У стены плача

               
Я касаюсь тебя, полированный пальцами выступ,
Память камня затронула струны души.
Неуклонно и мерно идут легионы на приступ.
Рим восстанье евреев пришёл задушить…
Город, в распрях погряз, но увидев врагов,
Пред смертельной угрозой к сраженью готов.
На призывы о сдаче не склонил головы,
А призвавшие римлян уж были мертвы.
Бой неравен. Тараны обрушили стены.
Кто восстал против римлян, тот будет разбит.
Гибнут воины храма и нет им замены,
Толпы молят о чуде - "Бог врагов сокрушит!"
Но не будет и чуда – зови не зови.
Плач последних молитв захлебнулся в крови.
Храм сожжён. В крестных муках погибли вожди,
А на месте святыни следы от сохи.
Эта пашня забвенья, где всходов не ждут,
Верят твёрдо – евреи назад не придут.
(Как судьба поражает насмешкой своею –
Где великие римляне, где тот народ?
А евреи вернулись в свою Иудею,
Завершив, наконец, беспримерный поход.)

Как верблюжья колючка по пустыне безверья,
Покатился народ в неизвестную даль,
Зацепившись, врастал, но хранил свою веру,
Что была для гонимых Завета Скрижаль.
В вековечных скитаньях не гасло желанье
Вновь вернуться к истокам в земле праотцов.
Я в последние годы ищу пониманья
В жизни, книгах, ученьях больших мудрецов
В чём загадка народа, бессмертие его,
Как узнать и понять, что важнее всего? -
В силе слабых, в умении в трудностях жить,
Среди многих народов себя сохранить.
В горе стойко молчать и врагов не прощать,
И суровую веру, как жребий принять.
Мудрость новых прозрений в этот мир принести
И чарующих звуков кружева расплести.
Песни петь, жизнь любить, Книгу Книг почитать,
Для потомков о будущем лучшем мечтать.
В нищете и беде над собою шутить,
Безысходную чтобы тоску заглушить.
Может эта тоска тоже память души
О потерянном рае, где предок грешил.
Как грустинка в глазах,
как веселье в слезах
И желанье всегда доказать что умней,
Раз зовёшься столь странно для прочих – еврей!
Горьким хлебом чужбина кормила порой,
Чтоб напомнить - пора возвращаться домой.
Но евреи Европы – культурный народ,
Не смогли повторить Моисеев Исход.
И ответ на строптивость был страшен и прост –
В центре старой Европы настал Холокост!



Те, кто выжил, омылись кровавой слезой,
Когда всех словно скот повели на убой.
Новорожденный, старый, глупец иль мудрец –
Одинаково жуткий у всех был конец.
Что сплотило евреев? Не вера – судьба.
Мир, залившая кровью большая беда.
Без вопросов о вере, только, чтоб поскорей,
Убивали еврея лишь за то, что еврей.
Вера в Бога – Творца никого не спасла,
Лишь во сне и в мечтах над бедой пронесла.
Только в мире реальном раввин, атеист
В муках с жизнью расстались, телами сплелись.
Те, что пели, смеялись и Богом клялись
В невозвратную даль навсегда унеслись.
Чёрным факелом в небо бился дым из печей.
Преисподняя, где был, грешник каждый еврей.
Прах свинцовая туча несла погодя,
Чтобы пеплом упасть в чёрных каплях дождя.
В этом пепле смешались раввин, атеист
И ребёнок с душой, как нетронутый лист.
Кого ждали, любили всего мира сильней,
Стали серой золою, удобреньем полей.
Миллионы людей обрекались на смерть.
Где же Бог был, где совесть? – на вопросы ответь.
Их безвинные души стучат в небосвод.
Стук ударов всё глуше – там никто не живёт.
Словно видя, создания стали дьявола злей,
Бог лишился терпения и покинул людей.
Поднимается вечно к небесам голубым
Дым горящего Храма, крематория дым.
Холокост, как набат в моём сердце звучит,
Словно пепел Клааса стучит и стучит…

Сумрак ночи глухой свет рассеял дневной,
Страшный морок фашизма растаял весной.
И евреи всех стран устремились туда,
Где когда-то горела Давида звезда…
С первых дней на войне,
Лишь во сне в тишине,
Полыхает огнём
Недостроенный дом.
Горькой правдою были простые слова –
За спиною страна, а исхода лишь два –
Победить – сохранить,
Проиграть -  потерять,
Той землицы клочок, что решились нам дать,
Повернув ход времён, всю Историю вспять!
Не по воле небес –
Обошлось без чудес.
За победу свою заплатили сполна.
Кровь за землю – такая была ей цена…
Берег, горы, пустыня – полоска земли,
Те, что были без дома, очаг обрели.
Осушили болота, посадили леса.
Над страною как прежде высоки небеса.

Долг и право народа помнить зло и добро,
Вспоминая убитых знать, иным повезло.
Кто, казалось, судьбой был на смерть обречён,
Чьей-то доброю волей от беды был спасён.

Ветки тянутся к небу на аллее седой,
Погибающих руки с безмолвной мольбой.
В память тех, кто спасал их, рискуя собой,
Здесь деревья растут, покрываясь листвой.
Есть злодеи и жертвы, но и жертвенность есть.
На Земле и поныне манкуртов не счесть.
Пусть же тысячи лет существует страна,
Где спасавших и павших хранят имена…
Жертвы войн и погромов в перекличке веков.
Кровью тех миллионов мир залит до краёв,
Но во имя идеи, иль под знаком креста
Убивали евреев, распинали Христа!

Полумесяц зловеще навис над страной
Угрожает нам всем интифадой, войной.
Здесь, где камень стены память Храма хранит,
Щит Давида еврейский народ сохранит.
Из двенадцати граней откован оплот,
И двенадцать колен составляют народ.
Всё не страшно, коль будет Израиль един,
Только вместе страну мы свою сохраним!