Письмо Змея Горыныча Елене Прекрасной

Глотаю крики не в то горло:
Запить мне нечем - задыхаюсь.
Мои стихи - кромешный хаос
Инфинитивного глагола.
По лесу ползал диким змеем,
Дышал травой и облаками.
Пока мне звёзды не солгали,
Что для Любви в Раю дозреем.
Мои огни стремились к морю,
Тоскливо с чайками пищали.
Вонзилось в эшафот песчаный
Крыло, изъеденное молью.
Шипело море, словно кобра,
И лезло вон из кожи старой.
Подумай: что же с нами стало?
Сердца пленили клетки-рёбра.
Тоскуешь Евой об Адаме.
Сыграю в ящик я Пандоры.
Прошла Любовь, и помидоры
Завяли, сволочи, с годами.
Я часто врал и завирался,
Но пятый акт несёт фиаско.
Предстала Осень Златовлаской
На плахе ради реверанса.
Уплыли за руном, как греки,
Слова, что жертвы вожделенья.
Доспехи золотят деревья,
Забитый хрен не слаще редьки.
Стрелой Амура укололся:
От боли нас опять поссорю.
Когда июль взмахнул косою,
Мы пали - ржавые колосья.
Кто был мудрец - теперь овечка.
Где тучи стали грозовыми,
Пароль от Рая назови мне:
Чиркни в ответ хоть пол-словечка.
Присев пред алтарём на голень,
По-детски захлебнусь в молитве.
Отпали головы мои две:
Познав Любовь - вкусили горечь.
Всё боль! От этой жуткой боли
Зароюсь в ил, свернусь клубочком.
Разлита Истина по бочкам
Для Веры в Небо голубое.
Всё ложь! И в этой сладкой фальши
Зеро скупило чёт и нечет.
Но время от Любви излечит,
Пережевав сердца на фарши.
Всё дым! И ветер над золою
Рассеял прах по дальним странам.
Где было жарко у костра нам,
Главу посыпав пеплом, вою.
Всё пыль! И в этой серой пыли
Не видно Кукловодов ловких.
Чадила повседневность в лёгких:
Кто понял Свет - бредут слепыми.
Всё бред! Осужден по абсурду,
Отброшен на закланье львятам
За то, что в царстве тридевятом
Громил Граалеву посуду.
Всё смерть! Пьянят пары абсента.
Где Райский вход драконам узок,
Я возжелал Небесных музык,
Но стёрта старая кассета...
Хоть иногда молись о Змее,
Храни отпавшие чешуйки,
Твои мечты исполнят щуки...
Прости... Я вечно на измене!
С похмелья пишется сумбурно,
Скрипят от слёз на плахе доски.
Казни меня по-Турандотски!
Твой трибунал - моя трибуна.
P. S.
За тридесятым поселился:
Читаю Байрона и Ницше,
Хлестаю кровь Христа - винище.
Мне наливает Василиса.
P. S. II
Плетусь к духовно-дорогому:
Прощайте, глупые Царевны!
Как доказал пожар Арены,
Царевич - не чета дракону!