Чарльз Буковски. Женщины. Одиночество

Чарльз Буковски. Роман Женщины.

Я возвращаюсь к Буковски по разным причинам. Автор, отличающийся от множества. Сильный, откровенный, глубокий, необычный, яркий, это о его произведениях критики пишут, что в них есть «щемящая нежность». Наверное – не все так подумают. Генри Чинаски, герой Буковского, пьет, ругается матом, трахается с женщинами направо-налево. Читать откровения такого героя – это не для авторов (авторш), пишущих «розовые» стишки о любви. Буду откровенен и язвителен: писать о любви по-настоящему может только тот, кто пережил ее. Как Маяковский, это он образно выразился – а вы представляете меня огромными губами?( не дословно, конечно). Или – во мне поселились нервы. Я – весь любовь и чувство.
«Розовые стишки» - это слащавые тексты о подобии любви. Любовь телесна. Она всегда живет в близости, прикосновениях и сексе. Эта великая сила Природа соединяет мужчину и женщину сексом. Это сильнейшие эмоции, толкающие их друг к другу, владеющие их сознанием и чувствами на протяжении, пожалуй, всей жизни. Фрейд называл эту силу притяжения «либидо», у Юнга это понятие расширено и «либидо» в его пояснении – жизненная энергия. Можно согласиться и с тем, и с другим вариантом, каждый по-своему верный и имеет право на существование. Как бы вы не пытались обьяснить для себя это притяжение, но признать его придется каждому. Или – почти каждому.
Природа – это продолжение жизни. Воспроизведение. В этой неразрывной цепочке совокупляются жучки, муравьи, животные, человек. Получив возможность мыслить, человек создает иллюзии в своем мозгу, наполняя их надуманным содержанием. Разочарование неизбежно. И оно наступает. Есть социальный институт – семья, но любовь в семье имеет другое содержание, об этом замечательно написал Фромм в своей известной работе «Искусство любить».
Попытки в «розовых» текстах вернуться к пережитым эмоциям юности как критерию любви, это явный регресс по Фрейду. Личности, лишенные настоящих полноценных отношений любви, склонны вернуться к своим воспоминаниям, идеализируя их. Они и нас пытаются в этом убедить. Это по содержанию тоже самое, что перенести свои нереализованные потребности на кактусы, терьеров и пр., т.е. получать эрзац-сексуальное удовлетворение от собачек и георгинов, это, в целом, трагедия личности, чтобы они не говорили об особенной духовности своих бывших отношений.
Когда я вижу молодых, сексапильных, модных девиц, гуляющих с терьерчиками на руках по магазинам, я понимаю, что вижу трагедию.
Любовь – мучительный процесс, она завладевает сущностью индивида и толкает нередко на сумасшедшие поступки, цель которых с точки зрения Природы одна – продолжение рода. Иногда кривая уходит вверх, тогда наступает краткое счастливое состояние, когда влюбленные ходят за ручки, слушают птичек и музыку, они думают, что вот ОНО, но за спиной незримо стоит секс.
Приятно, конечно, вспоминать, как ты гулял с любимой подружкой за руки по городу, пил кофе, целовался неловко, пытался, с дрожанием рук и гулким сердцебиением, пролезть под майку к телу. Но это только стадия, она проходит, требует развития.
Вступая дикими, необразованными в сексе, в эту жизнь, эти молодые люди в этих отношениях получают первое разочарование, обьясняемое несовпадением подготовленности, знаний, потребностей, развитости физиологии и реакции организма. Вначале незаметное, на фоне приобретаемого опыта и знаний, позже это разочарование приобретает психологическую подоплеку, к ней присоединяется разное понимание мира, интересов и т.п., в конечном счете ведущее к разрыву.
Можно любить всю жизнь. Я могу в это поверить. В целом – это консервативная любовь. Я бы назвал – заскорузлая. Приобретающая со временем другое содержание. Без всплесков и шквала эмоций, без адреналина. Любовь-привычка.  По-своему – хороша и удобна. Этой любовью можно прикрываться как щитом от потрясений и испытаний окружающего мира, и уйти из жизни с сознанием выполненного долга.  Ах да – еще попытаться в 45-55 писать «розовые» тексты о любви, такие же скучные, пресные и бестелесные, как и прожитая жизнь.
Говоря об этом, я вспоминаю Чехова. Его любовь к жене была скорее бестелесной. Она было одухотворена настроением ожидания будущего, и это ожидание в письмах гениального Чехова приобрело содержание замечательной литературы и показало, на какие высоты могут подняться эмоции таких личностей. Чехов – все-таки писатель трагичной судьбы. Нереализованной. Мечта о совершенном человек при понимании того, что мир вокруг – пошлый и примитивный, мечта о любви при понимании ее недостижимости.
Поэтому Чехов отличается от «розовых» авторов и сексуально-неудовлетворенных личностей, подменяющих свои подсознательные желания георгиново-терьерной подделкой.
Буковски откровенен и честен. Он четко обозначил путь поиска идеала, не занимаясь обманом и самообманом. Этот путь – тело, такое, каким его создала Природа. Секс – способ сближения одного человеческого тела с другим. Познания и приобретения любви. Удалось ли это Буковскому? Скорее – нет. Но ни один путь не ведет к результату. Он ведет к пониманию себя на этом пути. К пониманию смысла если не Жизни в философском понимании, так хотя бы своей собственной. А если повезет, то встретить на своем жизненном пути человека, которого полюбишь и возможно будешь счастлив. Эту призрачную цель Буковски ставил перед собой, но навряд ли верил, что это возможно. Бунтующий характер Буковского толкал его к новым, и новым поискам, он шел дальше, и только потом понимал, что была однажды женщина на его пути в прошлом, которую он любил.
Трудное детство, сопровождавшееся избиением отцом как его самого, так и его матери. В одном стихе, который я читал, он трогательно и в своей манере написал:
моя мать, бедная рыбка,
она хотела быть счастливой, ее избивали два или
три раза в неделю, и она просила меня быть веселым:
«Генри, улыбнись! почему ты никогда
не улыбаешься?»

