем зале, где праздновали свадьбу, кто-то запел тихо-тихо: "Отцвели уж давно хризантемы в саду". Автор романса лежал, истекая кровью, и улыбка застыла на его прекрасном лице.
        Перед похоронами  Николая  положили в гроб в военном мундире. Он лежал в нем тихий, огорченный и красивый, как в жизни. Погребен   был Николай  12 ноября на местном кладбище в Тихорецке. Родные из Киева  на похороны приехать не смогли, так как  время было тревожное, а дороги опасные. Сохранилась фотография могилы, сделанная кем-то по этому случаю, которая была окружена железной решетчатой огра¬дой. Над нею возвышался  деревянный крест с таблицей, на которой была сделана надпись:
                Композитор Николай Иванович Харито  1886-1918

 А рядом, в ограде, у могилы кто-то заботливо установил скамейку для посетителей…
 Впоследствии   мать  Харито,  Надежда Георгиевна, перевезла тело сына в Киев, где  и похоронила его на Лукьяновском кладбище. Могила  автора великого романса находится рядом с могилой его сестры Елены, умершей от "испанки".
      В 1948 году Надежда Георгиевна Харито и сама обрела вечный покой рядом с детьми…

Долго стоял на их могиле большой деревянный крест, привезенный еще с  Кубани. Впоследствии он отрухлявел, надписи стерлись, и немногие знали, кто  спит под ним  вечным сном.            
Могила поэта и композитора долгое время была заброшена. Удивляться этому нечего. Для «новой власти» Николай Харито был выходцем из «непролетарской» семьи, к тому же, служивший в Белой гвардии. А его романсы в «лихие тридцатые» считались мелкобуржуазным пижонством старорежимного искусства… И только в далеком эмигрантском зарубежье  помнили и исполняли «Отцвели уж давно хризантемы в саду». Но, тем не менее, и на родине композитора были люди, которые делали все возможное и невозможное, чтобы вернуть имя Николая Харито из небытия. Можно только в ноги поклониться всем, кто по крупицам собирал сведения о Николае Харито, сохранив, тем самым, память о нем, тем, кто заказал новое надгробие…
               
      А как  сложилась  судьба Бонгардена?
      Друзья Николая  хотели устроить над ним самосуд, но вызванный военный патруль забрал  барона  на гауптвахту.  Через несколько дней ему удалось скрыться.  Впоследствии стало известно о том, что Бонгардена судили, но он был оправдан, так как  на деникинском суде  представил дело так, что он стрелял  не в своего соперника, а в  революционера…
      Решением командующего он был разжалован в рядовые и  направлен  в 1 армейский корпус  генерал-лейтенанта Казановича.  Кстати, Казанович и  ходатайствовал о помиловании Бонгардена.    Дальнейшая его судьба неизвестна…
     …  В ряду №11 покоится прах Николая Ивановича Харито. Его короткая жизнь вместила и безоблачное обеспеченное детство,  и   университетские годы учебы, и короткую армейскую службу. На его могиле (под №44)   посетители всегда оставляют букеты  хризантем…

 «Отцвели хризантемы»

В том саду, где мы
с Вами встретились,
Ваш любимый куст
хризантем расцвел.
И в моей груди
расцвело тогда
Чувство яркое
нежной любви…

Отцвели уж давно
хризантемы в саду,
Но любовь все живет
в моем сердце больном.

Опустел наш сад,
Вас давно уж нет,
Я брожу один,
весь измученный,
И невольные
слезы катятся
пред увядшим кустом
хризантем…

Отцвели уж давно
хризантемы в саду,
Но любовь все живет
в моем сердце больном.               

