Под знаком Хармса

У поэзии традиционно много ролей: жреческая, пророческая, бытописательская и др. В зависимости от того кто и для какой аудитории творит. Поэтами, как известно, были и цари древнего Израиля, и скандинавские коннунги. Разумеется, всегда остро стоял вопрос спонсорства: королева Елизавета заказывала музыку - и ее правление ознаменовано возникновением новой исторической драмы. В последние десятилетия, после перестройки, функция остранения в русской поэзии заметно превалирует над пророчествованием (которое более характерно для шестидесятников: Бродский, Самойлов, Чичибабин, Окуджава). Под знаком Хармса сформировался современный стиль: я говорю больше о метрополии - но ведь и многие поэты-эмигранты ориентированны на метрополию: все премии, публикации, фестивали - там и оттуда. Однако не стоит забывать, что обэриуты были уничтожены. Срезаны под корень. За исключением Заболоцкого - который тоже был поломан так, что мало не показалось. Что же произойдет с русской поэзией теперь, на стыке времен, когда новый виток тоталитаризма (олигархического), по идее, должен бы отринуть все эти тусовочные "приколы", центоны, каламбуры ради каламбуров, а главное - отринуть внегосударпственность литературы, ее раздражающий космополитизм? Ждет ли поэтов новый ГУЛАГ, или им придется эмигрировать? А что если на сей раз режим сумеет переварить неообэриутщину и обратить ее себе на службу? Ведь амбивалентность перенасыщенных иронией высказываний в конечном счете допускает и такую возможность... Но тогда - не превратится ли сама власть, все ее действия, указы, внутренняя и внешняя политика, в сплошной театр абсурда, в целенаправленное снижение пафоса, в диалоги Пакина и Ракукина?

9 июня 2014 г.