Снежная Единичка

Поэтический дневник о ВЕЛОпоходе первой категории сложности по Среднему Уралу (Свердловск – Верхний Уфалей – Свердловск).

     Текст - Татьяны Горбуновой (Погребинской)
     Фото - Николая Ляпина


ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
(30 апреля 1984 г.)

Мы ещё не знали, что нас ожидает завтра. А в ночь с 1-го на 2-е мая 1984 года в Свердловске и области выпало более полуметра снега. Движение транспорта в столице Среднего Урала было заблокировано.
Этот снег сопровождал нас в течение всего похода, потому и название у него такое.

ТРИДЦАТОЕ АПРЕЛЯ. Утро. Клуб.
Велосипеды, специи, тушёнка,
Которую нам разве что на зуб!
Глюкоза, вафли, и, конечно, пшёнка.

Пока распределяли общий груз,
Чтоб нам напомнить, что уже не рано,
И объявить официальный пуск,
Приехал в «Импульс»* вскорости Губанов**.

("Импульс" - название турклуба завода электроавтоматики. Валерий Губанов - наш куратор, руководитель городской секции велотуризма).

И, наконец, запас пампушек съев,
Проверив сумки и велосипеды,
Всем жителям подъезда надоев,
Мы двинулись – едва ли не к обеду.

Заехать по пути решили в ВОГ* -
Там тоже группа в «двойку» собиралась.
Сей факт Ирине маленькой помог:
Она уже до ВОГа кувыркалась.

(ВОГ – Всероссийское общество глухих. Мы заехали в принадлежавший ему Дворец культуры, при котором также существовал турклуб).

Был угол жёсткости предельно мал,
(куда смотрели слесари-иуды?)
И потому багажник совершал
Качания широкой амплитуды.

Губанов, Ляпин, ветреный Синицын
И наш механик в шапочке «жокей»
Пилили жесть, подкручивали спицы
И, в общем, груз пристроили о`кей!

Простились. В путь давно звала дорога.
Ирина благодарна: помогли!
Присели, встали, помянули Бога
И на педали дружно налегли.

Над нами в этот день кружился снег
И вороньё нам гибелью грозило,
Но мы на старте приняли разбег,
Какого нам до финиша хватило!

Проехали мы, правда, в этот день
Всего каких-то сорок километров,
Ведь нас ещё преследовала Лень,
Гонимая нам вслед попутным ветром.

Под вечер, дружно снизив свой разбег,
Решив, что в меру натрудили шины,
На «Дружбу» совершили мы набег,
Пионерлагерь «Пневмостроймашины».

Там тётя Нина, отложив дела,
И, как и мы, виня во всем погоду,
Нам целый корпус на ночь отдала:
Три комнаты и женщина у входа*.

(Женщина была нарисована на мятом листочке и прикноплена на входной двери)

У женщины был маленький изъян:
Одна её нога была измята,
Совсем не по погоде сарафан,
И, как Христос, она была распята.

Но мы, боясь, что отберут жильё,
Решили хором: женщина – красотка!
И, кроме прочих плюсов, у неё
Должна быть интересною походка!

…В одну палату скучили «коней»*.
"Молодожён" тотчас пошел рыбачить,
Завхоз Ирина – суп варить, и ей
На побегушки Ляпин был назначен.

(Кони - одно из названий наших велосипедов. Далее в тексте названия варьируются. "Молодожёнами" группа окрестила семейную пару Горбуновых).

Три женщины уселись на пол шить
И тотчас заработали проворно.
Иначе просто не могло и быть –
На них влиял Синицын благотворно.

Сам, правда, в руки он иглы не брал:
- У нас пока на женщин не банкротство!
К тому ж я занят был: осуществлял
Я общее над ними руководство!

Шитьё, рассказы, ужин, - масса дел!
Поели, вы… попили и попели.
И незаметно вечер пролетел:
Туристам быть пора уже в постели.

Сысерть в низине медленно течёт,
Туман белёсый пал берёзам в ноги…
Ночь тихо и торжественно плывёт,
И спит спокойно лагерь у дороги.

