Никанор Парра

Есть один счастливый день.
Я посвятил этот вечер одинокой прогулке
По забытым улочкам моей деревни,
Провожаемый сумерками — добрым другом,
Пожалуй, единственным, что со мной остался.
Все совсем как тогда. На улицах осень,
И светильник тумана рассеянно светит,
Только время вторглось и все захлестнуло
Поблекшим плащом своего унынья.
Никогда я не думал, ни на минуту, поверьте,
Возвратиться на эту дорогую мне землю,
Но сейчас, возвратившись, не понимаю,
Как я мог от ворот ее так удалиться.
Но ничто не меняется, ни белые стены,
Ни деревянные старые двери.
Все на месте; как прежде, ласточки вьются
Над самой высокой колокольней;
Улитки в саду, и мхом зеленеют
Старых камней сырые ладошки.
Никакого сомненья, это — царство
Облетевшей листвы и синего неба,
Где каждый предмет отмечен своею
Неповторимой и кроткой легендой.
И я узнаю даже в сумерках ранних
Покойной бабушки взор небесный.
Все это трепетно и незабвенно
Пришло ко мне в юности первоначальной:

Почта на площади с самого краю,
Старые камни, сырые стены.
Боже мой, право, никто не умеет
Дорожить хоть минутным, но истинным счастьем,
И когда оно чудится страшно далеким,
Вот тут-то оно и стоит с нами рядом.
Ах, бедняк я, опять мне твердит словно кто-то,
Что жизнь — это только всего химера,
Сновиденье, не знающее предела,
Мимолетное облачко над вселенной.
Но давай по порядку, болтаю без толку,
От волненья моя голова закружилась.
Так как я пустился в свое предприятье
С наступлением сумерек и покоя,
Как бесшумный прибой, одна за другою
Возвращаются овцы в свои загоны.
Я приветствовал каждую персонально
На тропинке, ведущей к знакомой роще.
А когда я встал перед этой рощей,
Что прохожих щедро поила шумом,
Сокровенной музыкой неизъяснимой,
Я припомнил о море, считая листья
В честь сестер моих, умерших в раннем детстве.
Превосходно! Дорогу свою продолжаю,
Словно тот, кто живет, ни на что не надеясь;
Прохожу не спеша мимо мельницы нашей,
Замедляю шаги перед входом в лавку:
Запах кофе всегда остается тот же,
И луна все та же над головою;
Меж рекою прошлого и настоящим
Никакого различия я не вижу.
Узнаю это дерево без ошибки,
Мой отец посадил его у калитки.

(Дорогой мой отец, когда был он счастлив,
Он был лучше окна, открытого настежь.)
На высотах этих я ощущаю,
Обнимает меня хрупкий запах фиалок —
Мать моя их растила с такой любовью,
Чтоб излечивать ими печаль и кашель.
Сколько времени в мире с тех пор миновало,
Я не мог бы ответить даже примерно.
Все такое же точно: всенепременно
Соловей и вино на столе накрытом.
Мои младшие братья об эту пору
Возвращаться должны бы домой из школы.
Только время смело это все бесследно,
Словно белая буря, песчаная буря!

Вольные стихи.
Белый глаз мне ни о чем не говорит.
Долго ль, что ли, умным притворяться?
Завершенье мысли? Для чего?!
Мысли надо выпускать на волю!
В хаосе — свое очарованье.
У летучей мыши схватка с солнцем.
Никому поэзия не в тягость.
А фуксия парит, как балерина.

Грозы без величья надоедают.
Я пресыщен дьяволом и богом.
Дорого ли стоят эти брюки?
Рад жених отшить свою невесту.
Ничего противней неба нету.
Не вступают в спор о том, что ценят.
А фуксия парит, как балерина.

Кто на скрипке плавает — потонет.
Девочка венчается со старцем.
Бедные не знают, что болтают.
Ничего не вымолишь любовью.
Грудь полна не молоком, а кровью.
Пение для птицы — развлеченье.
А фуксия парит, как балерина.

Раз я был готов с собой покончить.
Соловей сам над собой смеется.
Совершенство — что туннель бездонный.
Все прозрачное нас привлекает.
Сколько высшей радости в чиханье.
А фуксия парит, как балерина.

Нет девиц и некого бесчестить.
В искренности есть своя опасность.
Жизнь я побеждаю лишь пинками.
Между грудью и спиною — бездна.
Дайте умереть тому, кто умирает.
Ванная — мой сокровенный храм.
А фуксия парит, как балерина.

Окорок домашний нарезают.
Венчики цветов показывают время.
Продают по случаю распятье.
Есть у старости свои награды.
Похороны лишь в долги вгоняют.
Бог Юпитер страсть изверг на Леду.
А фуксия парит, как балерина.

