бывшие друзьями

                из "костыльного цикла"


                А.С. и Н.П.

Друзья мои,
                хоть бывшие,
но всё-таки друзья,
со мною вместе пившие
из чаши бытия.
И бытия.
                И быта.
Мной это не забыто.
Речные,
                родниковые,
распахнутые дали...
И мы друг другу новые
стихи свои читали.
По области поездили
все вместе мы немало:
нам воздуха поэзии
тогда на всех хватало.
Так жадно жить спешили.
Так много было нужно.
А если чуть грешили,
то весело и дружно.
Попито и попето! -
да что сейчас про это...
Ведь с новыми подтекстами
те наши песни главные.
Друзья - теперь известные
поэты православные.
Пока мне ногу резали
и раз,
            и два,
                и пять,
они словами трезвыми
воспели Благодать.
А я стонал в кровати
без всякой благодати
и вспоминал о них -
товарищах своих.
Они не позвонили
в мои лихие дни -
со мною рядом были
другие.
                Не они.
Им здравствовать и славиться.
А мне грешить и каяться.
И в боли, как в огне,
гореть, конечно, мне.
Распахнутые дали...
Да не про это сказ.
Ведь мы чужими стали
не враз и не сейчас.
Они боялись что ли
моей греховной боли:
что, как заноза в душу,
через свою строку
я святость их нарушу,
во грех их вовлеку?
Я, как Аника-воин,
повержен и побит -
их дружбы не достоин,
а только их обид.
Меня так судят строго
вчерашние друзья,
а ведь дорога к Богу
у каждого своя.
Писал, потупя взор,
один из них не зря:
"Уехал друг в Разбойный Бор
до октября..."
И за меня досочинил,
как невзначай:
"Но почему он говорил
"Прости-прощай?"
...Я поднимусь и встану,
и стану вновь ходить.
А вот у них не стану
прощения просить.
Сам за себя в ответе,
во всём себя виня,
но есть кому на свете
"вписаться" за меня.
Пусть под бинтом кровится
истерзанная плоть,
но есть кому молиться,
как няне в травмбольнице:
"Прости его, Господь..."