На фото: Общий снимок. Сделан Колей Ляпиным, по чьей команде мы остановились на трассе и были успешно запечатлены.


ДЕНЬ ВТОРОЙ
(1 мая)

"Молодожёны" встали раньше всех
И надоедно плошками гремели,
А остальные дружно, без помех,
Валялись вплоть до полудня в постели.

А Горбуновы - что б покой не дать,
Ведь сами были молоды когда-то!
Будили их: «Ну, сколько можно спать!
Ведь каша стынет, слышите, ребята?!»

«Ребята» наконец-то поднялись
И кашу сообща «уговорили»,
А после до печенья добрались,
Пока еще спросонок были в силе.

Подъели хлеб, халву, печенье, чай,
Двум сторожам преподнесли по плошке,
И разобрали, будто невзначай,
Дежурными надраенные ложки.

В честь Первомая грянули «Ура!»,
Потом на слайды вздумали сниматься,
Покуда не смекнули, что пора
Давно уже на трассу выбираться.

Вновь на своих лихих «коней» взлетели,
Преодолели не один тягун,
И, приустав, вкатили еле-еле
В деревню под названием Щелкун.
               
Хотели свежим мясом запастись,
Козу купить в деревне можно было,
Ведь сухомятка – разве ж это жизнь?
Но на покупку денег не хватило.

Мы знали про НЗ (пять жалких банок!)
И помнили, что кроме – только шиш…
Приобрели три дюжины баранок
И детское питание «Малыш».

Убрав покупки, встали на педали,
И нам в шеренги солидарных масс
Хотелось крикнуть: «С Маем, генацвале!» –
Но проходившим было не до нас!

Знать, Первомай они встречали славно:
Кто в куртке, кто в перчатках, кто в шарфе,
Брели задумчиво и были слишком явно
По праздничному делу «подшофе».

И мы тогда, чтоб тоже подкрепиться,
Восстановить запас иссякших сил,
Решили вниз под горочку спуститься,
Куда нас лес настойчиво манил.

Спустились. Подкрепились. Отдохнули.
Прибрали временный бивак – и в путь,
Однако руководству намекнули,
Что с каши можно ноги протянуть!

И после трудной и проклятой горки,
Когда опять устать успели все,
Мы встретили коллег с «Турбомоторки»* –
Они пилили дружно по шоссе.

(Группу велотуристов, шедшую другим маршрутом).

У них задор и пыл (видать, поели!)
Был юношески свежим, как порыв.
Они на фото нас запечатлели
И тут же стайкой дёрнули в отрыв.

За ними было просто не угнаться!
Глядь вслед – уж снова пусто на шоссе…
Мы тоже рады были бы стараться,
Да весело ль тянуть на «Малыше»?

Но всё-таки, с завидною сноровкой
В пути ещё два пункта миновав,
Мы, наконец, достигли Щербаковки
И встретили, у общепита встав,

Своих коллег по клубу – группу ВОГа.
Друг другу помаячили: «Привет!»
Купили мяса свежего немного
На первомайский праздничный банкет.

Хотели тут же снова подкрепиться:
Кормёжка – дело первое в пути!
Но нам опять пришлось поторопиться,
Чтоб засветло пристанище найти.

Нас умотал в пути довольно крупно
До озера Алаки перегон,
И наша замыкающая группа
Случайно обнаружила вагон.

Совсем такой, как в песенке известной.
Он стал потом нам чуть ли не родным!
Окрашенный в нежнейший цвет небесный,
Был тот вагончик ярко-голубым.

Вмиг лидеров зарвавшихся вернули,
Которые ускорили пробег.
Они довольно скоро тормознули,
Узнав, какой готовится ночлег.

А ужин был!.. Восторг вполне понятный,
Коль вспомнить, сколько вышло намотать!
Наевшись, мы, от сытости приятной
Чуть не мурлыча, завалились спать.

