Позже возьмёт

Излучин я у глаз, у рта - не знаю:
Лицо весьма морщинисто моё.
Морщина, словно трещина земная,
И рот - немало жрёт, но не поёт.

А только хрип, какой-то, безымянный:
Ни с тенором, ни с басом сходства нет.
Хриплю, как мужичонка, скрипом пьяным,
Позорище на целый белый свет.

А пел, довольно сносно, под гитару,
Под Окуджаву, Визбора канал.
Теперь хриплю, а значит, слишком старый,
Не спел, а прохрипел и простонал.

Всё повторял: какие наши годы?
А годы наши - старые уже.
И кости чуют запах непогоды,
Снижаю скорость я на вираже.

И каждый день становится дороже,
И хочется его с умом прожить.
Лишь ангел шепчет: "Опоздал, Серёжа!
Учись, милок, о прошлом не тужить!"

И я учусь, но память не изменишь,
Она, родная, всё преподнесёт.
Сравнит былое с тем, что ты имеешь
И обзовёт красиво: "Идиот!"

И Достоевский это подтверждает:
Читал его роман я "Идиот".
Да, подлость, глупость дружбу побеждает,
Лишь правда нас к великому ведёт.

А стариков, друзья, жалеть не надо:
У каждого из них судьба своя.
Чем больше лет, тем выше курс награды,
Тем позже Бог возьмёт в свои края.