Школьные годы или Снова Неуловимые

 Вспоминая свое трудное детство, и не менее трудные школьные годы мне всегда приходит на ум один и тот же видео файл, который, почему-то, считывается через магнитофон Яуза -206. Наверно потому, что там горит зеленый индикатор, который, как бы, считывает своим лучом все твои прожитые годы. Так вот, шел 1976 год, месяц сентябрь, и, конечно, он начался с Первого сентября, А как известно, первого сентября все нормальные дети нашей страны, и трудные дети также, идут в школы. Нормальные дети – в нормальные школы, а трудные дети – в исправительные. Бывают и исключения из правил. Таким Правилом был я. Меня все время пугали, что если я и дальше буду проводить вражескую агитацию среди одноклассников, то меня как раз и ждет такая школа. Однажды, когда уже никого не было в раздевалке, ко мне подошел учитель физкультуры. - Иванов, ты что-то говорил про "Голос Америки"? - Да, музыку слушаем, иногда и новости мелькают.
 - Я тоже слушаю радио, только это между нами. Если тебе интересно, то я еще и записываю песни на магнитофон. Запись не очень, но послушать можно. После этого, по физкультуре у меня были одни пятерки.
Возвращаясь в свое трудное детство, отмечу, что я был с детства начитанным мальчиком, а также мальчиком, слушающим вражеские голоса из Америки. Поэтому я с детства был в курсе всех политических настроений в стране и за рубежом. "Голос Америки" я стал слушать с 1971 года, благодаря старшему брату, которому на день рождения, мама купила радиолу - "Урал-111". Днем мы слушали пластинки, а по вечерам сидели около радиолы и вылавливали волну, которая постоянно уходила, но это было пол-беды, так как рука брата находилась все время на ручке настройки, и он ловко возвращал волну на прием. Со стороны это выглядело очень загадочно. Ночь, двое подростков сидят без света, и только свет от шкалы тускло освещает их одухотворенные лица. Помню, что я всегда клянчил: "Миш, ну дай мне, ну дай мне покрутить". И когда он мне доверял ручку настройки, то это было счастье. Я чувствовал, что я, как диверсант, пытаюсь из всего эфирного шума выбрать нужную мне информацию. Но, иногда, чекисты врубали "глушилки", и эфир заполнялся шумами, и нельзя было уже ничего услышать. Брат сильно возмущался, нервно курил в окно, и даже употреблял вслух слова, которые я знал, но не смел повторять. Понимал, что для этих слов я еще не дорос, и запросто мог получить подзатыльник от брата.Хотя, пару затяжек мне все-таки разрешалось сделать. Да, мы слушали, и думали, что вот где она, эта свобода слова.
И вот, наступило оно — первое сентября. Торжественная линейка. Шестой класс средней общеобразовательной школы. Все красивые. Девочки в белых передничках, у мальчиков на брючках стрелки, глаза рябит от красных галстуков. Все друг другу рассказывают, как провели лето. Кто-то был в пионерском лагере. Я молчал. А что мне говорить, когда я все лето провел в деревне. Там не было радиолы, и я просто чувствовал информационный голод, и ждал, чтобы побыстрее кончились уроки, и я бы смог утолить жажду знаний около радиоприемника, на своей любимой волне Голоса Америки. Когда учительница назвала мою фамилию, то я, непроизвольно, ответил: "Yes!".
–Что? - сказала учительница, - ЕС, - повторил я, и добавил с гордостью, что это на английском. Но учительница была не англичанка, а учительница русского языка и литературы. И она сказала, что русские дети должны говорить на русском. На что я ответил, что русские и английские дети – братья навек, и что связывает их крепко радиостанция "Голос Америки". Дальше разговор продолжения не получил — раздался первый звонок, и все разошлись по классам.
Директор торжественно сказал нам, что классным руководителем у нас будет, как и в прошлом году, Татьяна Ивановна. И что она выбрана единогласно педсоветом и родительским комитетом.  Так как это было закрытое голосование, я тут же высказал свои соображения по поводу проведения выборов. Директор строго посмотрел мне в глаза и сказал: Мал еще разбираться в таких тонких вещах, вот подрастешь, тогда получишь право, а пока твое право выполнять то, что говорят старшие. Я парировал высказывание директора и ответил, что оно конечно, может я и мал, но все-таки лучше подкован в вопросах Права, так как слушаю Голос Америки из Вашингтона. Слово «Вашингтона» я произнес с оксфордским акцентом, и у директора округлились глаза как будто перед ним вдруг оказался сам сэр Джордж Вашингтон.  Меня поддержало несколько учеников, которые, как выяснилось позже, слушали по ночам радио Монте Карло, и "Свободу Слова".