Назавтра встать решили очень рано…


ДЕНЬ ТРЕТИЙ
(2 мая)

Назавтра встать решили очень рано…
(строчка со второго дня)

…Но к утру напрочь выдуло вагон,
И медик наш, мерзлявая Татьяна,
Залезла в меховой комбинезон.

Снег! Он заставил всех глаза зажмурить!
Нежданным был, как первородный грех.
Серёже с Ирой у костра дежурить
В тот день, конечно, было хуже всех.

Они в снегу бродили по колено,
Успев устать, замёрзнуть и вспотеть.
Им для костра застывшие полена
Чуть не дыханьем надо было греть!

В такую стужу сваренная каша
Заслуживала всяческих похвал!
…Успела сил набраться группа наша,
Но из упрямства каждый не вставал.

По снегу ехать? бррр… а как колёса?
Или пешком по трассе? Легче плыть!
К тому ж уже и так течёт из носа,
Недоставало насовсем простыть!

Посовещались. Порешили: днёвка!
Чего ж ты дремлешь? Воспевай, пиит,
Тот факт, что нам ещё одна ночёвка
В голубеньком вагоне предстоит!

Услышав: «Днёвка»,  все зашевелились,
С лежанок тут же начали вставать.
Умылись, дружно кашей подкрепились
И… на лежанки заползли опять.

И лишь один, чтоб быть ещё моложе,
По бездорожью леса, прямиком,
Механик группы, Парышев Серёжа,
Скакал по лесу чуть не голяком.

Не потому ль, что заскучал немного:
Один! Все дремлют – не с кем ни гу-гу!
Слепил изобретательный Серёга
Себе подругу – Бабу на снегу.

Потом, когда все прочие проснулись,
Они, увидев Бабу из окна,
Конечно, к ней тот час же потянулись,
Чтоб с ней запечатлеться после сна.

Потом опять вагон заполонили,
И, чтобы время лучше скоротать,
Попили чай, а позже предложили
Сыграть в традиционную «Эх, мать!»*

(*«Эх, мать!» – любимая игра Николая Ляпина, суть которой - в синхронном, после выкрика «Эх, мать!», выбрасывании пальцев и их подсчете. Проигравшие становятся «рулями» и «разруливают» задания ведущего).

И понеслось: «Эх, мать, один – четыре!»
И грянуло: «Эх, мать, четыре – пять!»
Шум был такой, как будто в целом мире
Остались лишь вагон да эта «мать»!

А под конец – кто волей, кто неволей,
Но только проигравшие «рули»
Придуманные изощрённым Колей
Заданья выполняли, как могли:

Механик, плотоядно волком воя,
Вспотевший бок Синицына кусал,
А тот, на стуле вверх ногами стоя,
Хронометриста Свету щекотал…

Устали петь, кричать, ногами топать -
Решили: просто тихо посидим,
Но, чтоб ушами попусту не хлопать,
Давайте, братцы, песню сочиним!

Достали ручки, чистую бумагу,
И шум вечерний вскорости затих.
И не узнать вчерашнего бродягу,
Коль на него нашёл волшебный стих…

Но многим это скоро надоело:
Знать, божий дар не каждому с руки!
Оставив стих, нашли другое дело -
Кто суп варить, кто зашивать портки…

Лишь Коля Ляпин озеро Алаки
С каким-то словом долго рифмовал…*
Что получилось – кроется во мраке,
Он вслух своих творений не читал.

(Кто умеет рифмовать, тому несложно догадаться, с каким именно... Коля после похода открыл мне секрет, и я долго хохотала).
 
Лишь пошептал механику на ушко,
И сразу завибрировал вагон
На майской, на заснеженной опушке,
Их дьявольскому смеху в унисон!

...А снег валил всё гуще, всё плотнее,
Следы, деревья, трассу засыпал,
А ветер становился всё сильнее,
За окнами разбойничьи свистал!

Грозилась ночь: «Отчаянные люди!
Сменить уют на трудности пути?
Подумайте о том, что с вами будет!
В снегу вас будет просто не найти!»

Но мы, когда стемнело, подкрепились,
Решили: утро ночи мудреней!
И на лежанки снова завалились,
Чтоб стать наутро чуточку сильней.


ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ
(3 мая)

Проснулись утром… Снегу – просто жутко!
Куда там ехать? Тяжело идти!
Меж тем уж миновали третьи сутки
Из тех, что группа провела в пути.

И сразу же, едва-едва проснулись,
Задумались: что делать? Как нам быть?
Да на беду строители вернулись:
Хоть и не хочешь, - надо уходить.

Остатками вчерашнего обеда
Заправились, набрать калорий чтоб,
И стали выносить велосипеды
Из тёплого вагончика в сугроб.

Неужто нам придётся возвратиться?
Но, плюнув на призыв житейских нег,
Решил проверить доблестный Синицын
На проходимость этот майский снег.

Вскочил в седло почти без промедленья,
В туклИпсы* ноги вдел, как в стремена,
И зашептал (уже ль для вдохновенья?)
Своих любимых женщин имена.

(ТУклипсы - педальные застёжки. Как правило, устанавливаются на "Старт-шоссе". Ударение в тексте смещено с первого на второй слог ради сохранения ритмичности строфы).

Его «рысак», как вылитая кляча,
По снегу двух кругов не одолел,
И "сорок: двадцать восемь" передача*
Не помогла: фотограф употел.

(Сорок: двадцать восемь – самая легкая передача, предназначенная для преодоления небольших и затяжных подъёмов (тягунов).

Слез с «рысака», конфуз претерпевая,
И заявил: «Я знаю, как нам быть!
Зачем ломаться? Я вам предлагаю
Строительный автобус подрядить!

Коль хорошо строителей попросим,
Откажут разве? Дальше – веселей:
Велосипеды на тягач забросим
И с ветерком домчимся до Каслей!».

Пока вопросы эти обсуждали,
Мол, от Каслей, коль что, - на паровоз!
Пока решенья руководства ждали,
К стоянке подкатил «ЦеМэнтовоз»*.

(«ЦеМэнтовоз» - милицейский уазик. Средство передвижения милицейских работников, в разговорном обиходном - просто «ментов»).

Приехавший – строителям: «Ну, здрасьте! –
И лихо им в наш адрес подморгнул:
- Велотуристы? Я сейчас на трассе
Таких же ненормальных шуганул!»

На трассе – группа? Вот так новость, братцы!
Пошли, проверим! Если мент не врёт,
Мы с этой группой можем потягаться!
А ну-ка, двухколёсные, - вперёд!

Рванули на шоссе. И видим – с горки,
Презрев гнилую слякоть, снег, ручьи,
Всё тот же дружный строй с «Турбомоторки»
Идёт строкой, заняв полколеи.

Турбомоторный снова! Вот так встреча!
Мы салютнули им: «Ну, как дела?
Стоянка ваша, видно, недалече
От нашего пристанища была!».

Как оказалось, в школе, в Щербаковке
Они стояли. Днёвка – хоть куда:
Есть захотят – недалеко столовка,
А в школе - душ и тёплая вода.

Казалось, обретён покой на свете –
Всё под рукой: и маты, и клозет…
Но в школу после Мая вышли дети,
Пришлось садиться на велосипед.

- А как маршрут? Надеетесь, пройдете?
- Пройдем, конечно! Что за разговор!
И вы, конечно, с трассы не сойдете?
- Неужто мы согласны на позор?!

Они опять стремительно умчались
(На комплименты не хватает слов!)
Мы потихоньку тоже раскачались
И вышли в путь в одиннадцать часов.

Шли медленно, и часто средь дороги
Своим энтузиазмом (будь здоров!)
Мы, в па-де-де отогревая ноги,
Ввергали в изумленье шоферов.

И вновь бросались в путь, как от погони!
… За поворотом, как из-под земли,
Лихой скакун в спадающей попоне
Вдруг вздыбился над надписью «КаслИ»*.

(Касли - город в Челябинской области. Крупный индустриальный и культурный центр, а также центр народного промысла - Каслинского художественного чугунного литья).

Притормозили, спрыгнули. О, боже!
Хватая за макушки деревца,
Неугомонный Парышев Серёжа
Рванулся вверх – объездить жеребца!

