Рассказы о войне ветерана 110

                НАСТУПЛЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

             Повесть.
  Автор Константин Симонов.

Продолжение 5 повести.
Продолжение 4 http://www.stihi.ru/2019/06/28/3136

 «Немецкие танки стреляли непрерывно на ходу. То над головой, то слева свистели их снаряды. Савельев слегка приподнялся над окопом. Один танк шёл слева, другой – прямо на него. Савельев опять нырнул в окоп. И хотя танк, который шёл слева, был больше – это был «тигр», – а тот, который шёл на Савельева, – обыкновенный средний танк, но потому, что он был ближе, Савельеву показалось, что он самый большой. Он приподнял с бруствера гранату и прикинул её на руке. Граната была тяжёлая, и от этого ему стало как-то спокойнее.

 В это время сбоку стал стрелять бронебойщик Андреев. Когда Савельев выглянул ещё раз, танк был уже в двадцати шагах. Едва успел он укрыться на дне окопа, как танк прогрохотал над самой его головой, на него пахнуло сверху чужим запахом, гарью и дымом и посыпалась с краёв окопа земля. Савельев прижал к себе гранату, как будто боялся, что её отнимут.
Танк перевалил через окоп. Савельев вскочил, подтянулся на руках, лёг животом на край окопа, потом выскочил совсем и бросил гранату вслед танку, целясь под гусеницу. Он бросил гранату со всей силой и, не удержавшись, упал вперёд на землю. А затем, зажмурясь, повернулся и спрыгнул в окоп. Лёжа в окопе, он всё еще слышал рёв танка и подумал, что, наверное, промахнулся. Тогда его охватило любопытство; хотя было страшно, он приподнялся и выглянул из окопа. Танк, гремя, поворачивался на одной гусенице, а вторая, как распластанная железная дорожка, волочилась за ним. Савельев понял, что попал.

 В этот момент над его головой просвистели один за другим два снаряда. Едва Савельев снова укрылся в окопе, как раздался оглушительный взрыв.
– Смотри, горит! – крикнул Андреев, который, поднявшись в окопе, поворачивал свою бронебойку в ту сторону, где находился танк. – Горит! – крикнул он ещё раз.
Савельев, приподнявшись над окопом, увидел, что танк вспыхнул и весь загорелся. Другие танки были далеко влево; один горел, остальные шли, но в эту минуту Савельев не мог бы сказать, вперёд ли они идут или назад. Когда он бросал гранату и когда взорвался танк, всё в голове у него спуталось.
– Ты ему гусеницу подбил, – сказал почему-то шёпотом Андреев. – Он остановился, а она как вмажет ему!
Савельев понял, что Андреев имеет в виду противотанковую пушку.

 Остальные танки ушли совсем куда-то влево и скрылись из виду. По окопам стали сильно бить немецкие миномёты. Так продолжалось часа полтора и наконец прекратилось. В окоп пришёл старший лейтенант Савин вместе с капитаном Матвеевым, командиром батальона.
– Вот он подбил фашистский танк, – сказал командир роты, остановившись около Савельева.
Савельев удивился его словам: он никому ещё не говорил, что подбил танк, но старший лейтенант уже знал об этом.
– Ну что же, представим, – сказал Матвеев. – Молодец! – и пожал руку Савельеву. – Как же вы его подбили?
– Он как надо мной прошёл, я выскочил и кинул ему гранату в гусеницу, – сказал Савельев.
– Молодец! – повторил Матвеев.
– Ему ещё медаль за старое причитается, – сказал старший лейтенант.
– А я принёс, – сказал капитан Матвеев. – Я вам четыре медали в роту принёс. Прикажите, чтобы бойцы пришли и командир взвода.

 Старший лейтенант ушёл, а капитан, присев в окопе рядом с Савельевым, порылся в кармане своей гимнастёрки, вынул несколько удостоверений с печатями и отобрал одно. Потом он вынул из другого кармана коробочку и из неё медаль. К ним подошли старший лейтенант и старшина.
Савельев поднялся и, словно он находился в строю, замер, как по команде «смирно».
– Красноармеец Савельев, – обратился к нему капитан Матвеев, – от имени Верховного Совета и командования в награду за вашу боевую доблесть вручаю вам медаль «За отвагу».
– Служу Советскому Союзу! – ответил Савельев.
Он взял медаль задрожавшими руками и чуть не уронил.
– Ну вот, – сказал капитан, то ли не зная, что ещё сказать, то ли считая дальнейшие слова ненужными. – Поздравляю и благодарю вас. Воюйте! – И он пошёл дальше по окопу, в соседний взвод.
– Слушай, старшина, – сказал Савельев, когда все остальные ушли.
– Да?
– Привинти-ка.
Егорычев достал из кармана перочинный ножик на цепочке, не торопясь открыл его, расстегнул ворот гимнастерки Савельева, подлез рукой, проткнул повыше кармана ножом и прикрепил медаль к мокрой, потной, забрызганной грязью гимнастёрке Савельева.
– Жаль, закурить нечего по этому случаю! – сказал Егорычев.
– Ничего, и так обойдётся, – сказал Савельев.

 Егорычев полез в карман, вытащил жестяной портсигар, открыл его, и Савельев увидел на дне портсигара немного табачной пыли.
– Для такого раза не пожалею, – сказал Егорычев. – На крайний случай берёг.
Они свернули по цигарке и закурили.
– Что же это, затихло? – сказал Савельев.
– Затихло, – согласился Егорычев. – А ты давай сухарей пожуй. Нужно, чтобы все поели, – я приказание отдам. А то, может быть, как раз и пойдём. – И он отошёл от Савельева.
Где-то впереди, слева, ещё сильно стреляли, а тут было тихо, то ли немцы что-нибудь готовили, то ли отошли.
Савельев посидел с минуту, потом, вспомнив слова старшины, что, может быть, и правда они тронутся, вытащил из мешка сухарь и, хотя ему не хотелось есть, стал его грызть. На самом деле происходило то, чего не знали ни Савельев, ни Егорычев».

 Окончание повести в следующей публикации.

  28.06.2019