Роковая клятва. Эпилог. Загробный мир

Уилл смотрел на казни зверства,
И не грустил, что он убит,
не рад был мести изуверству,
в плену презренья и обид.

Он знал: им ряд грехов содеян.
Он слышал, люди все кричат:

"С клеймом предателя, злодея,
Еретикам - дорога в ад!"

"Найти прощенье где-то мне бы. -
Уилл подумал. "Но, видать,
меня не встретит благодать!"
И дух его поднялся в небо
Над миром брошенным паря,
подумал он: «Как дальше зря
Мне по родной Земле скитаться?
Любил я родину свою,
Но нет свободы у шотландцев.
И я невольник, признаю."

И вдруг небесное пространство,
бессмертный дух переступил.
И очутился там Уилл,
где нет людей казнённых братства,
вся местность призрачно-сера.
Растений нет, одна гора.

В выси едва заметно солнце.
Гора уходит в небеса.
Никто по склону не крадётся,
Но слышно где-то голоса.
Горы не видно ни вершины,
ни основанья. Всюду пыль
или туман застлал низину.
Не рос ни клевер, ни ковыль.
Вокруг безжизненно, пустынно
Горы примерно середину
тропа опоясала. Вверх
её изгиб неверный вился.
На ней Уильям очутился.
Тропа узка, страшна как грех.

И бездна жуткая зияла
Направо от тропы, но дна
Не видно, ведь её объяла
Тумана? пыли? пелена.

Оттуда доносились стоны
мучений призраков людей,
из самых недр земного лона.
Уильям захотел скорей
подняться по тропе, по склону.

Он знал: взойдёт - и отворится
ему мир лучший, но влекла
вглядеться пропасть мук и зла.
И победило любопытство.

"Тебе бы знанье помогло!
И будет здесь оно безбрежным!

Не бойся, дух бессмертный! Зло,
как есть, так будет неизбежным.

Хелаешь знать, тогда спустись" –

Он разобрал внизу шипенье
и крыльев кожистых биенье.

И позыбыл стремленье ввысь.

Моментом он спустился вниз,
Там были также пыль и камни.
И слышит: «Ты - навек в капкане!»
Над ним - три жутких существа,
как птеродактили, кружили
над ним и над покровом пыли
И хохотали здесь у рва
Сказавши: "Мы - отмщенья силы
А грешных участь - не нова».

Не птеродактили, горгульи
то были: дерзко хохоча,
летели с жаждой палача.

[Дух Вильяма]
- Отсюда выбраться смогу ль я?

[1 горгулья]

- Не шлёт спасения луча
сюда никто для грешных. Ты сам
сюда сошёл, оставив путь.

[2 горгулья]

- Всех манят за туманом сизым
страданья. В них – людская суть.

[3 горгулья]

- Достойны все вы наказанья!
И не поможет покаянье,
Оно исходит от желанья
не лучшим стать, а избежать
расплаты должной и страданья
и незаслуженно принять
чужие рай и благодать!

Всё ближе крыльев трепыханье 
и чёрный блеск стальных когтей.

Но страха не было.
                - Не смей! –
Сказал Уильям. – Ради знанья
сюда спустился я. Пусть Бог
меня лишь судит, не суд трёх.

Он на колени опустился
и долго, глядя вверх молился,
не замечая стаю ту,
что зло бесилась, хохотала.

Повсюду – мрака покрывало.
Но луч пронзил ту темноту,
когда молитва прозвучала.
"Пусть я спасенье обрету!"

И вновь тропа пред ним предстала.
Он шёл по горному хребту 
опять, знакомый путь обретши.

Он шёл над пропастью опять.
Горгулий больше не видать.

«Наверх, наверх довольно бед же!»
Услышал голос с неба он,
А бездна вновь извергла стон.

Он поднимался в бесконечность,
туда, куда лучи влекли,
до самых звёзд, долой с Земли
туда, где всех сравняла вечность.


Созвездий яркая спираль
влекла его куда-то вдаль,
всё дальше в космос, выше к звёздам

Цветных туманностей не счесть.

«Приют печали новой, грёз там?