Пришлось руководителю вмешаться:
Он приказал оставить круп коня,
Который дребезжал и колыхался,
Под свежим ветром жалобно звеня.

А то б не быть Серёге без уродства,
Когда б забрался к лошади в седло!
Заботливое наше руководство
Его от верной гибели спасло!

Запечатлелись возле вороного,
И снова в путь дорогою своей.
И вскорости из «Импульса» родного
Столкнулись с группой около Каслей.

Вел группу Миша Бойко, славный малый!
Велотурист, красавец – хоть куда!
Его, признаться, даже украшала
Трёхдневного скитанья борода!

Да только в группе что-то маловато…
И мы, тревожась, что стряслась беда,
Спросили Мишу: «Где твои ребята?»
А он в ответ: «Сбежали кто куда -

Салагам не понравилась погода!…»
Но он не унывал, и, подбочась,
Рассказывал о трудностях похода,
Не замечая, что завёл нас в грязь.

Еще немного с ним поговорили,
Своих ночёвок огласив секрет…
Расставшись, моментально поспешили
В Касли, чтобы приняться за обед.

Спросив у местных жителей дорогу,
(Красноречив на справки белый свет!)
Столовую нашли. Еще б немного,
Она б уже закрылась на обед!

В тепле блаженном ноги отогрели,
Забыв на время про велосипед,
Набрали блюд, и, поднатужась, съели
С предельно полной выкладкой обед.

Вы скажете: «Обедом» надоели!»
И спросите: «Другой, что ль, темы нет?»
Ну а для нас, пока мы не поели,
Милее, чем «обед», и слова нет!!!

…В КаслИ дорога – жуть! Асфальта плеши.
Чтоб не точил никто на группу зуб,
Мы всем кагалом выбили депешу*
В велосипедный городской турклуб.

(Отправили в городской турклуб очередную телеграмму. По пунктам отправления телеграмм обычно отслеживается продвижение группы).

Мол, мы теперь, благодаренье Богу!
Покинули наш снежный водоём,
Вновь выбрались на твёрдую дорогу
И по маршруту прежнему идём.

Попали на бетонку.  У Татьяны
На шине чуть заметная кила
(Тому виной дорожные изъяны)
От тряски угрожающе росла.

Пришлось остановиться, чтобы шину
Пока хоть изолентой замотать.
Для отдыха весомая причина:
Чтоб позже окончательно не встать!

Был этот день для группы самым трудным:
Снег, грязь, бетонки стыки, перевал…
Своим теченьем, длительным и нудным,
Он нас под вечер просто умотал!

И потому, когда мы все вкатили,
Едва живые, в Верхний Уфалей,
«Чтоб на ночь нас в гостиницу впустили, -
Сказали Коле, - денег не жалей!».

Завхоз и шеф ушли просить ночлега,
А мы пустились тотчас в перепляс:
От холода, от голода, от снега
Застыли ручки-ноженьки у нас!

Но мы ещё надеялись на чудо:
В гостинице поймут и примут нас!
Когда ж вернулись двое  те – оттуда –
По лицам их мы поняли: отказ!

Что делать? Ночь уже не за горами!
Сейчас бы отогреться и поесть!
Как хорошо, что оптимисты с нами
В любом пути, в любое время есть!

Они сказали: «Бросьте! Нам для скуки
Пока серьёзных оснований нет!
Берите побыстрее ноги в руки,
Садитесь дружно на велосипед!

Поехали вперёд, чем, унывая,
Дробить, чтоб не замерзнуть, гопака!
Есть в городе гостиница другая –
Уж там-то примут нас наверняка!»

В конце концов, нас на ночлег пустили.
Да, не без добрых белый свет людей!
И мы с собой в гостиницу вкатили
Своих стальных измученных «коней».

Спишь, летописец? Это, брат, негоже!
Достоин описанья вечер был:
Хотя б тот факт, как Парышев Сережа
После банкета «в номера ходил"!*

(Подвыпивший Сережа решил осчастливить уставших девчонок своим общением, но был со смехом выдворен за дверь).

