Турецкий гамбит

— Ну, Турция, так Турция, — вздохнул Артём, как декабрист Волконский, которого отправляют на рудники.
Я знал, что мой сын и Турция понравятся друг другу: и Турция, и сын — солнечные и любят танцевать под Таркана.
***
Последний раз я был в Турции лет пятнадцать назад. Не уверен даже, что Турция тогда уже существовала. У меня с Турцией много личного: здесь я впервые спускался с трапа без помощи ног, сиречь кубарём, и впервые заснул на бильярдном столе, в то время как нехорошие друзья пытались закатить мне в ухо чёрный шар.

Теперь же я вернулся в новом качестве — добропорядочным бюргером, практически бургером, обложенный с двух сторон булочкой жены и сына.

Жена решила, что индивидуальный трансфер из аэропорта в отель — это барство, и мы поехали в автобусе с народом. Народ не замедлил появиться, и он, вопреки Пушкину, отнюдь не безмолвствовал. В автобусе через проход от Артёма сидели алкаши из Саратова. Они сами так представились Артёму — «алкаши из Саратова», видимо, решив, что ребёнку, как священнику, нужно говорить только правду, словно на исповеди. Всю дорогу парни без остановки дули кока-колу. Совершенно очевидно, что не просто кока-колу: просто кока-колу столько не выпить.

Последнее время Артём где-то понабрался этой чужеродной заморской культуры small talk и вступил с алкашами из Саратова в светскую беседу. Парни хоть и были наши, но уже в той кондиции, когда так и пробирает не только на small, но и на big talk, всё равно о чём: об американском квазиколониализме или генезисе чёрных дыр.

— А вам нравится Турция? — спросил Артём алкашей из Саратова.
— Нет, — снова ответили они честно: мы ехали уже довольно долго, и секретный ингредиент их кока-колы заканчивался.
— Турция обидится, — решил надавить на совесть алкашам Артём.
— Пусть скажет спасибо, что мы вообще приехали, — не сдавались алкаши, — могли бы дома у подъезда нажраться.

Это был настолько железный аргумент, что даже Артём решил оставить совесть алкашей в покое.
— Какие хорошие ребята, — сказал Артём, когда алкаши из Саратова вышли из автобуса без помощи ног, по моей фирменной методике.
***
Выбор отеля — как выбор спутника жизни: сколько ни выбирай, всё равно либо звёздность преувеличат, либо крыша потечёт.

Проблемы с нашим отелем обнаружились в первый же день: в нём оказались люди. Артём не может пройти мимо людей, даже мимо мирно лежащих, спящих на шезлонгах людей. Между тем, не всякий мирно спящий на шезлонге среднестатистический немец будет в восторге от русской речи фальцетом у себя над ухом: историческая память и всё такое.

Как-то раз мы расположились на пляже рядом с немецкой семьёй. У них был ребёнок примерно Тёмкиного возраста. Немецкий мальчик говорил в режиме пулемёта: сто слов в секунду. Артём не отставал: строчил трассирующими. Это был интернациональный dolby surround: звук вокруг и немного сверху. Папа-немец с тоской смотрел на меня, я на него. В наших глазах читалась универсальная тоска, не требующая перевода. Мамы ушли на море, как Афродиты наоборот, и мы с немцем напоминали двух отцов-осьминогов из советского мультика.

Мы перекинулись парой слов по-английски. Оказалось, что мой Артём чуть постарше его сына, но ненамного.
— Вот бы нам поменяться ими, — мечтательно произнёс немец.
— А смысл? — ответил я, — все равно ведь болтать не перестанут.
— Это да, — согласился немец, — но хоть понимать ничего не будем.
***
Жена принесла мне к бассейну мороженое из бара. Добрая женщина, хоть мороженое и бесплатное.

Я принял мороженое из её рук неосторожно, и оно начало падать. Я попытался поймать падающий рожок, размахивая руками и перекидывая его с ладони на ладонь: цирк дю солей в исполнении плохо координированного человека — очень увлекательное зрелище. Я весь перемазался, но мороженое удержал. Это было чудо, правда, бесполезное, как и все чудеса в моём исполнении.

Женщины на шезлонгах вокруг бассейна смотрели на мою жену одинаковым взглядом. «Мужайся, подруга», «бывает, и хуже попадаются, правда, я не видела, но говорят», «а он что, и в постели такой?» — беззвучно висело в воздухе.
— Мой папа — ниндзя! — торжественно объявил Артём urbi et orbi.
***
Артём давно понял, неизвестно откуда, из ютуба, наверное, что девочки — это не просто такие же мальчики с длинными волосами. В теории эволюции Артёма девочки стоят почти на самом верху, значительно превосходя машинки и мороженое и уступая только Лего-сити. Турчанки на нашем курорте оказались очень красивыми, особенно те, что из России и Украины. Артём бегал с выпученными глазами и не знал, где ему приземлиться.