Так в нашем классе появилась первая оппозиция. Кстати, первая в школе, первая в районе, и вторая в городе.  Первое место в городе заняла оппозиция местных хулиганов, которые из какого-то принципа учились на одни двойки, и состояли на учете в детской комнате милиции. Из них потом выросли замечательные местные авторитеты, которые участвовали в жизни города, выделяли деньги на строительство новых объектов культурного воспитания нового поколения строителей коммунизма.  Но, вернемся к нашей детской оппозиции.
По вечерам мы находили единомышленников, названивая друг другу из таксофонов. Были такие счастливчики, у которых были домашние телефоны. И мы тут же единогласно выбрали их командирами — координаторами, а квартиры гордо именовались Штабами.  Штаб Западного округа, Штаб Восточного, и так далее... Эх, не хватало только конницы, и тачанок. В это время в кинотеатрах как раз шел фильм про Неуловимых Мстителях, и мы каждое воскресенье ходили на просмотр.  В шаговой доступности – новое слово привязалось, шаговая доступность – магазины, куры – гриль, шаурма, а раньше это была великая сила искусства – кино. Там проходили наши сходки. Все было по высшему разряду: пароли, клички.  Все как у старших товарищей – Ленин, Сталин. Это было наше первое подполье в городе. Один наш товарищ, слушающий Свободу Слова, рассказал однажды, что Сталин участвовал в ограблениях банков, и деньги отдавал товарищам по партии, на будущие славны дела. Но мы решили, что криминал нам не подходит, и мы пойдем другим путем, как когда-то Ленин сказал свой матери. Он ее очень уважал. И мы своих матерей тоже уважали и любили.
Мы не участвовали в сборе металлолома, макулатуры, не участвовали в жизни класса и школы. Мы выпускали свою стенгазету, которую вывешивали на первом этаже, пробравшись в школу ночью, спокойно проходя мимо вечно пьяного вахтера.
Классный руководитель свирепствовал. Нас постоянно вызывали на какие-то собрания.
Одноклассники нас клеймили позором, и угрожали, что нас не примут в комсомол, а значит, нам будет закрыта дорога в светлое будущее. И лица у них были такие, что попасть в это светлое будущее пропадало всякое желание. Мало того, директор придумал школьные Выборы, где кандидат на пост Директора – был он сам, помощник – наш классный руководитель, и секретарь комсомольской организации – сын директора, ученик, оболтус десятого класса. Голосование проходило по классам. Всем раздали листочки с вопросами. Листочки опускали в закрытые постовые ящики. Приобрела ящики школа в ближайшем отделении связи, по знакомству с одной родительницей. Она состояла в родительском комитете, и поэтому после стала главным родителем всех родителей, и получила право собирать денежные средства на нужды школы, директора, завуча, классных руководителей, утаивая, по идейным соображениям, денежные потоки от секретаря комсомольской организации, который все-таки таскал их у отца для покупки втихаря жевательной резинки у фарцовщиков.
По результатам Выборов оказалось, что против было несколько человек.  И вот, на линейке, нарушая все правила тайного голосования, директор назвал наши фамилии. По рядам раздался возмущенный вздох. У нас был возмущенный выдох, который по громкости децибел превзошел общий вздох.  На этом пленка обрывалась...Да, были времена. После мы, конечно, не были ни в какой оппозиции. Советская Армия нам прочистила мозги, и мы навеки остались верны заветам Ленина.  В полной уверенности, что государством должен управлять один человек. Этот человек - Царь.
Похоже, опять начинает создаваться оппозиционная группа. Жаль, таксофонов мало осталось, а сотовая связь прослушивается врагами из "Голоса Америки, Свободы Слова". Да, на ошибках учатся. Но зато больше стало домашних телефонов. Можно вечером, развалившись в кресле, с баночкой пивка, собрать единомышленников, и провести конференцию. Тем более мы уже стали взрослыми. Завтра пойдем в десятый класс. Надо же все-таки получить среднее образование, которое мы не получили до армии. Жвачки дадим сыну директора. Он уже много лет работает директором вечерней школы рабочей молодежи, а по-простому - ШРМ.
  А вечером в кино пойдем. Сегодня, как и тогда, забойный фильм дают, в 3 D – "Неуловимые Мстители".