За что я ценю стихи Бориса Херсонского?

Потому что в них мне слышится неподдающаяся никакой имитации трагедия одиночества, горечь обойденного столичным вниманием провинциала - сумевшего тем не менее свою отчужденность и вынужденную периферийность превратить в неоспоримое просодическое и мыслительное преимущество.

Потому что качество его тонко инструментованых философических метафор, непредсказуемость мифотворческих парадигм, выгодно выделяют его на фоне того аморфного, хлипкого чавканья, которое доносится в последние годы из белокаменной: и это лишний раз доказывает провидческую правоту Иосифа Бродского, сказавшего как-то, что "лучше жить в провинции у моря".

Потому что творчество Херсонского-поэта убедительно подкреплено глубоко нравственной, гуманистической (в том смысле, в каком этот термин применялся к наследию Иоганна Рейхлина и Лоренцо Валлы) позицией Херсонского-публициста и Херсонского-человека: ведь именно неравнодушие литератора к чужой боли делает его собственную боль достоянием истории; впрочем, еще одна важная ипостась поэта - профессия психотерапевта - исчерпывающе объясняет его неравнодушие: ведь наш современный мир нуждается именно в таком певце, к которому бы он мог постучаться на прием.

Потому что все наукообразные рассуждения о "южнорусской поэтической школе" в итоге оказались тщетны и сегодня ясно как никогда - в Одессе, где звучал и звучит язык некогда посетившего ее Пушкина, периодически рождались замечтальные и вполне оригинальные поэты, друг с другом связанные чисто дружбой, а с родным городом исключительно любовью: это Эдуард Багрицкий, Бенедикт Лившиц, Аркадий Штейнберг, а теперь еще и Борис Херсонский. И все. И достаточно. Это и так уже с лихвой увековечило Одессу - наряду с плеядой ее остроумных беллетристов, которых, в отличие от поэтов, и впрямь имеет смысл стилистически объединять.