и она улыбалась, чтобы показать мне, как это делается,
улыбалась самой грустной улыбкой
какую я только видел

однажды золотые рыбки умерли, все пять,
они плавали в воде, на боку, и глаза у них
были все еще открыты,
и когда мой отец пришел домой он бросил их кошке
на полу в кухне и мы оба смотрели как моя мать
улыбалась
(перевод - Евгений Дюринг)

Так что же вы ждете от Буковского? Человека, жившего сложной, трудной жизнью? А он писал об этой жизни честно и пронзительно. Наверное, любил окружающих его людей. И именно его правдивая и честная манера писать привлекает больше всего. Что он знал о любви? Он, никогда не видевший и не почувствовавший любви, но стремившийся к этому иллюзорному миру, талантливейший писатель. Он жил, как пил, и пил, как жил.
- «Мне нравилось быть пьяным. Я понял, что полюблю пьянство навсегда. Оно отвлекало от реальности», — впоследствии говорил он. В шестнадцать лет он однажды вечером явился домой пьяный, ему стало дурно, и он наблевал на ковёр в гостиной. Отец схватил его за шкирку и начал тыкать носом в лужу блевотины, как собаку. Сын взорвался, размахнулся как следует и врезал папе в челюсть. Генри Чарльз Буковски-старший упал и долго не вставал. После этого он ни разу не поднял на сына руку.
В возрасте двадцати семи лет в одном из городских баров Чарльз знакомится с Джейн Куни Бейкер, тридцативосьмилетней алкоголичкой, на которой он женился. Впоследствии Бейкер стала одним из важнейших людей, вдохновивших творчество Буковски, она также появится под различными псевдонимами в романах «Почтамт» и «Фактотум», и величайшей любовью всей жизни писателя. Он так говорил о ней: «Она стала первой женщиной — вообще первым человеком, который принёс мне хоть немного любви».
Хотя в другом месте Буковски о ней сказал: Я её не любил. Если женщина не получает от тебя какой-то выгоды — славы, либо денег, — она тебя терпит лишь докуда-то. А из нашего брака она не получала ничего — ни славы, ни денег. Я ничего ей не предложил. Я был завязан на себя, на свою писанину. Вообще ей ничего не давал, вот и огрёб. Она тут не виновата, хотя и она мне особо ничего не давала.
 В 1955 году он развёлся с Бейкер и в этом же году снова женился, на этот раз на редакторе небольшого техасского журнала «Harlequin» Барбаре Фрай. «Она была прекрасна — только это и помню. Некоторое время увивалась вокруг, но так ничего у нас и не получилось. Она не могла напиться, а я не мог протрезветь, „и вместе им не сойтись“. Наконец она вернулась в свой Техас, и больше я её не видел и не слышал о ней».
Буковски научился писать в откровенной, честной манере, роман „Почтамт» Буковски написал всего за двадцать ночей в обществе двадцати бутылок виски.
Буковски говорил, что одна из мыслей произведения «Женщины» — «секс настолько смехотворен, что с ним никому не справиться». Книга оказалась более продаваемой, чем все выпущенные до неё работы Буковски, однако она неоднократно подвергалась критике за сексизм. Сам автор, впрочем, подобные претензии отрицал, говоря: «Образ этот (женоненавистника) кочует из уст в уста у тех, кто не прочёл всего, всех страниц. Это, скорее, такое сарафанное радио, сплетни». За пару лет до выхода романа на одном из поэтических чтений Буковски познакомился с Линдой Ли Бегли, владелицей небольшой закусочной, — с Бегли в 1985-м автор заключил ставший для него последним брак.
Идеологии, лозунги, ханжество были его врагами, Буковски протоколировал глубочайшие свои психологические и духовные страдания в собственном неподражаемом стиле.