Молчать тебе сегодня не пристало,
Или ты дал молчания зарок?..
Но спал пиит спокойно и устало,
Из рук на коврик выронив перо…



ДЕНЬ ПЯТЫЙ
(4  мая)

Подушка, простыня, кровать – что ложе.
Какое пробужденье, боже мой!
Не унывать: и мы, братишки, тоже
Должны вернуться вскорости домой!

Недолго мы пробыли в Уфалее:
Решив оперативно выйти в путь,
Зашли в столовку местную, поели
И – за дела, чтоб снова не уснуть.

На свежий воздух вынесли вещички,
Сдав горничным приятным номера.
Проверили колёса по привычке…
Всё сделано, уже и в путь пора!
               
Не буду день описывать подробно –
Он трудности почувствовать давал!
Снег, холод, грязь, канавы, щебень дробный
И в перемётах снежных перевал.

Не раз подъёмы брали затяжные –
Дух состязанья каждому знаком!
Как рысаки в упряжках пристяжные,
Тянулись за своим коренником.

Но иногда не слушались педали,
Сдавали силы, будто на беду…
Тогда мы дружно сёдла покидали
И «рысаков» тянули в поводу.

Вот так и продвигались, еле-еле,
Где на велосипедах, где пешком.
Свои запасы – хлеб и сало – съели,
А путь безлюден, глух и незнаком.

Ориентир – дорожные таблички.
Согласно им, мы движемся вперёд.
Считаем километры по привычке,
А голод всё сильнее знать дает!

И всё же, верьте нам иль не верьте,
Мы силы где-то всё-таки нашли,
Под самый вечер, грязные, как черти,
На Иткуль, чудо-озеро, пришли.

Хотели проскочить, прибавив ходу,
Но руководство* (что ж, ему видней!)
Нам выдало, сославшись на погоду,
Почти приказ: «Остановить коней!».

("Руководством", то есть руководителем группы, был Коля Ляпин).

Фотографа* с собою прихватило,
Сказав: «Найдем приют наверняка!»
И позже жестом щедрым пригласило
Нас на ночлег в избушку рыбака.

(Вторым фотографом был Евгений Синицын).

Мы тотчас к приглашавшим подключились.
Всё осмотрели – дом, собаку, двор…
Поздней мужчины наши отличились –
Хозяйский изувечили топор*.

(Топор изувечил Евгений Синицын, не рассчитавший собственные силы. Во время колки дров он так хватил по колоде, что из одного топорища получилось сразу два).

Они между собою пошептались,
Решив смолчать до некоторых пор.
Да женщины некстати проболтались,
Что Вова ремонтирует топор.

Пришёл хозяин. Не сердитый вроде.
(Но не ручаемся, что был он рад!)
Все замерли, лишь Горбунов Володя
Тесал, как прежде, полуфабрикат.

Хозяин посмеялся, успокоил
И топорище новое достал.
Но на безделье нас он не настроил:
Екимыч топорище дотесал!

Потом к столу нас Ира пригласила,
Хозяйкой возвышаясь над столом.
И досыта нас кашей накормила,
А запивали кашу киселем.

Потом попели песни под гитару -
Почти цивилизованная жизнь!
Голландке и печи наддали жару
И с темнотой в постели улеглись.

А в темноте близ озера, наверно,
Бродили духи, Леший завывал…
Но злой лохматый пёс по кличке Верный
Наш крепкий сон надёжно охранял.


ДЕНЬ ШЕСТОЙ
(5 мая)

Мы начали последний день похода,
Поднявшись дружно рано поутру.
С утра была хорошая погода,
А что нас ожидает ввечеру?

Опять сварили кашу. Горбуновым
Хозяин газ любезно предложил.
Вот молодец! Он и теплом, и кровом,
И газом – всем, чем можно, удружил!

Он был гостеприимен неподдельно –
Рассказывал, показывал, шутил…
И на прощанье группой нераздельной
Он нас на Иткуль в гости пригласил.

