Дмитрий Евгеньевич

Дима родился и жил в городе. Дима пошел в школу и стал хорошо учиться. Дима полюбил природоведение. Он пролистывал годовой учебник по несколько раз на дню. Глядя на красивые картинки, он представлял себя там, где горы или лес. Он собирал гербарии с мамой в городском парке. Играла музыка, светило солнышко, крутились яркие аттракционы, продавалось разноцветное мороженое. Дима приседал и смотрел на красивые цветы в клумбе. Однажды он увидел шмеля в бутоне, и совсем не испугался. Когда шмель взлетел, Дима все же немножко испугался. Но потом засмеялся. А мама и вовсе ничего не заметила. Это раньше Дима боялся. Например, оставаться дома один. А теперь он не боится. Тем более, какого-то шмеля. Пришла зима. На физкультуре были лыжи. Это целая история – костюм, палки, крепления, смазка, сами лыжи. Диме эта аксессуарность не нравилась. Замороченность, как в секции хоккея. Реквизит, инструмент, возня. Театральный кружок на выезде какой-то. То ли дело футбол! Но когда однажды урок выехал в лес, Диме понравилось. В лес!

Настоящий лес! Вылезли из автобуса. Класс надел лыжи. Девочки многозначительно хихикали. Девочки всегда многозначительно друг с другом хихикают. И разговаривают друг с другом так, будто готовится государственный переворот. Но тогда Диме было не до девочек. Пошли по лыжне. И хотя было целых два учителя и еще несколько старшеклассников, Дима умудрился отбиться от группы. Ему захотелось в лес. Одному. Лыжня была паутиной, Дима сворачивал, ехал, опять сворачивал. Ехал и ехал. Он давно остался один. Лес был небольшой. Завиднелся край леса, заслышалась трасса. Дима развернулся. Проехал немного. Остановился, отдышался, и начал быть в лесу один. Он медленно смотрел. Он увидел в глубине от лыжни куст с красными сухими плодами. Снял лыжи, пошел по пояс в снегу срывать. Шел, шел, и провалился. Мягко утонул в снегу. С головой. Мгновенно испугался.

Машинально стал барахтаться. Безуспешно. Вспомнил, что он один. Наступила паника. Не хватало воздуха. Голова перестала соображать. Голоса не было. Руки и ноги не слушались. Глаза ничего, кроме белого, не видели. Было непонятно, где верх, где низ, куда выбираться. Диме было одиннадцать лет. Дима смутно помнил, как его нашли. Дима спал целые сутки, а когда проснулся, будто ничего и не было. Свежий и веселый, он покушал и сел играть в приставку. Мама Димы была умной женщиной. Учителя и врачи настаивали на недельном домашнем отдыхе. Мама отправила Диму в школу на следующий же день. Так психический срыв не зафиксировался сознанием Димы как нечто особенное. А предстал простой шалостью. Дима все забыл. Пришла весна. Дима с мамой переехали в другой район. Дима познакомился с мальчиками во дворе. Настали летние

каникулы. Дима целыми днями гулял с новыми мальчиками. Они лазали за яблоками в частном секторе. Бродили по стройкам. Гуляли по железнодорожным полотнам и мостам. Купались в реке, играли в футбол, цеплялись за троллейбус. Мастерили плот в затопленном строительном карьере. Звонили и убегали в подъездах. Дима полюбил пейзажи и места, сделанные человеком. На Диму нехорошо давили места, которые были очень далеко от людей. Хоть и часто приходилось сталкиваться с другими мальчиками. Тогда Дима с друзьями убегали, и все. Однажды их окружили. Обыскали, отобрали спички и фонарик. Дима на всю запомнил их главного – толстого мальчика по имени Щука. Потом, уже взрослым, Дима случайно встретил Щуку, стреляющим на бухло у автовокзала. Дима сказал — помнишь. Щука сказал — не трогай, пожалуйста. Сказал, что он несчастен, и у него недавно умерла жена. Однажды Дима со своими мальчиками наткнулись в поле на картошку. Удивились. Нарыли. Мелкая. Сойдет. Отошли в лесок. Разожгли

костер. Вечерело. Неизвестно откуда появился мужик. Пьяный. Одетый. Из расстегнутой ширинки было вытащено то, что обычно бывает внутри. Будто облегчался и забыл. Пьяный мужик сказал, что хочет прикурить. Еле держась на ногах, он клюнул сигаретой в костер. Крикнул аб, отпрянул, взмахнул руками. Чуть не упал. Потом опять нырнул в костер. Потом опять шарахнулся назад. Нырнул. Аб. Опять. Сигарета не прикуривалась. Причиндалы тряслись. Мальчики смеялись. Мимо прошли люди. Мужик исчез. Мальчики пекли картошку. По очереди изображали прикуривание пьяного мужика от костра. Смеялись. Что это был за мужик? Прошло еще время, настало другое лето. Дима закончил девятый класс и подал документы в ПТУ. Мама Димы родилась и выросла в деревне. Ее родственники собрались выехать на природу на Троицу. С ночевкой. Мама собрала продукты и одеяла. За Димой и его мамой приехал дядя с усами. Дима его не знал. Ехали лесами и полями. Приехали. Надели