Подавляющая часть произведений Ч. Буковски представляет собой автобиографическое творчество. В поэзии и, в особенности, в прозе наиболее часто фигурирует alter ego писателя, его лирический антигерой — Генри Чинаски. В ответ на вопрос журналиста о том, где заканчивается Генри Чинаски и начинается Чарльз Буковски, писатель отвечал, что они — практически одно и то же, за исключением мелких виньеток, которыми он украшал своего героя от скуки. Впрочем, Буковски не отрицал, что почти во всех его работах присутствует небольшая доля выдумки.
«Драю там, где надо надраить, и выбрасываю то, что… не знаю. Чистая избирательность. В общем, всё, что я пишу, — по большей части факты, но они ещё приукрашены выдумкой, вывертами туда-сюда, чтобы отделить одно от другого. На девять десятых факта одна десятая выдумки, чтобы всё расставить по местам».
На протяжении всей жизни главными объектами творчества писателя были классическая музыка, одиночество, алкоголизм, восхищавшие его авторы, сцены из собственного детства, писательство, вдохновение, безумие, женщины, секс, любовь и скачки.
Буковски отрицал, что пишет непристойности, писатель считал, что многие его работы более корректно будет назвать открывающими неприглядную сторону жизни, ту, на которой он жил сам. «Я жил с алкоголичками; жил почти без денег; не жизнь, а сплошное безумие. Приходится об этом писать». Писатель отмечал, что вдохновение он черпает из прибитых жизнью людей — и именно в них видел свою основную читательскую аудиторию.
Основным постулатом творчества Буковски была простота. Писатель говорил: «Именно так я и стараюсь: попроще, без… чем проще, тем лучше. Перебор поэтичности про звёзды и луну, когда она не к месту, — это просто дурная околесица». Буковски для себя выбрал путь наиболее ясного выражения мыслей, без украшений и лишней поэтики. Литературные критики относят творчество Буковски к направлению «грязный реализм», отличительными чертами которого являются максимальная экономия слов, минимализм в описаниях, большое количество диалогов, отсутствие рассуждений, диктуемый содержанием смысл и особо не примечательные герои.
Буковски неоднократно признавался, что писал, по большей части, находясь в состоянии опьянения. Он говорил: «Я пишу трезвым, пьяным, когда мне хорошо и когда мне плохо. У меня нет никакого особого поэтического состояния». В процессе письма, помимо прочего, Буковски практически никогда не редактировал и не исправлял, только изредка вычёркивал строки, которые были плохи, но ничего не добавлял.
Часть этой информации из Википедии. Тут ни убавить, ни прибавить.

Вот строки Буковского. Скажите – смог бы кто-либо сказать честнее?
Однако женщины - хорошие женщины - пугали меня, поскольку в конечном итоге, требовали себе всю душу, а то, что еще оставалось от моей души, я хотел сберечь.

Плохой вкус плодит гораздо больше миллионеров, чем хороший.
Я всегда был лучшей компанией самому себе.

У каждого человека свой личный ад, и не один.

Она обладала характером, от которого было недалеко до безумия; она обладала характером, который кое-кто называл безумием.

Целоваться - более интимное занятие, чем еб..ля. Именно поэтому мне никогда не нравилось, чтобы мои подружки ходили и везде целовали мужиков. Лучше б они их трахали.

Человеческие отношения все равно не работают. Только в первых двух неделях есть какой-то кайф, потом участники теряют всякий интерес. Маски спадают, и проглядывают настоящие люди: психопаты, имбецилы, одержимые, мстительные, садисты, убийцы. Современное общество насоздавало собственных разновидностей, и все они пируют друг с другом.
Дуэль со смертельным исходом - в выгребной яме. Самое большое, на что можно надеяться в отношениях между двумя людьми, решил я, - это два с половиной года.

Я хожу по комнатам мёртвых, по улицам мёртвых, городам мёртвых - людей без глаз, без голов; людей с фабричными чувствами и стандартными реакциями; людей с газетными мозгами, телевизионными душами и школьными идеалами.