Одна белокурая девочка в песочнице настолько вдребезги разбила ему сердце, что Артём сразу перешёл в галоп:
— Пойдём ко мне в кабинет, — предложил сын девочке.
С самого начала поездки малыш принялся путать кабинет с номером.
А я почему-то вспомнил старую песню Малинина про белогвардейцев:
— А в комнатах наших сидят комиссары и девочек наших ведут в кабинет...
***
С другой девочкой Артм бегал наперегонки по детской площадке.
— Догоняй, Шурик! Не отставай, Шурик! — кричала Артёму девочка.
На очередном вираже я поймал сына и поинтересовался, почему девочка называет его Шуриком.
— А я ей сказал, что меня зовут Шурик, — объяснил Артём.
Ну, всё верно, ещё же белокурая девочка из песочницы имеется, как минимум: меры предосторожности не помешают.
Это все гены прадедушки аукаются. Тот ещё ходок был, говорят. Артём точно не в меня: я сходил всего один раз и то сразу в ЗАГС.
***
На спасателе, который целый день скучал у бассейна на стуле, красные трусы и жёлтая майка.
— Папа, если я надену красные трусы и жёлтую майку, я тоже стану спасателем? — спросил Артём.
— Если бы это так работало, сынок, — ответил я, — я бы уже давно стал Бэтменом.
И это как минимум.
Артём, плескаясь в бассейне, неудачно повернулся в своём спасательном кругу и на мгновение ушёл с головой под воду. Я находился рядом и сразу выдернул его. Артем отфыркался, отчихался и посмотрел в сторону спасателя. Его стул оказался пустым.
— Хорошо, что спасатель не видел, — сказал Артём, — а то он бы за меня волновался.
***
Муляжи динозавров в "Динопарке" при виде Артёма проявили чудеса искусственного интеллекта и все как один замерли неподвижно, саботируя встроенные датчики движения.
Они эволюционировали таким образом после того, как первый динозавр у входа приветливо помахал толпе ребятишек хвостом, и, пока остальные дети лежали в обмороке, мой сын самозабвенно пытался динозаврий хвост оторвать. Позже Артём объяснил свой перфоманс тем, что перепутал динозавра с ящерицей и ожидал от него рутинного отбрасывания хвоста (ящерицы у нас на даче ходят весь сезон бесхвостые — это такой новый хот-кутюр от Артема).
Размер рептилии сына не смутил: он с младых ногтей нечувствителен к бутафории.
***
Жена решила, что до идеальной семьи нам не хватает только портфолио (у всех идеальных семей оно есть, семьи без портфолио зря женились и рожали детей) и отдала нас на съедение местному фотографу. А я всё гадал, что это за стрёмный мужик шарится по кустам.

Сфотографировать Артёма — как сфотографировать полтергейст: задача, подкупающая своей невыполнимостью. Снова пришлось импровизировать. Я сказал Артёму, что он — звезда, поэтому из Стамбула для него выписали самого модного светского фотографа. Из всей моей тирады сыну понравилось слово "Стамбул", и он согласился.

Нас снимали на фоне местной флоры, а когда та закончилась, начали снимать на фоне бассейна. Пока за нашей спиной в воду прыгали толстые татуированные мужики, мы гламурно улыбались и смотрели друг на друга влюблённо. Обычно мы не смотрим друг на друга так влюблённо, но фотограф приказал. Фотограф ставил нас с женой в пикантные позы, примерно в такие, при помощи которых на свет появился Артём. Мне даже захотелось спросить мужика, точно ли он фотограф, или ему просто нравится ставить людей в неудобное положение.

В какой-то момент Артём, живописно восседавший на моих ушах, спросил, почему тот мальчик за спиной у фотографа над ним смеётся.
— Потому что ты звезда, сынок, а он — лох, — объяснил я.
Объяснение так себе со всех точек зрения, но с ребёнком на ушах лучшего не придумалось.
***
Накануне отъезда мы с сыном сидели на лавочке на пирсе. На других лавочках ворковали влюблённые: все обнимались.
— Давай тоже обнимемся, — предложил Артём.
А когда мы обнялись, сын добавил:
— Ты — моя Турция.
И я понял, что ребёнку в Турции понравилось.


ОЛЕГ БАТЛУК