резиновые сапоги. Вскрики, болтовня и смех. Собралось семей 10. Легковые машины, мотоциклы, грузовик с будкой. У всех продукты, палатки, одеяла. Расположились. Лужайка, лес, овраг. В овраге родник. Неподалеку горка. Тут было особенное место. Тут раньше была деревня. В этой деревне выросли Димины дяди и тети. И мама. Теперь деревни не было. Несколько дядь и теть ходили за горку, где были их родные дома. Дима ходил с ними. Домов не было. Тридцать лет – и от населенного пункта остается травка на лугу. И пара древних яблонь у еле угадываемых бугорков. Неподалеку раньше стояла еще одна деревня. Туда не пошли. Играли в футбол. Ходили за дровами. Валялись в разнотравье. Спускались к роднику. Стемнело. Пели песни. Жгли костер. Ели и пили. Рассказывали истории. Смеялись и плакали. Безобидно поругивались. Кто-то спал. Дима потерялся. Он пошел за горку к бывшей деревне. Постоял на

многозначительном лугу, где родилась его мама и когда-то была целая человеческая жизнь. Потом он пошел к той деревне, куда днем дяди и тети не пошли. Дима находился под незнакомыми впечатлениями. Большими светло-печальными переживаниями. А когда он взглянул на небо, не засвеченное цивилизацией, ему и вовсе стало почти грустно. Он шел и шел. Постоял. Повернул назад. Обошел горку. Выдержал направление. Наткнулся на лес. Начало светать. Решил обойти. Лес не кончался. Дима пошел назад. Забрался на горку, огляделся. Потом пошел через лес. Он уже знал, что заблудился. Это была заторможенность от бессонной ночи, плюс впечатления. Дима вышел из леса. Он захотел остановиться и кого-нибудь ждать. Он сел на краю леса и, прислушиваясь, стал ждать. Подступала паника. Очень беззащитно,

оказывается, притупленное усталостью и истощенное эмоциями сознание перед паникой. Дима вскочил, и просто пошел по вдруг ставшей ему чужой природе. По незнакомой одинаковой местности. Но не такие уж это глухие места, чтобы не выйти на большую дорогу или село. Дима немного успокоился. Но все больше волновался за маму. И переживал, что уже точно испортил праздник всем тем хорошим веселым людям. Большой дороги все не было. Становилось жарко и хотелось пить. Теперь Дима ненавидел эту тюрьму из красивых безлюдных видов. Откуда можно вообще не выбраться и погибнуть. А если была бы зима? Диме вспомнились истории этой ночи. Про волков, кабанов и лосей. Про медведей дяди у костра вроде не рассказывали. Дима внутренне весь подобрался и почувствовал себя не усталым и почти невесомым. Незаметно пошел быстрее. Вдруг он увидел своего дядю. Того, с усами. Дима сделал вид, что не заблудился, просто гуляет, и уже собирается

назад. Дядя махнул ему и прошел мимо. Будто они встретились у газетного киоска в центре города. Дима не понял. Потом догнал дядю и пошел вместе с ним. Дядя был чем-то расстроен. Они пришли в какую-то деревню, к каким-то людям. Дядя отправил Диму на мотоцикле с рыжим деревенским пацаном обратно к оврагу, а сам остался в деревне. Неизвестно, сколько парнишке было лет, но он едва дотягивался ногой до рычага скоростей. Прихвастывал, что не любит ездить один. Так приходится останавливаться только у столбов, деревьев, или стен. Иначе потом не заведешь и не поедешь. Еще обронил фразу, что, если мотоцикл упадет, не сможет один его поднять. А с пассажиром легко. Как хочешь, так и понимай. Помимо Димы на вечеринке учудил дядя с усами. Когда Диму хватились, одна толстая тетя залезла к нему в палатку. Дядя спал. Или не спал. Или дядя с усами залез в палатку к спящей тете. Или не

