Четвёртый муж Веры Павловны

               
                Посвящается Галине Сакевич

 Вера Павловна хотела умереть.
Прямо здесь и сейчас.

Всё, что было для неё жизненной опорой и держало её душевное равновесие, рухнуло безвозвратно, и исправить уже ничего было невозможно.

Слава Богу, мама до этого не дожила.


…Несмотря на то, что мама всю жизнь прожила без мужа, Верочка впитала мамины советы очень крепко, потому что и сердцем и умом понимала их суровую и честную необходимость.

Однако правильность и справедливость маминых взглядов и установок не всех устраивала.
Людям хотелось жить проще, свободнее, даже расхлябаннее, как любила говорить мама.

К своим тридцати трём годам Вера Павловна была уже трижды замужем.

И хотя ничего плохого о своих мужьях она сказать не могла,  той гармонии и взаимопонимания, о которых она мечтала с детских лет, у неё с мужьями  не получалось.

Не было ни ссор, ни скандалов.

Просто мужчины не желали отказываться от своих дурных привычек и не были способны перевоспитываться, даже ради семейного счастья.

Себя Вера Павловна считала человеком безупречным и организованным, что было безусловной правдой, а потому и мужа ей хотелось такого же.

Но, как распознать человека, пока ты не пожил с ним и, как говорится, не съёл вдвоём пуд соли.

Но до пуда соли было ещё далеко, когда Вера Павловна убеждалась, что очередной выбор её был ошибочным и муж уходил из её ухоженной трёхкомнатной квартиры, которую  ещё Верочкина мама довела до совершенного комфорта и безупречного уюта.

Первый муж Сергей был почти идеален.
Мама тогда была ещё жива, и они жили втроём.

Жили они дружно и весело.
Была только одна маленькая деталь, которая несколько смущала Верочку и её маму, но они обе верили, что эту незначительную погрешность в поведении мужа можно легко исправить.

Когда Сергей перебирал безупречно отглаженные рубашки в платяном шкафу, то назад развешивал их не затылок в затылок, как  их развесила Верочкина мама, а как вздумается.

И Верочку, и её маму такое неряшливое отношение к вещам очень раздражало и расстраивало.

Поначалу они молча перевешивали рубашки, как  это было задумано, надеясь, что Сергей сам обратит внимание и сделает выводы.

Но супруг, будто нарочно, цеплял плечики так, что рубахи оказывались лицом к лицу, или спинка к спинке, что было нетерпимо и противно природе вещей, как это понималось в Верочкиной семье.

Сначала тонко и вежливо, а потом всё настойчивей Сергею пытались разъяснить невозможность такого поведения, но он лишь смеялся и, будто нарочно, продолжал вешать рубашки, как вздумается.

Дошло до того, что у мамы случился нервный срыв и гипертонический криз.

Верочка затеяла с мужем серьёзный разговор по принципу «или-или».

Но муж спорить не стал, а, собрав свои вещи, ушёл в общежитие завода, где возглавлял конструкторский отдел.

Второго мужа Вера Павловна выбирала целых три года.

Игорь Александрович преподавал музыку в консерватории, был солиден и добр.

Не нравилось Вере Павловне только то, что брился он электрической бритвой, поэтому переход к чистому бритью лезвиями был основным и единственным требованием будущей жены, на что немолодой уже жених легко согласился.

Но, буквально с первого дня совместной жизни, Вера Павловна обратила внимание, что её муж не пользуется современной мыльной пеной из тюбика,  а разводит  её в детской пластмассовой мисочке и мылит лицо помазком, чего из Верочкиных знакомых никто и никогда не делал.

Но главный ужас был в том, что мисочку и помазок он не ополаскивал, а просто добавлял на обмылок горячей воды и брился снова.

Целый день эти грязные вещи были на глазах Веры Павловны, вызывая
 брезгливость и рвотный рефлекс.

Она стала сама мыть прибор за мужем, но он словно и не замечал её забот, а продолжал оставлять эту грязь по-прежнему.

После того, как, разговаривая с ней утром, Игорь Александрович зашёл на кухню, продолжая мылить лицо, Вера Павловна решила серьёзно с ним поговорить.

Муж на всё согласился, но через несколько дней снова забыл помыть тарелочку и помазок.

Чтобы не скандалить, Вера Павловна уехала к сестре в Харьков, предложив мужу до её приезда освободить квартиру.

Супруг не возражал, решив, что жена нашла себе другого.

Ему и в голову не приходило, что виной не влюбчивость  его жены, а  его непростительная неряшливость.

Вера Павловна была женой верной и заботливой.
В этом, она полагала, тоже должен быть порядок.

Третий супруг зубной врач Митя был молод, весел, хорош собой и полностью соответствовал её требованиям, потому что был из хорошей интеллигентной и зажиточной семьи.

Но через год  доброго, вежливого и воспитанного Митю арестовали за торговлю наркотиками и отправили в колонию на восемь лет.

Вера Павловна уже решила, что быть замужней женщиной ей заказано судьбой, когда в их подъезде поселился отставной капитан второго ранга
 Борис Иванович Крючков, человек жизнерадостный, весёлый и заводной.

Он гонял с молодыми ребятами на мотоцикле, ездил с соседом на рыбалку, играл с мужиками в домино, и везде был своим и желанным.

Вера Павловна пригласила Бориса Ивановича посмотреть сломавшуюся стиральную машину, и он так и остался в её квартире, как будто сто лет там прожил.

Поначалу Вера Павловна не мешала мужу жить, как он привык, но понемногу стала вместо рыбалки организовывать семейные походы в театры, на выставки, в гости к нужным людям.

Она старалась заполнить его время так, чтобы для его прежних привычных глупостей места не было.

Из прежних друзей вскоре никого не осталось.

Но Бориса Ивановича, казалось, всё устраивало, и он подчинялся всем требованиям жены, потому что был человеком военным и к порядку привык.

Так они прожили почти два года, когда вдруг муж отказался идти в гости.

В ответ на упрёки Веры Павловны он отвернулся к стене и пролежал так целый день.

Вечером Борис Иванович, против обыкновения, выпил за ужином стакан водки и ушёл спать.

С этого дня всё испортилось.
Муж всё время молчал и думал о чём-то своём.

А через неделю Вера Павловна обнаружила супруга на полу в туалете без сознания.

Врачи констатировали инсульт.

Вера Павловна не отходила от кровати ни днём, ни ночью.

А, когда муж открыл глаза, то всячески пыталась вызвать у него ответные реакции и разговорить.
Но речи у больного не было.

Он только поднимал правую руку и делал какие-то движения.

Врач подсказал, что он, видимо, желает что-то написать.

Тогда Вера Павловна вложила ему в руку синий карандаш и поднесла лист бумаги на книге.

Борис Иванович мучительно выводил какие-то знаки, а потом уронил руку на кровать.

Силы покинули его и, несмотря на усилия врачей, он скончался в течение нескольких минут.

Вера Павловна стояла оглушённая и растерянная у кровати мужа, глядя на то, как медсестра складывает ему руки и подвязывает челюсть.

Она вышла из палаты и, вдруг, вспомнила о бумаге в её руке.

Она долго разглядывала каракули, оставленные Борисом Ивановичем, пытаясь найти в них какой-то смысл.

Но было только одно слово, которое даже из каракуль вызывающе глядело на Веру Павловну.

Наконец-то до неё дошел смысл этого слова, и она заплакала.

Слово, которое не имея возможности сказать, написал ей муж убивало своим сжатым и всеобъемлющим смыслом:
«СУКА».