В парижском ресторане

Пируют трое в ресторане.
Цветы...шампанское...вино
Игриво плещется в стакане...
В природе так заведено.

На полках дюжина бутылок,
Мерло, кальвадос и шартрез.
Есть отчего чесать затылок,
Когда названий всех не счесть.

Гарсон неслышно носит фрукты,
Мадам отвесив комплимент:
"Вам всем троим морепродукты?
Пардон месье, один момент".

Через минуту появился
Поднос размером с "мерседес".
На нем чудесно разместился
Сплошной морской деликатес.

Омары, устрицы, креветки
В своей природной скорлупе.
И молодые и старлетки
Здесь, как приманка на тропе.

Все возлежали на подносе,
Утяжеленном битым льдом.
Теперь их по морю не носит,
И не сейчас, и ни потом.

А трое пили-выпивали
И обсуждали стол морской.
К моллюскам уксус подливали,
В щипцах хрустело скорлупой -

"Привет вам, труженики моря!
Мы пот со лба стираем свой.
Клешней хрустеть, не с ветром спорить.
И пот не тот, не трудовой".

Деликатесная вечеря
Продолжалась. А пока
Глазами шарю в интерьере,
Начав со стен и потолка.

На желтых стенах силуэты,
Фрагменты сцен из прошлых лет.
Там люди были так одеты,
Каких сейчас в помине нет.

Себе я прошлый век представил -
Париж...ямщик...кабриолет...
И в "Ля Куполь" свой взор направил
Купчина-глыба средних лет.

Идет развалистой походкой,
Зовет гарсона просто так:
"Голубчик, сбегай-ка за водкой,
Пока я вовсе не обмяк.

Неси-ка русскую закуску,
Густые щи и расстегай.
Мне пол-кастрюли не нагрузка.
Эй, кучер, лошадь распрягай!

Давненько не был в ресторанах.
Последним был московский "Яр".
Блестящий, шумный. Весь в цыганах,
Как в пасху праздничный базар.

Купец пирует сам с собою,
Себе в усы тепло смеясь:
"В Москве ходили мы гурьбою,
Святым перстом перекрестясь".

У входа кучер лошадь поит,
На небе звездочка зажглась.
К камине зимний ветер воет.
Вдруг песня тихо полилась
 
- Ямщик не гони лошадей.
Мне некуда больше спешить..."
- Ну, барин, ты больше не пей,
А то не смогу дотащить.