спящей. Или они одновременно туда прибыли. У них была какая-то долгая история. С далекими давними корнями. Тетя приехала на вечеринку одна, а усатый дядя с семьей. Кто-то что-то заподозрил. Кто-то что-то услышал или увидел. Поднялся небольшой шум. Кричали некоторые тети, дяди, дети. Кричали Дима и друг на друга. Кто-то смеялся. Дядя с усами обиделся и ушел. Толстая тетя выпила и подключилась к поискам Димы. Приехал Дима. Он спрыгнул на ходу, рыжий мальчик бибикнул и уехал. Дима сделал вид, что он просто гулял и катался. Мама Димы поступила мудро. Как ни в чем ни бывало, она отправила Диму в родник, умыться и за водой. Дима был умный мальчик, весь в маму. Он сделал это, только в обратном порядке. Потом мама стала его кормить. Подтянулись поисковики. Дима рассказал про дядю с усами. Про

рыжего мальчика с его рискованным вождением. Деревня рыжего мальчика - Вшивка - оказалось, в пятнадцати километрах от родника. Когда укрупняли колхозы, мамина деревня влилась во Вшивку. Кто-то нашел сходство мальчика с каким-то давнишним человеком. Копия! Пошли истории. Снова стало весело. Переехали на пруд, всю жару прокупались. Дима нашел на себе клеща и показал маме. Их за полночь отвез домой другой дядя. Похожий на того, что с усами, только без усов. Ночью Дима проверил маму, а мама его, на предмет клещей. В ПТУ у Димы появилась подружка. У них завязались интересные отношения. Во-первых, все думали, что они пара. А они жили без интима. Во-вторых, подружка Димы была вегетарианкой. Идейной зеленой. Они вместе учились. Дима на повара, она на швею. Вместе гуляли. Иногда ночевали друг у друга. Болтали о будущем, политике, религии. О любви. Подружка Димы мечтала уехать в Индию и стать соратницей какого-нибудь гуру-йога. Подружка Димы одевалась в обычную одежду. Но носила ее так, что создавалось ощущение, будто на ней разноцветные мешки. Она читала разные толстые яркие книги. Издали

похожие на детективы. Но там были сказки солнечного индусского зарубежья. Дима пробовал почитать. Слова вроде русские, а ничего не понятно. Гениальные ребята. Вроде говорят, говорят, а будто молчат. Лучше отношения с миром и не выстроишь. Политика девушку Димы интересовала настолько, насколько касалась животных и природы. А еще она любила походы. Наденет форму хаки, и уйдет в лес встречать восход. Без воды и еды. От девушки Димы пахло благовониями – дома она жгла палочки-вонялочки. Странный запах. Странная девушка. Странная пара. На них обращали внимание. Их обсуждали. Странную пару это забавляло. Диме нравилась его девушка. И, может, поначалу он хотел от нее большего. Но первый момент их сближения он как-то упустил. И постепенно между ними стеной протянулась дружба. А они как две сторожевые башни. Стена их друг к другу привязала, она их и разделила. Для Димы было бы противоестественно

вдруг начать к ней приставать. Все равно, что начать приставать к какому-нибудь приятелю Рустику из соседнего подъезда. Так что, наверное, дружба иня и яня все-таки бывает. Потом у Димы появилась настоящая девушка. И Дима забыл свою подружку в цветных мешках. Но она оставила в убеждениях Димы след. По сути своей антагонист и спорщик, в разговорах с ней Дима все время отстаивал противоположную точку зрения. Даже не потому что искал правду, или много размышлял, например, над религией. Просто в силу характера. И за три года в походах и разговорах, окутанных экзотическими благовониями, пылающий романтизмом возраст сформировал атеиста-урбаниста-мясоеда-патриота-Диму. Он одевался просто, качался. Слушал попсу, голосовал за власть. Терпеть не мог природу, пикники, походы. Но когда отслужил на флоте

коком, подался на северную лесозаготовку. Опять, наверное, из чувства противоречия. Там женился. Безжалостно пилил на работе вековые дубы и кедры. Выходные и отпуска проводил в охоте. Хладнокровно стрелял медведей, птицу, лосей. Доработался до начальника, вышел на пенсию. Мама умерла, он приехал в город своего детства. Встретил девушку, которая мечтала уехать в Индию. Она никуда не уехала, нарожала от забулдыги, который был много старше ее, и потом помер. Она ела мясо, одевалась обычно, переспала с Димой. В ее гадко пахнущей кошками квартире Дима сказал, что если бы хозяйка была размером с пачку сигарет, то любимые и трогательно очеловечиваемые ею кошечки сожрали бы ее без колебаний. Хозяйка обиделась. Дима встал и ушел навсегда. Он продал квартиру в родном городе, продал дом на севере,