Все воображают себя особенными, привилегированными, исключительными. Даже уродливая старая перечница, поливающая на крылечке герань.

В заметках я писал о Буковском, что его произведения – это свежий ветер в литературе. Да, возможно каким-либо эстетам не понравится некий натурализм Буковского. Ну и что, дело вкуса, не правда ли? Кого-то будет шокировать мат и иногда описание пикантных сценок. У Буковского при этом нет пошлости. Странный вывод, верно, или вы согласитесь?
И все-таки – откуда это ощущение «щемящей нежности» при, казалось бы, грубой лексике, мате и откровенном описании некоторых сексуальных сцен? Что-то трогает за душу, когда читаешь Буковского, это несомненно.

Искренность – это точно. Трагизм жизни героя, чувство безнадежности и потери чего-то там в душе.

ОДИНОЧЕСТВО. ОДИНОЧЕСТВО. ОДИНОЧЕСТВО – это, пожалуй, лозунг произведений Буковского. И его вечный поиск самого себя в этих отношениях, поиск того плеча, на которое можно опереться. И щемящее чувство именно от того, что этот поиск безнадежен. И безнадежность от того, что Чинаски-Буковски не испытал любви в жизни, он не знает, как эта любовь выглядит, из каких составляющих состоит.

ОДИНОЧЕСТВО БЕЗ ЛЮБВИ.


В романе «Женщины» Буковски пишет:
«Когда я вижу человека с чистой квартирой, я знаю: с ним что-то не в порядке. А если там слишком чисто, то он пидор».
- «Меня трудно привести в восторг. Мне было наплевать. Мне не нравился Нью-Йорк. Мне не нравился Голливуд. Мне не нравилась рок-музыка. Мне вообще ничего не нравилось. Возможно, я боялся. Мне хотелось сидеть в одиночестве с задернутыми шторами. Вот от чего я тащился. Я придурок. Я ненормальный».
- «Я рад, что не влюблен, что не счастлив от всего мира. Мне нравится быть со всем остальным на ножах. Влюбленные часто раздражительны, опасны. Утрачивают ощущение перспективы. Теряют чувство юмора. Превращаются в нервных, занудных психотиков. И даже становятся убийцами».
- «Люди слишком холодны друг с другом. В мире слишком много холода. Если бы только люди могли договариваться обо всем, было бы по-другому».
- «Я знал кучу женщин. Ну сколько мне еще надо? Что я пытаюсь сделать? Новые романтические отношения – это, конечно, будоражит, но ведь сколько работы. В первом поцелуе, в первой ёб..ке есть какой-то драматизм. Сначала люди всегда интересны. А потом, позже, медленно, но верно проявляются все недостатки, все безумие. Я что, пытаюсь в трахе обойти смерть на повороте? Любовь приходила трудно и очень редко. А когда все же приходила, то хрен знает почему. Устаешь сдерживать любовь и отпускаешь, потому что ей нужно к кому-то прийти. После этого, как правило, и начинаются все беды».
- «Мне всегда не по себе в одиночестве; иногда бывает хорошо, а по себе – ни разу».
- «Ты никогда не е..ал мертвых женщин, правда? - Нет, просто казалось, что некоторые мертвы».
- «Сесилия обьясняла, что у животных тоже бывает душа. Никто ее мнения не оспаривал. Такое возможно, мы это знали. Только не были уверены, есть ли душа у нас».
- «Никто из нас точно не знает, как пользоваться сексом, что с ним делать. Для большинства людей секс – просто игрушка; заводи и пускай бегает».
- «Любовь – это нормально для тех, кто справляется с психическими перегрузками. Это как тащить на спине полный мусорный бак через бурный поток мочи».
- «…муки совести – просто своего рода заболевание. Люди без совести добиваются в жизни прогресса».
- «Почти каждый мужик нынче – голубой. В натуре трудно женщине».
- «Мужику нужно много баб, только если они все никуда не годятся».

Сможете ли вы спокойно говорить после чтения этих слов, что Буковски алкоголик и никчемный   человек?

А еще гораздо позже, чем были написаны заметки, я подумал, что Буковски был настолько честен сам с собой, что как никто другой мог погрузиться в бездну своего Я. Кто из людей способен взглянуть в свое душевное нутро и сказать самому себе, что он именно такой? Люди склонны приукрашивать самих себя. Самообман, ведь так приятно думать, что ты добрый, умный, справедливый, честный и даже очень порядочный. А видеть своих внутренних демонов - зачем, ведь Я такой красивый, смотрите и любуйтесь. И даже внутренне отторгая малейшие сомнения.
Нет, так честно писать как Буковский никто не мог.
И, пожалуй, в этом и заключается его "щемящая нежность".