«Прощенье, может, где-то есть?
Иль месть – обширна, будто бездна,
и нет прощения отнюдь?
А может, где-то я воскресну
прощённым?» – Мыслил он. – Свернуть
куда-то в сторону? – Планеты
вокруг мелькали в быстроте,
но он не хочет быть нигде,
причастным к ним быть – смысла нету.
Сверкают звёзды-самоцветы,
просторы бороздят кометы.

«Вечна ли эта ночь без сна
Где явна боль, где мысли скорость
без остановки влечь должна?
Я должен помнить жизни горесть.
Отрёкся в ритуале я
Навеки ведь от забытья.


Проклятья отняли блаженство.
Но Богу я сейчас молюсь.
И он меня услышит пусть!

Позволь увидеть совершенство
и там остаться навсегда,
где мудрость обретёт главенство
над всем.» – Подумал он. Звезда
одна притягивает взоры
сильней иных. «Мой путь – туда».
Узнал он свет её так скоро,
как всё, что близко, узнают.
«Быть может, раньше я был тут?»
О, скорость этого полёта
невероятна! В дивный миг
одной планеты он достиг.

И всё знакомо отчего-то
Пространство вод и позолота
Лучей на волнах. Здесь покой
Прекрасный, райский, неземной.
И он летел над океаном
и чувство радости влекло,
оно сравниться лишь могло,
с любовью чистой, лишь когда нам
любить весь мир дано, – миры,
что не познаем до поры.

Стоял на берегу песчаном
Уильям. Впереди – леса,
а взгляд назад – и над лиманом
златым восходом полоса. 

И радость наполняет душу –
увидел он: у кромки вод
стояли четверо на суше.

От них сияние идёт.
В кристально-белом одеянье
то люди были. Облик их
красив, как райское мечтанье.

«Свободен ты из пут земных.
Вернулся ты в наш дом небесный». –
Сказал с улыбкою один.

[Дух Уильяма]
- Я шёл, как будто, век над бездной
Таких не сыщешь двух судьбин.
Я не достоин.

[Сияющий]

                - Друг любезный,
кто недостоин путь сюда
найти не смог бы никогда.
Смотри: наш мир из света соткан.
Когда б твой дух не был подобен 
ему, так взор бы привлекла
планета та, где всюду мгла.

[Дух Уильяма]

- Довольно мрака было в жизни!
Я отдавал по дешевизне
души сокровища сперва.
Любил я власть, искал могуществ.
Презрел я страсть, но преимуществ
не получил от колдовства.
О, если было б мне спасенье!

[Сияющий]

- Творец к нам милостив и щедр!
Пройди к источнику забвенья.
Фонтан чистейший бьёт из недр.

И над прекрасным этим царством
поднялись духи, над водой,
позвав Уильяма с собой.
И, взяв за руку, над пространством
они летели с ним тогда.
Повсюду – мир и красота,
где места нет земным коварствам.
Вода кристальна и чиста.

Они летят над океаном
И ныне видно берега.

И там источник бьёт фонтаном,
за ним – долина и река.

Ногой ступили невесомой
они на берег. И сказал
Уильям: «Мира идеал
и дом, утраченный давно мой!»

Повсюду – только красота.

Леса и щебет птиц весенний,
И песня лучших вдохновений,
мотивом скрипок разлита.
Вдали играли музыканты
и танцевали под анданте
мотива, как сама мечта.

Один из духов, у фонтана,
водицы чашей зачерпнул,
сказав: «Забвение желанно
тебе!» – И чашу протянул.

Испей, Уильям, эту чашу. –
чтоб все страдания прошли.
Забудь о бренности Земли,
и ты познаешь радость нашу.

Вода искрится как хрусталь.
Любая брызга, как алмаз, в ней
горит.
          Сказал Уильям:
                - Жаль:
осознавать всего ужасней,
что чаша этого питья
не даст ни капли забытья!
Моё забвение отнято
самим же мной. Презрев закон,
я ритуал проделал. Он
не даст забыть мою расплату.
Я сам желал не забывать.
Я полагал: в забвенье – слабость.
Не знал: в забвенье – благодать.
И так, боясь в пучину зла пасть,
отверг покой. И вспоминать
я должен боль опять, опять.