большинство охотничьих трофеев, собрал накопления, и переехал с семьей в Питер. Состарился, гуляя по проспектам, улицам и скверам. Смотрел на зачуханные деревья, из которых состояли парки и бульвары, и усмехался. Он знал силу этих ребят. Еще в детстве он увидел, что за тридцать лет могут сделать вода, ветер и растения с целой деревней. В Питере он наслаждался прекрасными творениями рук человека. Он восхищался Петром, укротившим, хотя бы на время, эту бездушную стихию под названием природа. Потому что пройдет время, и эта милая природа поглотит человека, все его творения рук и ума, и даже не заметит этого. Диме нравилось в городе. Здесь он был в безопасности. Он, в отличие от большинства защитников природы, знал ее в лицо. Не раз он замерзал в тайге, и почти случайно выживал. Не раз он видел, как весь опыт и меры предосторожности на природе рушатся вмиг, стоит чему-то вдруг пойти не так. Как мгновенно природа скидывает маску милых видов, обнажая бездумное лицо непреодолимого убийцы. Он уверовал в сакральность

четырех стен, пола, потолка, газовой плиты, горячей батареи и чистой простыни уже после первых своих незапланированных общений с природой. Он видел, как еще вечером ничего не подозревающие туристы к утру замерзали насмерть. Как стоит утром на зимнике начаться метели, как к вечеру лучшие друзья уже отбирают друг у друга одежду в забуксовавших и заглохших машинах. Как вода, приятельски поддающаяся уверенному пловцу, через минуту убивает его, запутавшегося в сетях. Он помнил, как одна осечка и одно секундное замешательство загнали его самого на дерево, и он две ночи слушал вой волков, спокойно ожидающих внизу. Он знал, что стоит дикому зверью перестать бояться человека, и оно хлынет в села, а потом и в города, устанавливая свои правила. Да здравствует человек, запугавший медведей,

кабанов и волков! Побеждающий холод, засуху и болезни! Как объяснить защитнику природы, что победы человека – временные, что природу невозможно уничтожить. Что виды всегда вымирали. Что планета, на которой он сейчас живет, всегда в процессе изменений. И в данную секунду она в процессе изменений. Не потому, что человек что-то там делает. А потому, что для планеты изменения и катаклизмы обычное дело. Это ее дыхание. Природа не уничтожается, она не самоналаживается. Природа просто существует, и все. Как можно навредить тому, что бессмертно? Кто знает, может, люди — просто часть мудрого эволюционного процесса Земли, и планета выдумала человека только потому, что ей однажды просто необходим будет ядерный душ? А все религии, научный прогресс, культура, государства, национальности – это так, необходимая, но побочная часть подготовки главного? Одно Дима знал точно - человечество не природу должно защищать, а само от нее защищаться. Оно должно использовать ее по полной. Для своего блага. Пока есть возможность. И

ничего в этом зазорного нет. И фанатизм в этом вреден не с этической точки зрения, а настолько, насколько он вредит отсрочке неизбежной победы природы над человеком. Природы, которой вообще нет дела до того, спасает ее человек, или уничтожает. Природы, которая, скорее всего, даже не замечает присутствия человека на своем теле. И до того, что зеленые — это бизнес, и ресурсы распределяются несправедливо, ей тоже параллельно. Все эти мысли, за жизнь думанные и передуманные не раз, вспыхивали зарницами в уже слабом уме 86-летнего Дмитрия Евгеньевича. Созерцаемыми намеками, не вызывающими эмоций. Было лето. Он сидел и почти дремал в пальто и шапке

на лавочке спиной к Исаакию. Перед ним красовалась Астория. Здесь повесился знаменитый певец природы, сбежавший от нее в города при первой же возможности. Хотя не здесь – то здание снесли. Были пикеты. Не помогло. Рубите лес, качайте нефть, засирайте море, дымите в воздух. С них не убудет. Дома не трогайте. Мимо прошла молодая женщина с девочкой лет восьми. Девочка несла пальчиками листик дерева. Донеслось слово гербарий и природоведение. Или это прозвучало в уме старика? Потом вдалеке, где-то сзади-справа, застучал барабан и запели представители северных народов, думающие, что они кришнаиты. Опять в голове? Дед чуть повернул голову и увидел мороженицу. Словно далекая юность Дмитрия Евгеньевича роилась вокруг. Но он не замечал этого. А если и замечал, то ничего не чувствовал. Его уже ничего не волновало. Ни прошлое, ни будущее. Главное – он был окружен цивилизацией. У него был телефон. В телефоне — номера спасательных служб. У него была пенсия. У него был дом. Чистая простыня, одеяло и отопление. Было электричество. Был холодильник, где лежали продукты. Природа ни Дмитрия Евгеньевича, ни его дом пока не сожрала. Поэтому он был спокоен, к остальному равнодушен, и, наверное, счастлив.

7-8.02.19