Э

Эренбург Илья (1891-1967)
Элтанг Лена (1964)
Эссэ Илана (1966-2015)



ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ
(1891-1967)

Еврейский писатель, писавший на русском языке, поэт, публицист, журналист, переводчик с французского и испанского языков, общественный деятель, фотограф. Первое стихотворение «Я шёл к тебе» в журнале «Северные зори» (1910 ). Сборники «Стихи» (1910), «Я живу» (1911), «Одуванчики» (1912), «Будни» (1913), «Стихи о канунах» (1916). В 1914-1917 годах, был на Западном фронте корреспондентом газет «Утро России» и «Биржевые ведомости». Отрицательно воспринял победу большевиков  в сборнике стихов «Молитва о России» (1918), в марте 1921 года уехал за границу. Последний сборник стихов «Опустошающая любовь» (1922). В 1940 году вернулся в СССР. В годы Великой Отечественной войны был корреспондентом газеты «Красная звезда». Собирая материалы для «Чёрной книги» приезжал на руины «Северного Иерусалима» - Вильнюс.
Виленский поэт-партизан Авраам Суцкевер вспоминал, что летом 1944 года в освобожденном от фашистов Вильнюсе, встретился с Эренбургом, и рассказал ему о трагедии литовского еврейства в Понарах, тот написал о трагической гибели командира партизан Вильнюсского гетто Ицика Витенберга рассказ «Смерть героя» и самому Суцкеверу посвятил статью «Торжество человека» («Правда», 29.IV.1944).

В ЛЕСУ ДЕРЕВЬЕВ КОРНИ СПЛЕТЕНЫ

 В лесу деревьев корни сплетены,
Им снятся те же медленные сны,
Они поют в одном согласном хоре,
Зеленый сон, земли живое море.
Но и в лесу забыть я не могу:
Чужой реки на мутном берегу,
Один как перст, непримирим и страстен,
С ветрами говорит высокий ясень.
На небе четок каждый редкий лист.
Как, одиночество, твой голос чист!

* * *

Глаза погасли, и холод губ,
Огромный город, не город – труп.
Где люди жили, растет трава,
Она приснилась и не жива.
Был этот город пустым, как лес,
Простым, как горе, и он исчез.
Дома остались. Но никого.
Не дрогнут ставни. Забудь его!
Ты не забудешь, но ты забудь,
Как руки улиц легли на грудь,
Как стала Сена, пожрав мосты,
Рекой забвенья и немоты.
 1940

* * *

Вы приняли меня в изысканной гостиной,
В углу дремал очерченный экран.
И, в сторону глядя, рукою слишком длинной
Вы предложили сесть на шелковый диван.

На тонком столике был нежно сервирован
В лиловых чашечках горячий шоколад.
И если б знали Вы, как я был зачарован,
Когда меня задел Ваш мимолетный взгляд.

Я понял, отчего Вы смотрите нежнее,
Когда уходит ночь в далеких кружевах,
И отчего у вас змеятся орхидеи
И медленно ползут на тонких стебельках.

* * *

Где камня слава, тепло столетий?
Европа – табор. И плачут дети.
Земли обиды, гнездо кукушки.
Рассыпан бисер, а рядом пушки.
Идут старухи, идут ребята,
Идут на муки кортежи статуй,
Вздымая корни, идут деревья,
И видно ночью – горят кочевья.
А дом высокий, как снег, растаял.
Прости, Европа, родной Израиль!
1941




ЛЕНА ЭЛТАНГ
(1964)

Русский поэт, прозаик. Родилась в Ленинграде, окончила факультет филологии и журналистики Иркутского госуниверситета, училась в аспирантуре (театроведение). В 2003 году вышел 1-й сборник стихов. Работала в вильнюсских и рижских журналах. Романы «Побег куманики» (2006), «Каменные клёны»(2008), «Другие барабаны» (2011) переведены на прибалтийские языки, вошли в список различных премий. Четвертый роман - «Картахена» вышел в 2015 году в издательстве «Рипол Классик», в 2017 году переведен на арабский язык  и в настоящее время переводится на английский. Печатается в журналах «Знамя», «Октябрь», «Вильнюс» и др. Произведения вошли в поэтическую антологию «Освобождённый Улисс». Лауреат литературной премии «Новая словесность-2009». Живёт в Вильнюсе.

