Стихи со вкусом земляники

(Мое восприятие поэзии А.Ю.Аврутина)

Когда впервые сборник стихов ещё неизвестного мне поэта Анатолия Аврутина попал в руки, и я прочитала одно, второе, третье стихотворение, мне показалось, что я на земляничной поляне. Такой свежестью, таким ароматом повеяло от этих стихов, что остановить себя я уже не смогла…
Удивительное мастерство автора, умеющего исчерпывающе использовать смысловой потенциал слова и его звуковую силу, сделало свое дело – на одного читателя, поклонника у Анатолия Юрьевича стало больше. Настоящее художественное слово вызвало рефлексы, необходимые моему сердцу, уму, моей душе.
Прежде всего, слово привлекло таинственностью и необычностью. Я поняла, сколько догадок тут можно выстроить, как развить каждую из них, в какие психологические глубины заглянуть!

Читала долго, а книга, начатая с конца, не отпускала, будоража сознание, располагала не только своей звуковой оснасткой, но и всеми красками того, о чём шла речь. И они, эти образы, не были застывшими отпечатками движения или действия, но являлись как бы самим движением и действием, живым и волнующим.
И чувство светлой, очищающей грусти долго не покидало меня, и не сразу поняла я причину этой грусти…
А строчки «Стоптанного неба» незримой тенью топтались со мной у порога, ходили следом, то обгоняя, то путаясь у меня под ногами.
Даже небольшое по объёму стихотворение А.Аврутина требовало ключа для расшифровки заложенных в нем многоступенчатых ассоциативных связей, намёков, умолчаний и иносказаний. Неподготовленный читатель, возможно, отвернётся: не разрубить ему гордиев узел сюжетных коллизий, любознательному же захочется пройти весь путь постижения истины. Это и есть ценнейшее качество поэзии, необходимое для того, чтобы мысль работала, чтобы истина добывалась собственным трудом…

Стихи А.Аврутина для серьёзного, вдумчивого читателя – это я поняла с первой строчки.
Здесь глубокая философия, своё проникновенное понимание жизни, своя система взглядов, не узенькая, камерная, а настолько ёмкая и глубокая, что диву даёшься от понимания этой глубинности.
Глубина во всём: в определении времени суток, поры года, в выборе слова для описания и того, и другого.

У автора, на мой взгляд, любимое время суток – жизнь, время, когда утро перетекает в день, а ночь проходит в ожидании утреннего света. Этому, дающему свет поэту, верю, потому что он во всех своих движениях
естественен - и когда спешит « окунуться в мелодию прожитых лет», и когда «сам прощён…но сердце виновато», и когда глядит «вспотевшими глазами на лес, на дымку, на закат…»

У автора и любимая пора года – жизнь, время наглядного представления о той истовости, с которой живёт человек, догадываясь о её скоротечности, потому что «первый вскрик», и «смертную дорогу не отменить и не предугадать».
Справедливости ради надо отметить, что у каждого великого поэта есть стихи, весьма полно и целостно отражающие и выражающие их взгляды на мир, на общественное развитие, на человеческую сущность. Это чаще всего хрестоматийные стихотворения. У Анатолия Юрьевича таких стихов – россыпи. Они о вечном: о жизни, Родине, любви, времени, судьбе…Что их объединяет? На мой взгляд, душа…

И поэт, как и всякий другой человек, есть явление уникальное, единственное, с душой, не похожей ни на чью другую. И если мы хотим понять его стихи, то должны попытаться понять его душу, мы должны следить не за тем, чем он случайно похож на Блока, Рубцова, Цветаеву, а лишь за тем, чем он ни на кого не похож.
Стихи Анатолия Юрьевича волнуют меня, и я позволяю себе эту роскошь – тревожиться ими, плакать от них, и мне сегодня глубоко безразлично, к какому литературному направлению они принадлежат. Хочется увидеть в его стихах именно то, чего нет у других авторов.
Хочется понять то редкостное и странное нечто, которое именуется душой…
Все важно в поэзии: и фонетика, и стилистика, и композиция, и язык, но во всём этом должна быть душа. В стихах А.Аврутина она не просто есть, она – главный герой.

Да, странная она, эта душа: в ней все формы, стили, все музыкальные вибрации, вся литературная техника. Автор оберегает свою душу от бездушия окружающих, душа у него нараспашку, она превыше всего:
Но дух превыше звезд, превыше плоти – дух,
Превыше высоты и вечного молчанья.
С ним видит, кто не зряч, с ним слышит тот, кто глух,
С ним кается, кто век не верил в покаянье.

