09. 1980 После Парутино. Андрей Панкратов

ИСПОВЕДЬ. Книга 2, часть 2. Любить? Или… Ненавидеть? / Виталий Иванов. – СПб.: Серебряная Нить, 2019. – 174 с.
http://russolit.ru/books/download/item/3961/

Листалка. Читать:
http://pubhtml5.com/eail/yjws/

ФОТО В КНИГЕ
 ____________________________________

09.1980 После Парутино. Андрей Панкратов
 

Вернусь к семейным делам.
После возвращения из Парутино Лена стала опять пропадать у Панкратова. Там оказалась большая компания. С которой и я познакомился постепенно.
Центром, вокруг которого всё вращалось, был Боря Довлатов. Родной брат Сергея Довлатова. По матери. Квартира его была тоже на Петроградской, ближе к реке Карповке по Каменноостровскому проспекту. А у Андрея Панкратова между метро Петроградской и Горьковской. Это были два основных места силы, притягивающих, если не всю пьющую, то очень значительную, интеллигентную часть Петроградского острова. И не только.
У Бори была жена Алёна (Сахарова) и дочь Юля. Когда познакомился с семьей Бори, Юля училась в младших классах, втором или третьем. Они потом подружились с моей дочкой Сашей.
Боря - легендарная личность. Кроме известного брата, где-то за год до нашего с Довлатовыми знакомства эмигрировавшего в Штаты и получившего уже некоторую известность даже и там, он был тоже писателем. Одну его повесть вроде однажды даже опубликовали в журнале «Звезда». Или обещали публиковать.
Боря участвовал в съемках «Белого солнца пустыни», был вторым режиссером.

В квартирах Андрея и Бори, по сути, шла непрерывная пьянка. Прошло уже более 30-ти лет, многое смазалось и забылось, слилось в одно действо.

Из знаковых лиц помню Валеру Грубина, тоже филолог. Но еще и бывший штангист. Несмотря на постоянную пьянку, тело, будто, литое.
Это тот самый Грубин, о котором Сергей Довлатов рассказывает в изданных записных книжках «Соло на ундервуде», впервые опубликованных в 1980 году.

Ирина Сюзева. Её представляли как пианистку, входившую в первую десятку лучших пианистов России. Не знаю. При мне она никогда не играла, хотя одно время я частенько бывал у нее. Просил, конечно, сыграть, но она наотрез отказывалась, говоря, что не в форме.
Познакомились мы у Бори, но у него она редко бывала.

Гриша. Я у него однажды купил два кресла. И еще как-то однажды свитер, хороший, я его долго носил, из шерсти ангорской кошки, если не ошибаюсь. Деньги, понятно, были пропиты. Тут же. А покупал я лишь потому, что надоедало просто так ставить. Но такие покупки в семью были единичными случаями. Собственно, других не было.
Кроме как, по необходимости, через Борю с Аленой продал мамину коллекцию марок. Не маленькая коллекция, несколько тысяч, в основном дореволюционных. Нам тогда нужно было найти 1800 рублей на обмен однокомнатной квартиры на Тихорецком на двухкомнатную на Васильевском острове, Тучков переулок. Алена с Борей сказали, у них есть знакомый филателист. В результате, со скрипом, не сразу, я получил рублей 300. сколько было пропито, неизвестно. Деньги несколько помогли матери. Обмен устраивала и оплачивала она, за что я матери благодарен безмерно.
А Гриша.. как-то спросил у него, когда случайно остались вдвоем, ожидая товарищей с бормотухой из магазина, почему он так пьет? Ничего не нашелся ответить филолог.. И больше о нем вспомнить нечего.
А теперь, я думаю, понял причины. В соответствии с последующими моими философскими разработками, это обыкновенный случай приведения личных возможностей к потребностям общества. В данном случае так же, как и в большинстве таких случаев, - бессознательный. Человек чувствует, потенциалы его никому не нужны, и их гасит. Например, алкоголем.
То же делали и мы все.
Мало кому повезло вырваться из этого ада. Не сгорев полностью.


Андрей Панкратов. Среди известного мне круга на Петроградской был первым филологом. Сколько помню, всё время говорилось, он пишет статью. В какое-то издание Русского музея или чего-то еще. Года через три, как утверждала Лена, которая помогала Андрею всем, чем могла, было написано страниц 20 совершенно уникального текса, который он никому не показывал, даже Лене.
Мне грустно шутить на эту тему. Понятно, статья была в нашей жизни совершенно не главным. Андрей обладал чудесным чувством юмора, исключительно был умен. Иногда мне казалось, не будь нашего треугольника, Андрей мог бы стать моим лучшим товарищем. Мы понимали друг друга без слов, а на слова реагировали похоже.
Родители Андрея жили на севере. Отец – капитан 1-ого ранга, командир большой атомной подводной лодки. Регулярно помогал Андрею материально. Купил квартиру, которую Андрей обменял на большую комнату в коммуналке. А потом второй раз, на еще меньшую комнату в коммуналке. Где и закончил свой путь, не проснувшись однажды. Деньги, естественно, шли на пропой.
Несколько раз лечился от алкоголизма. Подшивался. Как известно, после подшивки нельзя пить, смертельный исход. Но Андрей умудрялся постепенно, оперируя малыми дозами, подшивку рассасывать.
И вот после очередного курса лечения, отдохнувшего, в неплохой физической форме его и встретила Лена, случайно, в каком-то кафе, куда они зашли вместе с Валькой. С которой потом ездили мы в Парутино.
Андрей был исключительно эрудирован, начитан, весел и в разговоре легок до необыкновенности, внимателен, умел слушать и слышать. Одни достоинства! К тому же в тот момент у него были деньги, которыми он всегда сыпал абсолютно легко.
И вот.. памятуя еще услышанное от старшей сестры, Наташи о муже, обо мне, то есть, Лена, решилась себе позволить поддаться очарованию филологии. Людей из сфер высших, молодых сотрудников Русского музея, казалось, полубогов.
Сейчас я, конечно, не помню всего, что мне Лена рассказывала. Чисто по-дружески. Когда мы не ссорились. И первый раз рассказала мне о Панкратове после Парутино, как они познакомились и их первую ночь, когда вместе легли. Это была середина сентября 1980-го года.
Рассказала в подробностях, включая интимные. Я был в шоке.. мягко сказать.

В сухом остатке остались стихи, написанные за эти несколько дней. Они приведены в 1-ой части Книги 2-ой «ИСПОВЕДЬ. Любить сильнее возможного».
И ещё несколько стихотворений – ниже.