* * *

освистанный ветреной клакой
перон где виленский экспресс
со вздохом назад подает сочлененья сверяя
и поручни медны и лаком
язык проводницы: дюшес
ja mam tylko jeden! однако
я жмурюсь и пью я в твое огорченье ныряю

под желтой купейной лампадой
так жадно стучится в груди
я рада я рада я рада
полячка еще оранжаду
и больше уже не входи

дорожное чтиво не шутка
с ним скрипы и страхи острей
в бессонной теплушке где прежние жалобы живы
железны дорожные сутки
но плавится сладко и жутко
в серебряной ложке хорей
о йезус мария считайте меня пассажиром

се ребро

серебро унести ли с собою? трать его трать
все равно рай не рай пройдешь за медный обол
но тебя не просили учить меня умирать
я и так умираю с тех пор как умер глагол

не горчит чечевица в завидном твоем дому
оттого что молчит не перечит сургучный рот
но не пьется не спится – видано ль одному
по плечу ли тебе от ворот моих поворот

перечти серебро-то! все тридцать тугих монет
распишись на ладони какие теперь счета
получаешь ребро обратно и все привет
ни черта ты не понял не понял ты ни черта

* * *

снять бы комнату у моря и заваривать мелиссу
под чужие разговоры разбавлять водой перно
а соседка-то актриса всё кулисы экзерсисы
а тебе закон не писан скулы сводит от аниса
ты мое другое горе? да чего там все равно

погоди а был ли мальчик? если был то где он нынче
то ли милостыню клянчит безупречный поводырь
то ли брошен и запальчив в уголке чердачном хнычет
только мне его не жальче жалость вытерлась до дыр

с черным псом гулять бы в дюнах c белым псом гулять бы в дюнах
заживет как на собаке вот увидишь заживет
время юных время юных время юных время юных

говори мне так почаще заживет уже вот вот

* * *

пахнет сыростью замазкой
кто касается плеча?
отвязались с прежней связки
два казенные ключа
видишь двери нараспашку
будто в лавке хлоп да хлоп
здесь последнюю рубашку
примет сумрачный холоп
стража звякнет чаевыми
те-тра-драх-ма-ми и вот
с черным крестиком на вые
вон из зеркала толкнет
выйдешь белым полым голым
оттого еще сильней
захлебнешься корвалолом
зимних выморочных дней
ты не с нами и не с ними
скажет стража и потом
из угла глаза поднимет
сопалатник в золотом

el cuento el;ctrico

как выключатель что на ощупь
в отеле ищешь в темноте
слова наутро станут проще
и бесполезнее – но те
что прячешь в ямке подключичной
и за щекой как прячет тролль
монеты в зарослях черничных
что потеряешь бесконтроль-
но – человечий или птичий
язык? что выдашь как пароль
под пыткой – вынуть шип терновый
из подьязычья и смолоть
все в муку – спелого ломоть
в сердцах отломишь наливного
сердечка – на! едина плоть

все выдашь – выдохом в висок
где каждый медный волосок
под напряженьем – осторожно
с сердечной сумкою рогожной

по ком в ней колокол гудит?

