Ландыш

Я вновь прихожу в заброшенный старый сад.
И я вновь заглядываю в темных заросли, раздвигая их руками, чтобы только для меня зазвенели спрятанные в них чашечки крошечных колокольчиков. Чтобы покивали мне из недр старого сада скромно наклонившиеся вниз звоночки, светящиеся тонкостенной белоснежной призрачностью. Сразу-то и не увидишь эти самые цветочки. Также, как не видишь многого в этом мире.

В очередной майский вечер фарфоровые ландыши приветливо задрожали навстречу, опутывая ароматным потоком. Они уносили мои мысли в далекие миры и странные фантасмагории, навеянные их сладостным терпким запахом.

Белый цвет ландыша - покой души.
Белый цвет ландыша - чистые мечты невинности.
Белый цвет ландыша - разбитое сердце, погибшие мечты.
Белый цвет ландыша - бесцветность жизни и невозможность себя открыть.
Белый цвет ландыша - он смущенно скрывается в густой темно-зеленой листве.
Белый цвет...

Слышен перезвон церковных колоколов.
Далекий звук наполняет сердце тоской и печалью.
Звенят траурные перезвоны - кто-то опять улетает в Рай.

Рука срывает веточку с полупрозрачными звоночками и подносит к губам.
Мои уста мягко касаются жемчужных бусинок едва раскрывшихся белоснежных бутончиков. Память неторопливо колышется призрачной пеленой, застилая слезой прикрытые глаза.
----------------
Он был невесом и легок, как белоснежный Ландыш в темных листьях.
Он прятал себя от посторонних, прятался в себе, прятался в заброшенном доме, словно в развалинах старого склепа.
Он хотел быть любимым, хотел быть в чьих-то крепких заботливых руках, и трепетать в них нежными перезвонами.
 
Его хрупкое тельце было бледным от недоедания, уставшим от недосыпания, гибким и жилистым от проклятого выживания.
Его глаза часто светились странным темным блеском расширившихся зрачков от выпитых капель спиртного с «барского» стола.
Его волосы цвета льна часто пахли прокуренной старой кухней и смрадом подвалов. Они и сейчас раскинулись светлым потоком по худенькой хрупкой фигурке.
Эти волосы, данные кем-то. Данные теми, кто не назвался ни отцом, ни матерью. Давно не видавшие ни ножниц, ни шампуня, но все также завивающиеся на концах, словно у некоронованного принца, они часто касались нечистот и грязи.
Да, именно принца, потерявшегося и потерявшего все. Вся. Всех.
И нежный "инфант" обычным бродяжкой, вместо купален, опять пойдет мыть голову в фонтанах спящего, темного города.
Окунется в покоящиеся под светом ночных фонарей теплые воды, отблескивающие разноцветьем иллюминации. Опустится в воду, и тщательно смоет с волос всю грязь его жизни - белокурые локоны его единственная гордость.
Ведь ими потом так нежно поигрывают грубые пальцы старухи.

Влага на лице, склеенные прямые ресницы... Утро.
Хриплый голос и железная хватка по нежному уголку плеча пробуждают и отправляют на городскую свалку. Чудовищу, которое его кормит, нужен металлический хлам, ему нужны деньги за этот хлам.
Деньги идут для содержания «вхлам» обкуренного татуированного «зверя», сына старухи.
И зачем он связался с этим коротко стриженым монстром, не желающим жить... как все.
Ах да – они его пригрели, улыбаясь, рассказали сказки о том, что будут деньги и путешествия. А еще...
Еще этот монстр иногда позволяет ему сбегать в магазинчик и купить себе сладкую шоколадку, когда добр и доволен их «уловом».
 
А принц любил шоколад. Очень любил шоколад. Особенно белый, пористый... российский. Такой нежный, приятно пузырчатый, тающий на небе... да и в руках тоже, пусть... Но так вкусно!
Ведь в основном приходилось допивать и доедать за тем, кто сейчас кричит на него и заносит кулак.

Боль. Искры в глазах. Горящее маком ухо и ноющая скула.
Тихая поступь. Скрип закрывающейся двери.
Мнимая свобода на час-два.

Ах, как надоели эти налеты на чужие дачи, первые этажи и склады.
Тонкий и маленький, он мог пролезть в любое окошко. Ловкие ручонки скоро выбрасывали металл и чьи-то шмотки в фортку.
Его жаждали поймать как "крысеныша" и... да, его так хотели уничтожить как "крысу".
 
Они своего добились – они выследили его, как тонконогую лань в заповедном лесу. Внезапный выстрел вдали.
Толчок под лопатку... Падение.
Ускользая ужом, приподнявшись, побежал не чувствуя ни ног, ни рук. Ничего.
Прорвался сквозь изгородь, царапая юное нежное тело в клочья о колючую проволоку. Шмыгнул в ежевику, оставляя на ее шипах белые локоны.
Кровь... Клок струящихся волос, оставшийся тонкой скрученной нитью белеть на ветру, опутывая темную ржавчину времен войны прошлого века и кустарники.
А он все бежит и бежит, разметав воздух шелковистым шлейфом из белокурых волос, который ласкает кровавые полосы по разорванной рубахе на спине.
 
Тонкие пальцы нежно заплетаются вокруг алеющей «розы», появившейся с правого бока. Горячо.
Пустяки, неважно - он стерпит все. Он сильный.

Сумрачный переулок. Калитка, старый согнутый крючок...
Дрожащие пальцы отгибают холод железа.
Сад. Тот самый сад! С белоснежными цветами в густой темной листве.

Он падает в них, смотря в ночное Небо.
Он видит его... Темное, далекое, с россыпью маленьких бусинок-звезд".

------------------------

Волосы цвета льна разлетаются и путаются в травах, отсвечивая в потоках заходящего Солнца кармином и бордо. Запах дрожащих над лицом белых венчиков впитывается в его дыхание, заполняя собой судорожно сжимающиеся легкие.
Этим вечером они особенные и сияют девственной невинностью.
Слабость.

Фарфоровая белизна маленьких белых колокольчиков освещает и так бледное лицо.
Они звенят со странной и им только ведомой тоской. Они раскачиваются и дрожат виднеющимся маленьким пестиком, на котором появились смоляные капельки тягучих медовых слезинок.
Капелька падает вниз – теряется в траве и окрашивается алым.
Стон. Прикрытые глаза. Исчезнувшее Небо.

"Я хочу быть Ландышем.
Найдет ли меня кто-нибудь здесь?
Пусть кто-нибудь наклонится, раздвинет темную листву.
Найди меня, слышишь... найди, тот кто... подарит свободу.
Тот, кто прижмет к груди и успокоительным шепотом расскажет, что Мир бывает и прекрасен и стоит жить".

 Сжимая рукой мою руку, он протягивает тонкими пальцами сорванную влажную веточку с дрожащими на ней цветками.
Она покрыта яркими гранатовыми каплями уходящей в землю нежности и любви подростка.
Тоскливо звенят все, все, все белоснежные колокольчики-бубенчики заброшенного сада, переплетаясь с его рваным дыханием.
У меня слезы и боль в глазах - у него улыбка на бледных губах, молящая простить за все.
-------------------

Прислонив голову на плечо тому, кто порывисто подхватывает его невесомое тельце, он и его совсем чистая душа скоро освободятся от жестокого страшного мира, веруя в иной Мир.

Высокое Небо. Забытье. Церковный перезвон.
Уснувший на сильных руках Ландыш.


NeCola © 2006 - 2010