Да, душа как особая субстанция в стихах поэта, которая «болит», «терзается», «ликует», «поёт по-птичьи», «отгорает», «вопрошает»… Духовное начало в стихах А.Аврутина – основа к постижению смысла вообще. Есть душа – есть смысл. « Не тревожьте других, // если в душах у вас не тревожно…» - говорит поэт. И что может быть мудрее сказанной мудрости?
И душа в стихах А.Аврутина – не что-то нематериальное, независимое от тела, а то, что направляет человека и управляет им: «По ребрам бьёт душа под зябкой кожей. И всё грозит: «Посмотришь, отгорю и стану лишь на искорку похожей».
Бесполезно казаться неискренним, лгать, потому что «…от лжи бесконечной в душе бесконечно тревожно, // И от вечной тревоги в душе бесконечная ложь…»
Душа – категория особенная, она часть любой материи, она способна зримо резонировать:

Швырнули речке в душу камень,
Швырнули просто, не со зла.
По глади утренней кругами
Обида тихая пошла…

Это и есть страстно гражданственная поэзия без какого-то намёка на риторику, поэзия глубокого лиризма. И Анатолий Юрьевич представляется мне в этом отношении поэтом – новатором, расширяющим возможности поэзии и дополняющим её содержательным и духовным началом.
В лиризме А.Аврутина немало живых интонаций, точных психологических поворотов, трагических моментов. О ком пишет поэт? О нас с вами, о каждом, потому что мы все – странники, путники, пилигримы на дороге жизни…

Посиди же со мной… Помолчи…
Я взгрустну, ты помолишься Богу,
Чтоб сыскал наконец-то дорогу
Странный путник в туманной ночи.

Кровавыми земляничными пятнами горят настоящие слова, полные смысла, высвечивая всё мироздание поэзии Анатолия Юрьевича. Это – «душа», «Родина», «свет», «любовь»…
Трепетное, болевое слово в каждом стихе. То единственное слово, найденное поэтом, которое, встав в строку, заставляет её звучать.
У поэта сильный инстинкт – стремление к совершенству, к такой поэтической законченности, когда из стиха нельзя выкинуть ни одного слова. Инстинкт единственного слова присущ Анатолию Юрьевичу – слово в строке незаменимо, ради него снимается многослойная шелуха других слов. В стихе каждое слово на своём месте:

Я случайно родился на самой смурной из планет,
Я случайно подслушал, что небо вещает народу…
И шальное перо, окуная в чернёную воду,
Соловьиную душу роняю в солёный рассвет.

Он доверяет словам как носителям вещих звуков, доверяет их причудливому сплетению, в них он находит истину и смысл. Такое впечатление, что автор не отделяет свой текст от себя, то есть не делает его объективным, не смотрит на него со стороны. Он в нем живёт, он живёт с ним, ему важно выплеснуть своё состояние, полное противоречий...

А сколько этих противоречий и сколько смысла в этих противоречиях!
Эпицентр стиха там, где автор, где его страдающая «соловьиная» душа, а она везде и во всём. Душа поэта кажется настолько израненной, что никогда не сможет излечиться – не хватит времени и снадобий таких, которые способны были бы возродить её и сделать неуязвимой… Чувствовать чужую боль и принимать её как свою - может только человек, у которого заживо содрали кожу. Вот почему способен автор чувствовать «лучик дыханья», но «любовь от боли отличить не в силах».

От стихов тянет волнующим запахом спелой земляники, он будоражит кровь.
Присутствует в них и горечь как неизбежность… Кто пробовал земляничное варенье, тот знает: горечь присутствует - избавиться от нее почти невозможно, разве что подмешать другую ягоду.
 
Диапазон чувствований поэта широк, а между ним – сотни, тысячи тончайших оттенков. Через сердце поэта прошли и сомкнулись современное, прошлое, будущее: эпоха Николая и время Пушкина, январь 1924-ого и бревенчатая Русь, двадцатый век «в сраженьях и страстях»…

Мне видится каждое стихотворение Анатолия Юрьевича в определенном цвете.
И каждое понравившееся стихотворение - это та ароматная земляничка, которая выстрадана из крови и плоти авторской души. Яркой мозаикой, несмотря на классический черно-белый рисунок стихов, представляется мне двухтомник "Времена".

Поэзия Анатолия Аврутина – это тайна, которую надо постичь, открыть, разгадать. Поэт тоже тайна, он соткан из противоречий, сомнений, боли. Слова в текстах стихов часто неясны и путаны, но они носители неотразимо заразительных ритмов, которым подчиняешься против собственной воли - они очаровывают.

Кто-то сказал, что сочинение настоящих стихов ближе к богослужению. Автор на службе у Бога, а читать стихи удивительного поэта Анатолия Аврутина – это приобщение к чему-то очень большому, божественному, настоящему и вечному.
Безграничность поэтического мира – вот что показывает нам поэт. «Холодное, мокрое лето», «Отчизна и кров», «февраль двенадцатого года», «две чужих и холодных души», «век Золотой», «дитя - двадцатый век»…Что общего между столь разрозненными в пространстве и во времени явлениями?..
Безграничный поэтический мир, включающий и то, и другое, и третье, и сто двадцать третье в силу органичности восприятия мира явлений, предметов, вещей. Анатолий Юрьевич Аврутин умеет соединять, казалось бы, несоединимое, далёкое друг от друга. Из вопросов и ответов, из многих важных частностей соткана поэзия человека, обладающего безукоризненным зрением поэта, ищущего ответы на жизненные «почему» и «как».

…Как я жил на земле?
Был наивен, а, в общем,
Обычен.
Я любил соловья,
И любил, когда вишни цвели.
Ты на холмик присядь,
Набери-ка в ладонь
Земляничин,
И попробуй на вкус
Эти алые слезы земли,-

эти строчки «Монолога из неизвестности» о войне, о памяти, о жизни, о вечном…
Немножко горечью, немножко свежестью, а все-таки земляничным ароматом тянет от настоящих стихов настоящего поэта…
И вкус у стихов – земляничный, родной, от земли…
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0188276 от 17 января 2015 в 19:16