Детская память

Ушли настоящие ветераны, свидетели огненных военных лет. Остались мы, их дети, которые только по фильмам и книгам, по рассказам участников войны знаем о горьких военных буднях. Сегодня нас, как ветеранов, усадили перед трибунами на скамеечки, говорили хорошие слова, и дети дарили  нам цветы …Мне было очень горько, ведь это не нам должны оказывать такое внимание, мы только потомки тех, настоящих ветеранов, многие из которых так и никогда не услышали слов благодарности. Не раз сжимала нервы в кулак, удерживая слёзы… Если бы всё это сегодня видели и слышали мои родители! Успокоил верный друг- Витюша Марусев: «Они же всё видят и слышат, ты что, Петровна, они же здесь, с нами»!» Я в расстройствах чувств запамятовала, что мы незримо связаны прочной нитью памяти с ними, временно отсутствующими… Мы и они – это единое человеческое образование, мы ближе, чем нам кажется. У Бога все ЖИВЫ!
После торжественных мероприятий чинно расселись за праздничным столом. Каждому было что сказать!
…Для меня 9 мая 45 года - страшный день! В этот день умирала наша мама. Нас, восьмерых, обняла, прощаясь со словами : «Сиротинушки вы мои!» Отца уже не было, в болезни ушла мать. Спасая меня от голода, самую слабенькую, бабушка отправила меня в деревню, где хоть как-то полегче было прокормиться.  У меня же все кости переломаны, живого места нет… (Моршина Тамара Яковлевна)
Эта женщина не воевала, но война прошлась и по ней: от постоянного недоедания, скудости харчей косточки стали настолько ломкими, что ломались, как сухие прутики…
… Нас у мамы двое было, когда началась война. Мне полгодика, брату три. «Только детей сбереги, всё у нас ещё будет, закончится война и заживём!»-прощаясь с матерью, просил отец. Уже в сорок первом его не стало, дом подожгли, уходя, фашисты. Раздетые и разутые, без крыши над головой -такое моё детство. Помню, зашла соседка, а мы сидим на полу на соломе вокруг миски с какой-то едой и по очереди едим из неё, передавая друг другу ложку. Одна у нас на всех и миска, и ложка. Заплакала соседка, выбежала и принесла нам ложки: «Прости, Мотя, новых нету!» Старая деревянная ложка – детское военное счастье! (Белякова Тамара Сергеевна)
... Когда война закончилась, мне уже 12 было. С другом поле пахали на лошадях. Часа в четыре возвращаемся с пахоты, а тут радость – война окончена! Победа! Мы с радости в соседнюю деревню, там водку на разлив продавали, из бочки насосом качали. Купили мы бутылку водки, как взрослые, сунули в карман пиджака – и до дому! Как выпили, и не помню, я ведь первый раз в тот день водку пробовал. (Агентов Сергей Борисович)
…На наш город немецкая авиация налетела. Красиво шли, стройно, по три самолёта. Развернулись над городом, и обратно, точно бросая бомбы. Ни одного магазина, склада, завода, электростанции  не осталось. Всё сровняли с землёй за один только вылет. И что интересно, по ним ни одного выстрела с нашей стороны не было, как бы и не было у нас защиты. Потом голод, организовали какую-то торговлю, где за деньги можно было взять 2 кг муки в одни руки. С ночи занимали очередь. Не досталось нам муки, рады были и отрубям. (не помню ФИО!)
Это всё говорили современные мне люди, уже привыкшие к хорошему питанию, одетые  и обеспеченные, но за спиной каждого маячила война: костлявая, кровавая, леденящая сердце…
Никогда им не забыть послевоенную нищету, полуголодное детство, когда ели всё, что давала природа: щавель, конятник, групу, семена акации, листья молодой липы, «пышечки»- плоды луговой манжетки, кочетки, крапиву, сныть…
 Боюсь, что не понять этого нынешней молодёжи, выросшей на сникерсах. Пусть никогда они не узнают лишений, жить в достатке и сытости – это хорошо. Но научиться   понимать цену, заплаченную предыдущими поколениями за их мирную сытую жизнь они должны!
9.05.17.