[Сияющий]

- У нас земные ритуалы
свои теряют мощь и вес.
Другие также изменяли
закон Земной. Закон Небес
дарует сени нам прибежищ,
но только здесь, где ясно-брезжущ
неизречимый свет Творца.
Когда вернёшься вновь на Землю,
ты от начала до конца
все жизни вспомнишь.

[Дух Уильяма]

                - Ах, затем ли,
чтоб вновь страдать?

[Сияющий]

                - У нас, мой друг,
остаться можешь ты навечно,
не будешь знать душевных мук,
постигнешь таинства наук.
[Дух Уильяма]

- Я благодарен вам сердечно!

Из чаши сделал он глоток –
и тут же свет его облёк.
В таком же белом одеянье,
как люди все, стоял Уилл
и был окутанный сияньем,
и муки прежние забыл.

Он ощутил покой и радость,
стремленье к вечной красоте,
А муки, боль и виноватость
исчезли здесь в минуты те.


У водопадов – менестрели
под арфы вдохновенно пели.
Играли трое скрипачей
у водопада на площадке,
что соединяла мост с дворцом,
сверкавший ярким хрусталём.
А голоса как дивно сладки
певцов сияющих, певиц!
Мотив божественных гармоний
и щебет, будто райских птиц
перетекал в ряды симфоний. 
Одно лицо из многих лиц
знакомо было, вдохновлённо.

Не как при жизни, подошёл
он там к Уильяму. В полтона
он произнёс:
                - Уилл, позволь
мне извиниться пред тобою! –
Он не был грустен или зол,
как был при жизни он порою.
Глаза сияла добротою.
И сын таким его не знал.

[Дух Уильяма]

- Отец! И ты здесь? Рад я встрече!
О, кто вину свою признал,
и кто раскаяния речи
принёс, того и Бог прощал.
Я сам прощён Творцом Всевышним
и он велел и мне простить,
того, кто был мне другом ближним,
и с кем родства связала нить.

Отец и сын обнялись, будто
они – старинные друзья.

Сказал Алистер:
                - Знаешь, я
в прекрасном мире не пробуду
и часа.

[Уильям]
             - Как? Но почему?

[Алистер]
- Осознаю, но не приму
законов ваших. Почему-то
не научился я прощать.
И не могу простить тебя я.
Хотел увидеться опять
с тобою я, ведь, не скрываю:
желал прощенье увидать.
Не знал, что можно быть прощённым
после того, что сделал я.
Путь новой встречи предрешён нам,
в грядущей жизни. Мы – друзья.

Я ухожу теперь отсюда.
За злость, гордыню за свою
нести я наказанье буду,
но покаянных слёз не лью.

Но я пришёл сказать: «Спасибо!»
тебе за то, что ты не дал
вернуться мне на Землю, ибо,
я правда бы тираном стал.
Меня пыл мести ослеплял.


Прощай! На семь веков в разлуке
мы будем. Здесь чужды всем муки.
Уилл, отныне мы – друзья.
Оковы тяжкие разбиты,
и нету уз. Мы – не семья.
Проклятья стёрты здесь. Мы – квиты.
Спасибо за прощенье, но,
Уилл, тебе признаюсь честно:
что мне простить не суждено.
Двоим нам в этом мире тесно.
И потому, уж лучше я
пойду на муки, на любые.
Исправит может то меня.
Отныне мы с тобой чужие.

Кивнувши, как аристократ,
слегка придерживая шляпу,
он удалился.
                - Раньше я бы
пошёл с тобою, даже в ад. –
Уилл подумал. – Но отныне
я знаю: лишь добро – святыня,
а не привязанность, когда
она слепа, она – пуста
как верность глупая кумиру.
Я верен ныне одному:
кто подарил прощенье миру, –
я верен Богу, потому
что лишь добро его – спасенье.
Имею я теперь стремленье
учиться делать для людей,
что мне по силам, только благо.
Желаю я душою всей
рассеять светом море мрака,
что нашу Землю оплело.
При жизни понял я, что зло
напрасно губит, а гордыня,
любого превратит в слепца;
подобно жуткой паутине,
ведёт на гибель гордеца.
Поскольку гордый не признает
то лучшее, что в ком-то есть.
И он отдаст добро и честь,
за власть, что даром возвышает.

Подходит к Вильяму мудрец.