Все еще в лесу мы существуем —
Разве вам не слышен шелест листьев?
Мне никто не говорит: ты бредишь,
Значит, все что говорю я, верно.
Кажется мне: правота за мною,
Я ведь тоже бог в какой-то мере,
Я творец, что ничего не создал,
Раззевавшийся, что было мочи.
А фуксия парит, как балерина.


Никанор Парра. Гимн морю
Перевод: Елена Багдаева 1
http://www.stihi.ru/2015/10/08/636

Ничто не сможет заглушить в моей памяти
загадочного блеска этой  м е г а-л а м п ы :
ни той картины на сетчатке  г л а з а ,
ни  о т п е ч а т к а ,  в душе оставшегося.
Я сейчас объясню вам – и мне поможет
самый  г у л к и й  о т з в у к  в моем горле.
В те времена я и вовсе не сознавал,
ни кто я такой, ни когда суждено мне
написать моё первое стихотворенье,
и непр`олитой оставалась моя первая слеза,
а сердце мое было – не более и ни менее –
как забытый киоск на площади городка.
Но однажды случилось, что мой отец
был выслан на юг, на остров Чило`э:
тот дальний остров, где зима походила
на некую покинутую всеми деревню.
Без дальних речей он взял меня с собой –
и ясным утром мы уже – в Пуэрто Монтт.
Наша семья обитала неизменно
в Центральной долине или в нагорье –
и никогда в нашем доме не было
и речи никакой о каком-либо море.
По этому вопросу я едва лишь знал
т о,  что рассказывали нам в школе –
да кое-что – про контрабандный товар –
из любовных писем, что писали сёстры.
Сошли мы с поезда под колыханье знамён
и торжественное гуденье колоколов –
когда отец мой взял меня з`а руку –
и глаза обратив к этой белой, вольной
и вечной пене – которая там, вдалеке,
неслась к безымянной стране –
сказал мне, будто читая молитву –
голосом, что стоит в ушах до сих пор:
"Это, мальчик,  м о р е ".  Безмятежное море,
что синим стеклом омывает  р о д и н у.
Не скажу, отчего – но в то мгновение
какая-то сила мне душу вздыбила –
и тогда – не глядя – и не понимая
всего значенья своего порыва –
я бросился бежать не помня себя
и не разбирая дороги, к пляжу,
и  в о т  он уже – незабываемый  м и г :
я стою перед ним – повелителем битв.
И в это мгновенье распростёр я руки
над волнистой поверхностью этих вод:
замер как  к а м е н ь ,  со зрачком, вперенным
в эту поистине бескрайнюю дистанцию –
и  в о л о с  ни один не шелохнулся на голове:
я  в е с ь  был – как тень голубая от статуи!
Сколько времени наша встреча длилась –
это невозможно выразить словами.
Только должен добавить, что в этот день
тревога поселилась в моей душе –
и страстная жажда: делать  т о  стихами,
что Бог непрестанно, на глазах у меня,
творил и творил с  в о л н `а м и.  И с сей поры
этот жар иссушающий меня и сжигал:
верно, истина, в том, что от начала мира
голос моря меня  н и к о г д а  и не покидал.


Никанор Парра. Вспоминая молодость
Перевод: Елена Багдаева 1
http://www.stihi.ru/2016/07/14/1285

По сути, я блуждал где попало,
натыкался иногда на деревья,
спотыкался о нищих,
протискивался свозь чащобы из стульев и столов,
затаив дыхание, следил, как падают большие желтые листья.
Но было всё напрасно.
С каждым разом я погружался всё глубже и глубже в некое желе.
Люди смеялись над моими восторгами.
Мужские особи колыхались в креслах как водоросли,
                колеблемые волн`ами,
а женщины впивались в меня взглядами, полными ненависти,
от чего меня бросало то в жар, то в холод,
и от чего я рыдал и смеялся попеременно.

В итоге возникло чувство омерзения,
возникла буря – в виде бессвязных фраз:
угрозы, оскорбления, проклятья – и всё – невпопад;
начались изнурительные движенья бёдрами –
этакие поминальные танцы*,
от которых я задыхался и силы меня покидали,
и я валялся в кровати днями и ночами,
головы не поднимая.

Я блуждал где попало – это правда;
моя душа плыла по теченью вдоль улиц,
подавая сигналы SOS и выпрашивая каплю нежности;
с листком бумаги и карандашом я забредал на кладбища –
намереваясь не поддаваться обману.
Я мусолил и мусолил один и тот же вопрос,
рассматривая подробности в микроскоп –
или в бешенстве рвал на себе волосы.

В таком же духе проходил и мой дебют в аудиториях:
как пришибленный, я таскался по литературным салонам,
переступал пороги частных домов;
силясь красноречиво язвить, пытался общаться с присутствующими:
но они –  и л и  газету читали –  и л и
исчезали за дверцей такси.

Куда же деваться?
В этот час магазины закрыты;
и я размышлял о ломтике лука, на который смотрел во время ужина,
и о бездне, отделяющей нас от  с о с е д н и х  бездн.