Ишимская дивизия

                229-й Ишимской стрелковой дивизии
                второго формирования посвящается

В ИШИМЕ

       Приказ командующего СибВО № 0092 от 12.12.1941г.: «На основании решения   
       Государственного Комитета Обороны от 22.11.1941г. сформировать в г.Ишиме
           Омской области стрелковую дивизию».

Сосны снегом запорошены,
Над землянками шумят.
У девчонок – слёз горошины:
В бор призвали всех ребят.

Здесь дивизию стрелковую
Учат хитростям войны.
И лежит Ишим подковою
В хлопьях снежной тишины.

Ветер треплет кроны хвойные,
Бор Синицынский не спит,
Над рекой стволами стройными
Сосны тянутся в зенит.

Словно высмотреть пытаются
Через горы и леса
Как защитники сражаются,
Как дымятся небеса.

А мальчишкам восемнадцати –
Девятнадцати годов
Снятся по ночам акации
Да цветение садов.

Им встречаться бы с девчонками,
На сторонушке родной...
Только планы перечёркнуты
Разразившейся войной.

Завершаются учения,
Пополненью скоро в бой.
Сосны плачут по-весеннему
Над разлившейся рекой.

 
 
НА ЗАПАД

      Заключение комиссии СибВО от 28.04.1942г.: «Признать части 229-й стрелковой
      дивизии подготовленными к боевым действиям и способными к выполнению
      приказов Верховного Главнокомандующего Красной Армии».

                «У победы родителей много,
                Пораженье – всегда сирота».
                Эх, дороги, степные дороги,
                Вы ведёте куда?

Сформированы, обучены
Рыть землянки, брать в штыки.
А вчера приказ получен и –
В строй, стрелки!

Сдать учебное оружие!
Эшелон. Прощай, Ишим
В майском яблоневом кружеве.
Мы – спешим.

Там, за окнами, весенняя
Вширь раскинулась страна.
А на западе — священная
Шла война.

За Уралом путь тревожнее,
Воздух – с запахом беды,
Пробки железнодорожные
И – сады.

Траектория изорвана,
Словно молнии зигзаг:
Балахна, затем – на Сормово,
На Рязань.

Перестук колёсный, кованый...
Путь кончается любой.
Сталинград. Давай, стрелковая,
В первый бой!


БОЛЬШАЯ ИЗЛУЧИНА

       Из донесения комдива Ф.Ф. Сажина: «229 сд 15.07.42г. начала прибывать и
       Разгружаться в районе разъезда Паньшино, ст. Котлубань».
       Из приказа командующего Сталинградским фронтом: «64-й армии в составе
      229, 214, 29, 112 сд... в ночь на 19 июля выйти на фронт Суровикино, Нижне-
       Солоновский, Верхне-Курмоярская. На этом рубеже закрепиться и жёсткой
       обороной не допустить прорыва противника на Сталинград».

                Ах, ковыль, ковыль, мягко стелется,
                Мягко стелется посреди степи.
                Горяча страда, вкруг – ни деревца.
                От жары такой в жилах кровь кипит.
                А сибирские парни – крепкие,
                Парни крепкие по любым статьям.
                Кровь горячая – алой меткою,
                Алой меткою в море ковыля.

К дальним подступам. Маршем.
По июльской степи.
Пот течёт в патронташи,
Солнце жжёт и слепит.

Пять рассветов в походе,
Пять закатов в поту –
Шагом мерить повзводно
За верстою версту.

У излучины Дона –
Луком выгнута степь.
Полоса обороны.
Огнемётная цепь.

Ни лесов, ни укрытий,
Только балки в степи.
Танк пылает подбитый
И предсмертно хрипит.

Полыхают посевы,
Затмевая закат.
По натянутым нервам –
Миномётный набат.
 
И, вгрызаясь в калёный
Суровикинский дёрн,
Вспомнят парни далёких
Матерей и сестёр.

Вот за них. И за сосны.
За далёкий Ишим –
Этот бой. Смертоносный
Для людей и машин.

Степь от боли корёжит,
И дымится ковыль...

Ветер сосны тревожит...
Пёс дворовый завыл.



ВЕСТИ-ВЕСТОЧКИ

         Сообщение Совинформбюро от 30.06.42г.: «В районе юго-западнее Клетской
         Наши части отбивали атаки немецко-фашистских войск и на отдельных
         участках потеснили гитлеровцев. Несколько танковых групп и два полка
         пехоты противника атаковали позиции части, где командиром тов. Сажин.
         наши бойцы отбили эту атаку, уничтожили 9 танков и несколько сот солдат
         и офицеров противника».
               
