Поль Кэрролл СТИХ

СТИХ
Поль Кэрролл

Суета осенних листьев в Линкольн-парке -
словно маска Желтого Могола, путешествующая между загробным
миром и Тибетом в витринаме Естественнонаучного
Музее у озера.
И эта ночь во мне.
Она подобна ужину из звезд на синем блюде,
поданном к столу Далай Ламы.
Всего две ночи назад оно было
чувственное, сладострастно-синее, почти что черное –
перед тем, как мир был создан для голубого;
и эти облака, огромные как континенты, величественные
как доисторические создания, движущиеся в танце;
и звезды словно бриллиантовые муравьи.
Какие-то из них погибли миллиарды лет назад.
Я счастлив. Чувствую себя так, словно нахожусь рядом с женой,
которая создает свои скульптуры за много миль отсюда, от Ада-стрит.
Мне нравится в ней все.
Она как ангел – что ни говори, – взглянув на эту картину ранней осени,
она влюбилась бы в нее за её неизбежную реальность:
деревья эти над Фуллертонским заливом тихи и зелены как рыбы,
а листья цвета хаки с кленов лежат на земле, прожилки их
замысловаты, как следы тактических учений татарской кавалерии.
Она деликатесна словно пенис каракатицы.
И блеклая трава, коричневата, цвета лайма, похожа на мечты, сгоревшие дотла.
Они выглядят совсем как привиденья,
Таков и наш семейный альбом, что на столе в гостиной,
воистину он что галерея привидений.
Но есть одно здесь чудо,
подобное истертой кости динозавра,
которую нам разрешают каждый раз потрогать,
при входе в центральный зал Музея.
Еду на велосипеде вдоль озера и, созерцая
плещущие волны, думаю о том, что
мне совсем не обязательно быть тем, чем я есть здесь:
равно я мог бы стать морской звездой
или каракатицей. Иль тенью дерева. Или одной из пчёл забвения.
Когда на небе нет луны, в любом заурядном оргазме
наше сердце её вполне заменит.

Source: Poems (Spoon River Poetry Press, 1988)
Черновой перевод: 2015

POEM
Paul Carroll

Fall a scrimage of yellow leaves today
All over Lincoln Park
Like the mask of the Yellow Mule who travels between the next
world and Tibet inside its house of glass in the Field
Museum by the lake.
I am carrying the night.
I am carrying it as if it were a dark blue dish with stars
for the dinner of the Dalai Lama.
It is the sky two nights ago;
Its voluptuous rich blue looks almost black before the word
for blue had been invented;
The clouds like continents, like huge, majestic prehistoric
creatures moving in a dance;
The stars are brilliant ants. They may have died
a billion years ago.
I feel so happy. It is as if I'm with my wife who's making
sculpture miles and miles away on Ada Street.
I like everything about her.
The way an angel, say, might look upon this early autumn scene
and love everything about it for its reality—
These trees flanking the lagoon at Fullerton are quiet as green fish,
The pale khaki maple leaf lying on the ground, its veins
intricate as the practice of a Tartar cavalry,
Its delicacy like the penis of a cuttlefish,
The grass pale lime and brown as dreams when they are turning brown
Is almost ghostly,
The way the family album on the table in the livingroom has
a gallery of ghosts.
There is only wonder.
Like the wonder in the worn thighbone of the dinosaur
We're allowed to touch
As often as we want on the Main Floor of the Field Museum.
I bike along the lake and watch
The whiplash of the waves and think,
I didn't have to be here in the first place: I could have been
a star:
Or cuttlefish. The shadow of that tree. Or been one of the
bees of oblivion
In any ordinary orgasm.
If there were no moon our hearts could take its place.