со дна – черна высокомерна –
глядит трофейным олоферном
самоубийца йегудит


CAVAMDAME

поцелуи кон латте в оба виска
восемь тридцать лувр риволи
кто ты дурочка? я-то? дочь рыбака
из виленской скудной земли
так губами щурятся – бон суар
вот же каин твоя печать
отвечать не могу – во рту пожар
но могу мигать и молчать
каково тебе спустившись сюда
подобрав чужой фигаро
не меня дожидаться а дня суда
безбилетный орфей в метро
аз воздам сторицей а мне хула
от распай до лувр риволи
каково мне злиться во рту зола
рассыпаюсь от конопли
эвридикою ёжусь в чужих мехах
дай мне руку – се данс макабр
на дворе трава на траве аллах
а в конце тоннеля декабрь

ИЛАНА ЭССЭ 
(1966-2015)


Илана Столповская родилась в Вильнюсе. Окончила Вильнюсский государственный педагогический университет. Участвовала, получая награды в поэтических конкурсах и печаталась в поэтических альманахах русских поэтов Литвы. На первом Республиканском конкурсе русской поэзии (2006 г.) награждена дипломом за поддержку русской культуры Литвы. Стихи звучали на фестивалях поэзии в России и Украине. Была знакома с Беллой Ахмадулиной.  Являлась членом Балтийской гильдии поэтов.
Похоронена на Евфросиниевском кладбище, но как написала в некрологе Людмила Хорошилова - «любимые люди не умирают, они просто перестают быть рядом с нами...»

Я … ВЛЮБЛЕНА

Бутон любви в моем саду
Расцвел, не убоявшись стужи.
В серебряном полубреду,
В гипюровой вуали кружев
Снежинок белых, в белом платье,
С фужером белого вина...
Целую лепестков объятья,
Мой звездный бог, я ... влюблена.

РЫЖЕМУ ДРУГУ...

Брешет ...слышишь ... где-то брешет
Пса помершего душа.
Никто костью не потешит -
Что ж кормить, коль ... отошла.
Как ты там, мой рыжеухий...
Что видать с той высоты...
Скоро стану я старухой...
И приду туда ... где - ты ...

* * *

Крылья белые черному ангелу
Я примерить пыталась не раз.
Но в глазах его свадьба лукавого,
Пляс хвостов из-под шелковых ряс.

Уж на скатерть красным по белому
Старых вин распустились цветы.
Боже мой, что со мною вы сделали ...
Стал к лицу мне цвет серой фаты…

КТО – Я

Голос сладкой паутиной
Кокон вьет вокруг меня.
Боже, неисповедимы
Мне пути твои ... Кто - я ...

Голос птицы неизвестной ...
Дождь, клокочущий во тьме ...
Оттого мне тут так тесно,
Что пришла сюда из Вне …

* * *

Мой разум пьян, но не от горькой –
под утро, в тишине елейной,
пила я сон, всего и только,
нелепостью его хмелея –
разбив песочные часы
от времени освободилась,
ладони чьи-то причастив,
в их чаши, словно в божью милость,
нагим песком в любовь струилась.
...мой разум пьян.

* * *

Не пишется… луна чернее ночи,
и звёзды-карлики попрятались в саду.
И жизнь моя уж ночевать не хочет
в насквозь пропахшем осенью аду.
И я не знаю! Было или снилось:
вокзал, нелепый фикус за окном…
И мне одной ниспосланная милость –
осенний снег дождливым ноябрём.

ИЮЛЬ

Мечутся птицы, ничем не встревожены, –
тихое небо, грозы не видать.
Зноем июльским давно обезвожена
синяя-синяя робкая гладь.
Мечутся птицы над церквью запущенной,
крест, словно пугало от воронья,
высится в поле небесном. Гнетущее
зрелище неба глядится в меня.

ЛИТОВСКИЙ СОНЕТ

Уедем далеко. Забудем путь назад.
Согласна и на белую пустыню.
Я знаю, ты сумеешь… развести там — сад,
Беглянке подавая утром дыню.
А хочешь, будем жить у чёрных скал,
Соседствуя с семейством лишь орлиным,
И если скажешь мне, что ты — устал,
Когда мы будем пролетать над ними…
Мы упадём… Не в моря злой оскал,
а в тучи белые. Устал?
Отныне… всё и вся… под нами
И Выше нас —
Лишь солнце — жёлтый божий глаз.
Но кто нам, милый, скажет… Amen…?