Он с виду – молод, взор глубокий
Как все, он в белоснежной тоге.

[Мудрец]
- Ты понял правду наконец!

[Уильям]

- Мне грустно, что отец – не с нами.
Он не достоин быть ли здесь?

[Мудрец]
- Он здесь не смог бы быть веками.
Он выбрал муку сам и спесь.

[Уильям]
- Учитель! Мне прошу скажите:
что было б, если ритуал
последний я не совершал.
Отец вернулся б в мир. В защите
Шотландцам б он не отказал?
Была б Шотландия свободной?
[Мудрец]

- Запомни навсегда: не мог
ты поступить иначе.
[Уильям]
                - Рок
не изменить?
[Мудрец]
- Один лишь выбор был. Его ты
и сделал. Нет альтернатив
[Уильям]
- Учитель, верьте, ни минуты
Я желал уйти отсюда
за ним и не желаю впредь,
ведь место здесь моё, я знаю
среди красот искусства, ведь
стремлюсь я к лучшему; и рая
я красоты не променяю
на муки, гордость, боль и злость.

[Мудрец]
- Ты жил здесь раньше, он тут – гость.

[Уильям]
- Как здесь красиво! Водопады!
И эта музыка везде!
Я не желаю больше ада.
И счастлив здесь я, как нигде!


У водопада музыканты
играли, пели. И была
небесна песня и светла.

[Мудрец]
- Уилл, имеешь талисман ты
от зла. Зовётся «мудрость» он.

Здесь оставаться может каждый,
кто зла с презрением лишён,
Алистер будет здесь однажды,
когда научится прощать.

Здесь время быстро, по сравненью
с земным. Там лет пятьдесят пять
прошло уже, а здесь – мгновенье.
Кого-то ищешь ты опять?

[Уильям]

- А где друзья мои из жизни
земной? Не вижу я всех тех,
кто был в почёте, знал успех.
Где Август, служащий отчизне?
Он совершил ли тяжкий грех?

[Мудрец]
 - В другом он мире.
[Уильям]
                - Очень странно!
Здесь все – друзья мне, но земных
здесь нет! Но быть здесь так желанно!
               
[Мудрец]
- Ты встретишь в новой жизни их.
Но можно здесь остаться вечно,
поскольку ты достоин быть.
 
- Мы приглашаем вас сердечно 
сыграть на скрипке, боль забыть. –

Одна промолвила певица.
И весь оркестр заиграл.
Ни с чем та песня не сравнится.

Подобного он не слыхал,
но, взяв смычок, он заиграл
мотив, себе на удивленье,
как будто музыку ту знал.
И красоту, и вдохновенье
он ощущал и создавал.
 
Он пел прекрасную балладу
и вторил хор. Не описать
то счастье духа и отраду.

А рядом чистых вод каскады
искрят, колыша речки гладь.

               
Сияли белоснежным тоги.
Глаза светились добротой
и лица – дивной красотой.
С учениками диалоги
вели вокруг учителя,
давая мудрости уроки,
не власть, но мудрость лишь деля.

Над гладью вод из хрусталя
дворец прекрасный возвышался
и дивным светом освещался.

Уильям подошёл потом
к нему с тем самым мудрецом.

Мудрец сказал:
                - Тут – зал совета.
Все в разных мантиях. По цвету
поймёшь ты ранги должностей.

И во дворец прекрасный сей
они вошли. Вокруг – барокко.
Прекрасны статуи, цветы
и роспись дивной красоты
на потолке чаруют око.

Все люди в зале собрались,
стол круглый в центре обступая.

[Уильям]
- Кому дана здесь власти высь?
Я никого из них не знаю.

[Мудрец]
- Тут все равны. Ты из легенд,
наверно, помнишь круглый стол?
[Уильям]
                - Да! 
[Мудрец]
- Тогда ты помнишь тот момент
про равноправие? Народы
легенды пишут неспроста.
То – память, или воплощенье
красот небесных на Земле.

Совет собрал под этой сенью
Владыка здесь для обученья.
И ты, Уильям, в их числе.

В пурпурной мантии владыка
сказал Уиллу:
                - Рады мы
тебя встречать. Ты понял: книга
Грэнвиля – зло, исчадье тьмы.

