Подборка в лит. газете Отражение 9 2008
***
Веди, рука. Пиши, перо.
Не подкачай в пути, мятущееся сердце, –
твоё тепло ещё поможет мне согреться
и отделить от чёрной нечисти добро.
Легко в ночи звени, строка.
Пускай луна меня, как прежде, беспокоит, –
мне с нею легче, я люблю её такою,
когда полночные пронзает облака.
Моя любовь, моя весна,
ещё стихи – моё единственное средство
остаться мальчиком из праздничного детства,
где небо выше, где весёлая шпана…
Когда умру, я всё пойму,
а в жизни лучше оставаться несмышлёным,
и подчиняться только божеским законам,
и доверяя в этом сердцу своему.
***
На холме не церковь – звездолёт.
Он хотел на небо улететь,
но внезапно отменил отлёт,
и решился здесь окаменеть.
Стал корабль от возраста крепчать,
небеса крестами проколов.
Жалко, что на звоннице молчат
языки больших колоколов,
только россыпь золотистых звёзд
до сих пор блестит на куполах.
Мне сосед доказывал всерьёз:
храмы – это гавани в мирах,
что придут хозяева планет,
восстановят гавань и кресты,
и со звёзд, наверное, привет
захотят землянам принести.
***
Отчизну мы не выбираем
и, сколько лет ни истечёт,
мы здесь живём и умираем,
а исключения – не в счёт.
Просторна степь земли луганской –
холмы, овраги и поля,
а за лесами из акаций
лежат Донецкие края.
Там, на распаханных равнинах,
гранича с межами полей,
растут на кладбищах калины
среди высоких тополей.
У тополей дурная слава,
а от калины в сердце грусть,
ведь глянешь влево, глянешь вправо –
безлюден божий мир и пуст.
Лишь за прудом, у перекрёстка
едва намеченных путей,
земли непаханой полоска
и клуб обычный, без затей.
Вхожу в распахнутые двери:
аккорды музыки летят –
убрав поля, даёт премьеру
сельскохозяйственный отряд.
Десятый класс окончен. Книжки
пылятся дома до поры.
Рабочий день угас. Под крышей
не смех беспечной детворы –
гитара плачет, грустно стонет,
романс раздумчивый звучит.
А на столе, в немом поклоне –
фитиль мерцающей свечи.
Певица смолкла. Все уходят.
«Ну, здравствуй, папа». – «Здравствуй, дочь».
Навстречу звёздам небосвода
в автомобиле едем в ночь.
Поёт мне дочка по дороге
о дальних странах, о весне,
о жизни, правильной и строгой,
что в детстве видели во сне.
В дороге ночь недолго длится,
и понимаю на заре,
зачем на этот свет родился,
и нет боязни умереть.
***
Пусть Азовское море штормит
и кричат полоумные чайки –
я сажусь на закраину плит,
где зелёной волны отпечатки
без труда на плите и песке
создают и стирают картины.
Линий вязь на ступне и руке
вот такие же ткёт серпантины.
Я пишу и стираю стихи
на песке перед каждой волною,
их послания, словно грехи,
море тут же уносит с собою.
Я пишу всё быстрей и быстрей:
на душе очень много такого,
чем наполнена память морей –
человечья вместить не готова.
И пускай всё волна унесла –
я недаром открылся планете,
ведь она только в роли посла,
в роли всех телеграфов на свете.
***
Нам Родину изрезали границей,
заставили поверить в этот бред.
Она мне до сих пор великой снится,
предателей не знающей и бед.
Она моя от края и до края,
на Волге, и за Каспием – моя,
и кажется, что словно бы вчера я
считал своими реки и моря.
Срывался часто с близкими из дома,
и ехал на рыбалку, на Аксай,
где снова на излучине знакомой
шаланды поднимали паруса.
А вечером, укачанная ветром,
ласкалась набежавшая волна.
Я в мире был не худшим, и не первым –
я просто жил весомо и сполна.
А те, что смели Родину изрезать, –
пусть ни в бреду, ни в жизни, ни во сне,
прошу я, чтобы рожи этих бесов
ни разу не привиделись бы мне.
***
Нас одиночество состарит,
и не заметим, что умрём.
Вчера юнец, сегодня старец –
он рядом, жизни окоём.
Когда сквозь нас проходит время,
сжимая жизнь, за мигом миг,
то каждый важен, словно семя,
и ты живёшь в борьбе за них.
Так старец, душу выдыхая,
пытаясь вспомнить милый лик,
уже не ищет кущи рая
и цель, что так и не достиг.
Зачем она, в сиянье истин,
когда так близок серафим?
Мир уходящий ненавистен,
лишь образ ветреный любим.
Он вьётся рядом, с тихим светом,
у края врат почти незрим.
Кивая, тает в свете этом,
всё понимая, серафим.
***
Как мало времени дано,
оно неуловимо.
Какое терпкое вино,
и тонкой струйкой мимо…
Манил красавиц гибкий стан,
влекла к себе улыбка,
но лёг на прошлое туман
и будущее зыбко.
Мы стали старше и, увы,
с годами не стройнее.
В глазах не стало синевы.
Сердца почти не греют.
Всё чаще обнимает грусть,
крадёт нещадно годы.
Но как прожить без милых уст,
пока на что-то годен?..
Я прежде бешен был. Не мог
ни дня стоять на месте.
И жил, пока сподобил Бог,
с красавицами вместе…
...Как мало времени дано,
оно неуловимо.
Какое терпкое вино!..
И тонкой струйкой мимо.
Свидетельство о публикации №119062205976