                А в Ишиме всё сосны в бору шумят,
                А в Ишиме всё матери глаз не мкнут.
                Ждут обратно живыми своих ребят.
                И девчонки парней из похода ждут.
                Треугольники писем прижав к груди,
                И невесты, и жёны задержат вдох...
                Только выживи... Только назад приди...
                Опустел без тебя наш родимый дом.

Треугольники фронтовые –
Птицы вещие – по домам.
Запах пота, степи, ковылья
Донести до подруг и мам.

Чёрной птицею – похоронка.
Белой горлицей в дом – письмо.
И мечтает опять девчонка,
Вышивая кисет тесьмой.

Бой окончен. Живых – не много...
Невозвратных потерь – не счесть.
Но несёт треугольник строгий
Через время и смерти – весть.

***
«Здравствуй, милая Руфа!
Шлёт письмо Николай.
Гложет сердце разлука,
Боль течёт через край.
Я  солдатским приветом
Шлю тебе поцелуй.
С треугольником этим
У свечи вечеруй.

Вспомни наши прогулки
В звездопадной тиши
По ночным переулкам
Через сонный Ишим.
Ты желанье наивно
Загадала звезде.
Ночи были не длинны,
Блики плыли в воде.

А сейчас между нами
Степь на тысячи вёрст.
В балках воздух ночами
Удушающе-чёрств.
Только знаю я точно,
Что победа близка.
Свежий ветер восточный
Принесёт облака.

Будут яблони цветом
Снова радовать глаз,
Будет солнечным лето
В нашей жизни не раз.
А на этом прощаюсь,
Новой весточки жду
И о встрече мечтаю
Я в победном году».

***
«Я ждал, как спасения, почты,
Сегодня мечта – сбылась!
В степи под покровом ночи
Нашла почтальонка нас.
Я счастлив и мне поверь ты –
Счастливых судьба  – хранит!
У сердца – привет в конверте.
Любовь мне сегодня – щит.

Как мало солдату надо,
Чтоб радость в душе взвилась.
В лишеньях войны – наградой
Та нить, что связала нас.
Целую твои ладони.
Ну можно ль любить сильней
Глаза, что небес бездонней
И ярче любых огней.

Писать про бои не буду,
Приеду и расскажу.
Я слово «любовь» как чудо,
Как знамя в руках держу.
Лишь с ней я живу и верю,
Лишь с ней сквозь огонь иду.
И только она – есть мера
Терпенья в таком аду».

***
«Ты напрасно не веришь –
Я вернусь, так и знай!
Пусть в открытые двери
Рвётся яростный май.
Пусть ветра, пусть туманы –
Но с пути не собьюсь.
Через годы и страны
Я, конечно, вернусь.

И прижму прямо к сердцу
Золотую мою.
Звёзды в небе померкнут,
Нам весну разольют.
Буду я любоваться
На рассвете тобой...

Вот пробило двенадцать.
Утром – танковый бой.

Руфа, милая Руфа,
Без тебя жизнь темна.
Пусть сегодня – разруха,
Но окрепнет страна.
Победим лихоимца
И вернёмся домой.
Сын у нас народится,
Сероглазый герой.

А пока что, в разлуке,
Ты себя береги.
Жизнь – прекрасная штука!
Много лет впереди.
Ты для встречи Победы
Рушники расстилай.
Верь, родная, приеду!»
Подпись: «Твой Николай».


В ОКРУЖЕНИИ

        08.08.1942г. 17:00. К Калачинскому мосту подошли немецкие танки и открыли
        огонь по переправе. Противник замкнул кольцо окружения.
        09.08.1942г. радисты 229-й дивизии приняли шифрограмму: «Уничтожить   
        части противника, вышедшие на пути отхода армии, и отходить на восточный
        берег Дона».
               
                Ой ты, степь широкая, буйная,
                Буйною головушкой да прильну.
                Ой ты, речка Чир звонкоструйная,
                Ты скажи, кто выдумал ту войну?
                А ещё скажи-расскажи ты мне,
                Как заря взойдёт завтра без меня?
                Ночью степь темна, но тоска темней,
                Да шуршит ковыль, мой покой храня.

Ночь черна –
Чья вина?
Враг кругом.
Взрыв.
Бегом!