Ты многих спас своим поступком,
собой пожертвовал, когда
ты книгу сжёг. Минута та
твои простила все проступки,
неправоты стерев года.

Ты был средь нас давно, дорогу
ты к нам нашёл. И здесь – твой дом.
Поём мы гимны света Богу.
Прощенье здесь царит кругом.
   
И в этом мире нету кармы
и нет грехов, неправоты.
Прощенье жалуем как дар мы,
ведь здесь душою все чисты.

Смотри: одно пустует место
за круглым мраморным столом.
Оно – твоё. И целиком
познаешь мудрости небес ты.

Мы, как правительство-совет
собрались, чтобы сделать лучше
сей (и другой, возможно) свет
и просветить иные души.

Здесь есть творцы земных религий.
Они – к спасенью ключ великий.
Духовные учителя
нисходят вниз для воплощений, –
и освящается Земля,
и бережётся от падений.

Без веры, мудрости народ
земной неверный путь найдёт.

Здесь также есть и музыканты.
Гармонии от божества
они несут, раскрыв таланты,
и воплотившись в мир едва.

Немало также здесь старейшин,
Земли правителей мудрейших.

Объединяет нас одно:
нести идеи совершенства:
искусство, власть и духовенство –
как идеал. Так решено.

***
Уильям с ними обучался
И видел множество чудес.
Как у дворца народ собрался
И призывает свет небес.

Все духи мира стали кругом
и взялись дружески за руки,
и пели гимны в честь Творца.
И посреди вот столб из света,
до неба воссиял. И нету
ему начала и конца.

На лицах духов – ликованье.
Когда Уильям встал тот круг,
коснувшись их бесплотных рук
то стало радужным сиянье.
Наполнил их небесный свет,
Им не один был мир согрет.

И вот уже у водопада
Сказал учителю Уилл:
«Не знаю большей я награды,
чем быть средь вас, но знак мне был...

Комета в небе промелькнула:
Звезда упала ярче всех.
И я у водопадов гула
припомнил жизнь свою и грех.

Припоминать я стал всё реже
Земную жизнь. Не ощутил,
припоминав, ни боль, ни пыл.

Семь лет прошло, но на Земле же
прошло, я знаю, семь веков.

Принять я должен воплощенье
и знания зажечь свечу.
У вас прошёл я обученье,
и поделиться я хочу
с людьми тем знаньем и прозреньем.

[Мудрец]
- Там ныне – двадцать первый век.
По мне, – не лучшее то время,
где станет мудрым человек.
К чему тебе с людьми быть теми?
Ты можешь вечно быть в раю!

[Уильям]

- Но на своем я настою!
Я к вам вернусь опять.
[Мудрец]
                - Дорогу
сюда найти непросто, но
проси прозрения у Бога, –
и снова будет суждено.

[Уильям]
- А почему непросто?
[Мудрец]
                - В жизни
Земной ты можешь согрешить,
а вот грехи потом простить –
не просто. Нет, ты не клянись мне!   
И клятвы навсегда забудь!
Ты хочешь там быть, ведь Алистер
там будет? Вижу мыслей суть.
Не будь же с выводами быстр
и береги себя от зла.
Душа Алистера светла,
но лишь сильна его гордыня.
И он ушёл от нас, но дверь
не заперта ещё поныне.
Он не такой, как был, теперь.
Он будет здесь, как ты, простивши.
Уилл, я будущее вижу!

[Уильям]
- Итак, на Землю нисхожу
Теперь для нового рожденья.
Прощайте все! Я поспешу.
Но к вам вернусь я, без сомненья!

[Мудрец]
- Вот наставленье в путь земной:
Иди всегда за красотой
поступков, чувств и поведенья.

Сумей же душу вознести
свою над всем пустым и бренным.
И что бы не пришлось пройти
за совершенством неизменным
ты должен следовать. Оно
Творцом Единственным дано
как путь, что был завещан всем нам!


И вот его толпа людей,
собравшись кругом провожала.
сказав: «Ты должен в жизни сей,
благого сотворить не мало!»

И им Уильям обещал:
блюсти поступков идеал.

***

И где-то в двадцать первом веке
он воплотился на Земле.
Как много власти в человеке,
когда в добре он, не во зле!