*   Дмитрий  Жлоба   -  Весной и летом 1918 один из  легендарных командиров  Красной армии. Командовал полком, бригадой и «Стальной» дивизией в боях против белогвардейцев на Кубани и Северном Кавказе.
 В октябре 1918, рассорившись с главкомом 11-й Красной армии Северного Кавказа Сорокиным, Жлоба увёл свою дивизию с кавказского фронта на царицынский. «Стальная» дивизия совершила 800-км поход от ст. Невинномысской до Царицына и нанесла 15 октября удар по тылам войск генерала П. К. Краснова, оказав решающую помощь защитникам Царицына и сохранив город от сдачи.
    Награжден двумя орденами Красного Знамени (первым — за умелое руководство частями 1-го конного корпуса и личную храбрость, вторым — за боевые отличия при установлении Советской власти в Грузии) и золотым революционным оружием.
    Арестован НКВД в апреле 1937 во время командировки в Москву как «главный организатор и командир повстанцев на Кубани».
10 июня 1938 в Краснодаре на закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР был приговорён к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор приведён в исполнение в тот же день.
 
**  А. С. Рой - начальник штаба    3-ей Кубанской кавалерийской бригады.

***   Иван Кочубей.  В начале 1918 года с братом и тремя станичными друзьями организовал конный красногвардейский отряд, во главе которого участвовал в обороне Екатеринодара от Добровольческой армии. С июня — командир конного полка, осенью командовал 3-й Кубанской кавалерийской бригадой.
В феврале 1919 года Кочубей был обвинён советскими властями в «партизанщине и анархии». За этим последовал приказ о разоружении бригады и аресте её командира. 18 февраля 1919 года к селению Промысловка, где находился Кочубей, выступил отряд пехоты, артиллерийская батарея и броневик. Утром из селения появилась кочубеевская кавалерия. Перед заслоном бригада остановилась, представителю штаба армии было заявлено, что «они против своих не пойдут, что они идут к Ленину и Троцкому жаловаться на то, что их продали». В ответ ударил пулемётно-артиллерийский огонь. Теряя убитых и раненых, бригада отхлынула обратно в Промысловку.
В ночь на 19 февраля 1919 вместе с женой, начальником штаба А. С. Роем и группой из 8 бойцов Кочубей выступил из селения Промысловка через пески в направлении Святого Креста, где надеялся встретить части Д. П. Жлобы. Поход по зимней пустыне завершился трагически. Многие люди погибли, а сам Кочубей, заболевший тифом, его жена и несколько уцелевших бойцов попали в плен к белогвардейцам. Приговором военно-полевого суда Кочубей был повешен на базарной площади в городе Святой Крест (ныне — Будённовск) 22 марта 1919 года.
НИКОЛАЕВСКИЙ ХРАМ  в г. Тихорецке. Инициатором постройки Николаевской церкви был Александр Кудрин.  Он же был  первым и единственным её  настоятелем. В 1937 году А. Кудрин был арестован   по подозрению  в  антисоветской пропаганде.   Следователь,  занимавшийся делом Кудрина, требовал  от священника  признания своей вины, отречения от веры. Но, даже, несмотря на пытки, А Кудрин остался верен своим убеждениям. Как враг народа он был расстрелян 10 января  1938 год. В 1942 году во время налёта на город немецкой авиации в  храм попала бомба.  Храм частично был разрушен. После войны  здание храма стало использоваться под складские помещения, потом его приспособили под клуб. В 1952 году здание было взорвано,  и на его месте  спустя 20 лет была сделана пристройка  к железнодорожному техникуму.
      Напротив здания храма, всего в 300 м. находилась и находится школа 36, в которой учился автор этих
строк.  Когда взрывали храм, школьникам запретили выходить из здания школы, и они  наблюдали за происходящим из её   окон. После первого взрыва здание храма  не было разрушено до конца. После второго взрыва храма не стало. 

ТАРАНТАС.  Тарантас — четырёхколёсная конная повозка на длинных дрогах (продольной раме), уменьшающих дорожную тряску в длительных путешествиях. Была распространена в России первой половины XIX века. Рассчитана, как правило, на четырёх пассажиров.