Полем – в ад!
Сердце – ввысь!
Эх, солдат,
Ну, держись!

От ракет
Рассвело.
Сколько лет
В миг прошло?

Без «Ура!»
На прорыв.
— В бой с утра!
— Есть, комдив!

Был приказ:
Насмерть стой!
Встали враз –
Вечный бой!

Смерть легка.
Трусость – грех!
Дон-река
Примет всех.


НЕОТПРАВЛЕННЫЕ ПИСЬМА

          10.08.1942г. Армейские радиостанции непрерывно работают на приём и
          передачу, но ни одна дивизионная радиостанция не отвечает.
          По данным сборно-пересыльного пункта 62-й армии на 20.08.1942г. из
          229-й дивизии всего вышло из окружения 528 человек (на начало боёв
          в дивизии числилось 11 346 человек).

                Не шуми, ковыль, я слушаю
                Шёпот сосен за туманами,
                Карасёвый плеск на озере,
                Звон сибирских комаров...
                Душу слышат только душами.
                Нет её у пса незваного.
                Утро красит небо розовым...
                Напишу, что жив-здоров...

Два часа до прорыва.
Им бы в балке поспать...
Только сны прихотливы:
Дом, околица, мать...

Пишут перед сраженьем,
Чтобы нервы унять.
Почты нет в окруженьи,
Не отправить опять...

После, судьбы итожа,
До потомков дойдут
Эти повести тоже
Через множество смут.

***
«Родные мои,
С фронтовым к вам приветом!
Сегодня бои –
Ни минуточки нету,
Чтоб вам написать
Про бескрайние дали,
Про то, как роса
На ковыль выпадает.

Здесь голая степь,
Ни лесов, ни уступов.
А с воздуха – смерть,
И мы – танкодоступны.
Но враг не пройдёт,
Мы упорные, мама.
Строчит пулемёт
По захватчикам прямо.

Письмо получил,
Но не скоро отвечу.
За речкою Чир
Воздух смешан с картечью.
Нет времени спать,
Бой идёт днём и ночью.
Ни зги не видать,
Но мы держимся прочно.

Ты нынче не жди,
Видно, здесь зазимуем.
Вот ночь позади.
Поутру атакуем.
 
Анютке – привет.
Пусть дождётся солдата».
Но адреса – нет.
След от пули. И дата.

***
«Мне, мама, вчера приснились
Наш бор и сестрица Клаша.
Мы будто бы у старицы
Папаше руками машем,
А он подплывает в лодке,
В корчаге чебак резвится...
Очнулся – в руке пилотка,
За балкой горланят фрицы.

А мне бы до наших сосен
Дотронуться хоть мизинцем...
Пройтись босиком по росам,
Студёной воды напиться...
Горбушку бы хлеба с солью,
Что вынула ты из печи...
Но раны тревожат болью,
А кто мне их здесь залечит?

Санбат разбомбили утром,
Сестрички – в соседней балке.
Нам в ночь – отступать на хутор.
Девчонок так, мама, жалко!
Они ведь совсем пичужки,
А вынесли здесь немало.
Прижались сейчас друг к дружке,
Головки склонив устало...

Смотрю я вокруг и верю:
За всё расквитаюсь с фрицем,
За павших друзей со зверем
Безжалостно буду биться!
Я выстою, я осилю,
Я жилы порву, но сдюжу.
Жила бы моя Россия,
Да был бы я, малый, нужен».


Эпилог

А над степью облака, облака...
И утих вдали неистовый Дон.
Пролетают и года, и века
Над осколками могил и имён.

Только память растревожит порой
И уснуть опять не даст до зари.
Над Калиновской над братской горой
Обелиск звездою вечной горит.

Спят мальчишки, так любившие жить,
Вечным сном под тихий плеск ковылей.
К обелиску, чтоб цветы положить,
Я приеду из Сибири моей.

Не бывает безымянных солдат –
Всем с рождения даны имена.
Им, погибшим без чинов и наград,
Только память как награда дана.

А в Ишиме те же сосны шумят,
Что стояли над землянками в ряд,
Те, что видели сибирских ребят
Много зим и много вёсен назад.

Там прозрачный воздух свеж поутру,
Запах хвои – хоть в ладони бери.
Там в Синицынском сосновом бору
Обелиск звездою тоже горит.

Чернобыльником жнивьё поросло,
Балки горечью полынной полны.
И стоим у обелисков без слов,
Сердцем впитывая звон тишины.