Пообещали: «Вскорости заглянем!
В одно из воскресений ждите нас!»
И снова – в путь, и снова лямку тянем,
И снова – снег и щебень, наледь, грязь.

Как трудно было нам на перевале!
Да разве только нам? Не надо слов!
Штаны мы близ дороги увидали –
Здесь кто-то даже выпал из штанов!

Естественно, нам любопытно было,
Кто здесь свои штанишки потерял.
Здесь группа Миши Бойко проходила –
Не сам ли он в историю попал?

Не от натуги ли портки он сбросил?
Мы это дело выяснить должны!
И Коля нам сказал: «Вернемся – спросим,
Зачем Михайла выбросил штаны!»

…Да, нам вначале было не до жиру,
Но мы «коней» привыкли подгонять!
И даже Веретенникову Иру
«Мустанг» коварный начал признавать.

А если вспомнить, что вначале было!
Столь робкою наездница была,
Что долго своенравную «кобылу»
Объездить поначалу не могла.

И, если «лошадь» подлая брыкалась,
От прочих не желая отставать,
Ирине ничего не оставалось,
Как вместе с ней в осадок выпадать.

Мы, было попривыкшие вначале
К её внезапным крикам в тишине,
В конце пути её не узнавали:
Не Ира – амазонка на коне!

Постойте! А о Стрельниковой Свете,
О ней-то что так долго не слыхать?
Не торопитесь, как смешные дети,
О ней особо надо рассказать!

В ней даже к окончанию похода
Хватило б силы штук на десять Свет!
Вперед и в бой звала её природа!
Она тянула – сдох велосипед!

И Си Ни Цын*, усевшись на карачки,
(Такой работы Женька ждал давно!)
Менял некстати севшие «собачки»*
Да и пружинки с ними заодно.

(За Евгением закрепилось походное обращение "Си Ни Цын", отчего мы временами называли его "Подданным Китая".  Собачки* – какие-то детали в узле педалирования. Точнее не скажу, так как совсем в них не разбираюсь).

Потом, «коня» Светлане возвращая,
Он ей сказал: «Зачем жестокой быть?
С собою впредь как хочешь обращайся,
А технику советую щадить!»

…Да, нам в пути хватило приключений!
Всё приходилось: ехать, прыгать, плыть…
Чтоб избежать излишних огорчений,
Мы путь к концу решили сократить.

Решив, мы время даром не теряли.
В одном из пунктов, скажем, пункте «N»*,
Мы, наконец, колёса поменяли:
Стальные нашим дутышам взамен.

(Под пунктом «N» имеется в виду крошечная станция «Полдневая», где мы пересели с велосипедов на электричку).

К чему слова? Не надо ни вопроса!
Родные, отдых, ванна – всё потом!
Торопятся колёса на колёсах –
Все ближе, ближе, ближе, ближе дом!

30 апреля – 5 мая 1984 г.


ОБРАЩЕНИЕ АВТОРА К УЧАСТНИКАМ ПОХОДА

Спасибо всем, кто выдержал поход!
Всем, кто в пути, улыбки сохраняя,
Шёл напролом - ну аки вездеход,
Своих «коней» уставших подгоняя!

Друзья мои! Я вас благодарю
За силу духа, самообладанье…
И каждому по «Дневнику» дарю.
Читайте на досуге!
Ваша Таня

(Было зачитано на «Точке», посвящённой окончанию «Снежной Единички» перед вручением участникам похода машинописных «Дневников», напечатанных автором).


ПРИМЕЧАНИЯ

1. Когда мы вернулись в Свердловск (ныне Екатеринбург), снег ещё не растаял. А поскольку на окраине города (за улицей Металлургов, где я жила, в то время были только Цыганский посёлок и частный сектор) снег совсем не убирался, мы с велосипедами шли по лабиринтам из сугробов высотой чуть ли не в рост. Даже на трассе снега было меньше!

2. Машинописная «Единичка» проиллюстрирована большИм количеством фотографий, но параметры программы данного сайта, к сожалению, не позволяют размещать более одной.