Sed non satiata цикл

  *       *       *

На руках у отца отрешённо серьёзная дочка –
Для двухлетней, чрезмерно, пожалуй: судьба налицо;
Облик бабки утонченный, с прочного древа листочек,
И – отца-хлебопашца породы тугое кольцо.

Детство в тесном дворе двухэтажного дома. Сараев
Лабиринт деревянный – деревня транслирует быт.
Поколенье постарше уже в поцелуи играет
И неловкость восторга причастности – младших манит.

Пол ещё безусловен: различия столь очевидны,
Что клише ролевые чеканят семейный стандарт.
Куклы – девочки сплошь, нормативы фантазий – фригидны.
Но природа уже пробуждает познанья азарт.

Тирания табу размывается скверностью речи
И обсценный цинизм сокрушает формальный запрет.
Сексуальной лояльности – дети, держащие свечи –
Воздают неизбежное, чуя сочувствия свет.

Но насилие есть парадигма. И всё проницают
Парадигмы насилия только. А тела протест
Маяком в подсознания бухте невольно мерцает
И мечтает нечаянной страсти постичь эверест.

Нимфа чувства шестого и смысл семи воплощений
В перспективе семи предстояний течения лет –
Прорицание бездны купирует фактор знамений.
Интуиции ток трансформирует мысль в амулет.


*       *       *

Тень минуты как счастливый сон
На речушки томной берегу.
Набухает чувственный бутон
В лоне не постигнутых табу. 

Нежной искушённости смешок
Тает на мальчишеских устах –
Гончара античного сынок
Держит негу плотского в руках.

В домике заброшенном снискал
Натиск – целомудренный отпор.
В сплетню облачился идеал
И погас влюблённости костёр –

Но пылало сердце и цвела
Радость безмятежная внутри.
И уже сияла кабала
В должном – думай, чувствуй и смотри!


*       *       *

Как счастье обнаружить двух –
В случайной точке, на восходе?!.
Но не созрел для счастья дух.
И страсти стрелки переводят.

И подсознанье расколоть
Стремясь, иль – вырваться из краха,
То – в радость обратится плоть,
То – облечётся мукой страха.

Покуда гений видит сны,
Качаясь в мягкой колыбели,
Дух дозревает – и ясны
Мятущиеся параллели

Семейных тайн, интимных драм,
Гнетущих ток воображенья.
Но освящает тела храм
Высвобожденье наслажденья.

Тот, кто меня обогатил
Безмерностью самораскрытья,
В себе не гений ощутил,
А – инструмент его наитья.

И мощный молот, что ковал
Неистовое вдохновенье –
Обескураженный, упал,
Вогнав в историю – мгновенье.


  *       *       *

Влечение Овидия на грацию Горация
Спонтанно обязуешься невольно умножать,
Торишь рефлексы в поисках утраченного рацио
И бремя интуиции уже не удержать.

Таятся обстоятельства под пологом мистическим.
Рок связывает в равенстве двух монологов плач.
И бьётся пульс мгновения в экстазе эстетическом.
Приносит в жертву искренне двойную страсть палач

Впоследствии… Вначале же – мерцанье безрассудного,
Как блик предначертания, лучится и манит.
Отбрасываешь логику прозрения подспудного
И – страсти покоряешься. И Бог тебя хранит.

Внезапно – страсть истрачена. И твёрд вердикт открытия –
ТемнОты темпераментов как два клубка живых
Творцом уже разбросаны. Но прочна нить наития –
Моя. И в подсознании упруго бьётся стих.


*       *       *

…И телу осточертел
Наркотик ёмких эмоций.
Не к рацио тяготел
Мой разум, верстая социум,

Травмируя интеллект
Осколками ломких эго…
И воздух соткал объект
Нечаянного побега.

Лес, речка и тишина.
Брезентовый полог поднят.
И вечный выдох – весна,
Бессмертная до сегодня:

Ожил Мандельштама стих
В торжественном – сосен – гнёте.
И чувственный стон затих
В себя осознавшей плоти.


*       *       *

Натура наконец исторгла
Тупой страдательный залог.
А тело извергает орган
Как материнский монолог.

Блиц романтического штурма
В отчаянье неразличим.
Ещё незрима праха урна.
Но в шторме следствий и причин

Непостигаемого остров
И озарения маяк
Уже намечены. И остов
Поэтики – любой пустяк.


*       *       *

Ощутимое назвать
Полагается лучу.
Волю – мною обладать –
Я впервые различу

В безысходности святой.
Гениального фантом
Отчуждения настой
С материнским молоком

Выпил. И чудесный миг
Автохтонный духа сон
Сокрушительно настиг
И – разрушил в унисон.

 Sed non satiata (лат.) - утомлённая, но не насытившаяся