В гроговом состоянии

  Вокруг никого.
  У автора появляется исключительная возможность поговорить за бутылкой с собой без свидетелей.
  Но ты, мой читатель, ничего не подозревающий невольник, сгорающий от любопытства и не задумывающийся о самосожжении. 
  У меня это как всегда выливается в многоструйное поливание из лейки повествования.
  Иногда это даёт желаемые всходы, но в большинстве своём превращается в безудержный словесный потоп.
  На столе горлышком над стаканом поклёвывает сорока-градусная водка. За окном сорокаградусная жара. У меня температура 40 с ознобом, сопровождаемым галлюцинациями:
  Скачу на лихом коне с дымовой шашкой на перевес к вечно недовешивающей (и комплименты тоже) продавщице мясо-молочного отдела, чем-то напоминающей "Русалку" композитора Доргомыжского по драме А.С.Пушкина.
  Я и сам грешным телом время от времени сочиняю при нормальной температуре. Но сегодня лихорадит от навязчивого предчувствия.
  Мне вежливо сообщают, что она минуту назад спустилась в подсобку с заведующим вино-водочного для еженедельного переучёта её женских достоинств.
  Лишний раз убеждаюсь - начальственная рыба не только тухнет с головы, но и зажигается похотливой страстью с русалочьего хвоста. Конечно, распутничать не возбраняется особенно на перекрёстке, если знаешь в какую сторону...
  Температура достигает апогея, и я в гроговом состоянии скачу обратно домой, чтобы успеть скачать выступление любимого президента.
  А вот какой страны, этого я сказать не могу.