Штиль
Над синевой морей бледнеет,
Густой зефир в полоске туч
Прохладой сладостной лелеет;
Алмазов желтая гряда
Редеет тенью вертикальной,
А путеводная звезда
Нам свет бросает свой печальной.
Когда слагая боль в груди,
Я вижу штиль на синей глади,
Бросая взор мой впереди.
Я отдаю душе усладу.
И моря ласковый покой
Во мне ласкает сновиденье:
Встают незримой чередой
Плоды слепого вдохновенья.
И боль смолкает в тишине,
И взор, уставший от блужданий,
Забвенье ищет в вышине,
Где разум мнит воспоминаний...
Когда же гром по берегам
И буря волны в стены хлещет,
Когда челно несет к горам,
А в грозном небе молньей блещет;
Тогда души моей печаль
Я предаю пером бумаге;
Моих страданий мне не жаль –
В них сердца драгостная влага.
Судьбы священный приговор
Готов исполнить в назначенье:
Друзьям сонет, врагу – укор,
А мне – хоть миг уединенья.
Свидетельство о публикации №119070208340
Это уже не просто подражание, сквозь поэтические конструкции русского романтизма пробиваются ростки самобытности.
Попробуйте расширить свой поэтический кругозор, например французскими символистами А. Рембо, П. Верленом (есть прекрасные переводы сделанные классиками серебряного века В. Брюсовым, Ф. Сологубом, И. Анненским). А через них, возможно, Вам захочется погрузиться в эллинский мифос. Ведь вся европейская поэтическая словесность, к коей я отношу и русскую, в конечном счете черпает свое вдохновение там.
Эдуард Быстрицкий 15.07.2020 17:20 Заявить о нарушении
Олег Бондарев -Барни 08.07.2019 23:37 Заявить о нарушении