Эльтон. Заметки

1. Посёлок
У посёлка было имя, мягкое и мелодичное, как звон колокольчика на шее у тощих коров, которые в больших количествах встречались в его окрестностях.
Когда-то здесь кипела жизнь, проходили составы, добывали соль. Десятки, сотни изможденных людей стояли по пояс в воде, таскали на себе тяжелые и раздирающие спину мешки. В войну тут был госпиталь. В 1961 году посёлок первым засек падающую звезду с первым космонавтом этой планеты.
Но последние несколько десятков лет посёлок жил в полудреме. Заводы закрылись, соль стало выгодно добывать южнее. Молодость прошла, прошла и зрелость, уступив место тому странному безвременью, когда дни похожи один на другой, отличаясь лишь тем, что болит в каком-то новом месте. Нет никакого движения, есть только созерцание, мысли о былом величии, о молодых годах, и медленное угасание наедине с огромным соленым озером воспоминаний.
От судьбы окружающих заброшенных хуторов посёлок спасала только тонкая ниточка железной дороги и одноименная станция, на которой изредка, на пару минут, останавливались поезда, чтобы высадить и забрать пару-тройку пассажиров, которым понадобилось что-то в этом богом забытом месте.
Жизнь изменилась лет семь назад, когда поселок облюбовали безумные люди, страстью которых было зачем-то убегать в степь на многие километры. Сначала посёлок внутренне сопротивлялся нашествию, не понимал и не принимал его. Но потом, через несколько лет внезапно проникся отеческой теплотой и любовью к этим странным кочевникам, которые на неделю меняли привычный уклад жизни поселка и его жителей. Теперь они весь год ждали, когда придет эта неделя веселого безумия. Паломники длительного бега, в свою очередь, тоже полюбили посёлок и его обитателей. Появляясь, они рассредотачивались по всем доступным домам и комнатам, пользуясь гостеприимством жителей. Они ходили по его улицам, дышали его солоноватым и сухим воздухом, громко разговаривали, смеялись, ездили к его озеру, и после этого становились какими-то странными, тихими и с блеском в глазах. Он любил их и всегда ждал возвращения. А колокольчики разносили по степи: «Эль-тон, эль-тон, эль-тон»...

2. Поезд
Человек прибыл в посёлок с севера. Поезд шёл почти сутки, и у большей части пассажиров была одна конечная точка пути. В эпоху трансатлантических перелетов такое длительное путешествие было равноценно перемещению в другое полушарие. И, по сути, так и было - то место, куда они ехали, менее всего было похоже на вечно спешившую и озабоченную сиюминутными проблемами столицу. За это время человек уже успел пообщаться почти с каждым, узнать его историю и рассказать свою. У каждого была своя легенда. Кто-то бежал от чего-то, а кто-то ради чего-то. Кто-то был новичком, а кто-то бывалым спортсменом, рассматривавшим забег как длительную тренировку перед будущими свершениями. Те, кто отправился в это путешествие в первый раз, с любопытством слушали рассказы тех, для кого это было обязательным ежегодным событием уже много лет. Кто-то целенаправленно ехал за призами, а кто-то думал, хватит ли ему времени, чтобы добежать. Но, несмотря на все их различия, теперь, глядя в окно на однообразный степной пейзаж, попутчики отсчитывали последние километры до посёлка, надеясь успеть увидеть серебряный диск озера и его отражение в облаках.
Человек сам не знал, зачем он приехал сюда. Позади была Москва с кучей неразрешенных проблем, навалились дела, болезни и усталость, и единственное, чего хотелось - покоя. Но давно задуманное путешествие грело ему душу, и в самый последний момент он не смог отказать себе в том, о чем мечтал весь год.
Бег всегда дарил ему возможность побыть наедине с собой, а длинный бег - тем более. Он как будто восстанавливал повреждённую матрицу сознания и позволял отделить главное от второстепенного.
Посёлок, как всегда, встретил их веселой суетой на перроне и впитал в себя, как высушенная земля впитывает свежую дождевую воду.

3. Озеро
Они приезжали к озеру группами или поодиночке, шли пешком по разбитой коровьими копытами дороге или тряслись в попутке, взятой от станции. Именно озеро было конечной точкой суточного пути, и с момента его посещения начинался для каждого свой марафон в степи. Те, кто был здесь впервые, замирали, поражённые открывающейся перед ними картиной: бескрайняя лунная пустыня, розовые блики на поверхности, сливающаяся граница озера с небом. Возникало такое чувство, что можно прошуршать по соляным чешуйкам на отмели, ступить на призрачную ровную водную гладь и подняться по лестнице на небо. Старик Эльтон манил своей красотой и отталкивал своей холодной отстранённостью. Необработанный алмаз, случайно оброненный каким-то древним языческим богом в приволжских степях, он вызывающе существовал, был, противореча какой-либо логике. Смеясь над попытками человека как-то приручить, одомашнить его, Эльтон давно поглотил и превратил в соляные столпы остатки нехитрых строений, которые раньше, возможно, были купальнями или мостками, превратив их в неотъемлемый элемент своего мертвого пейзажа. Хотя нет, не мертвого - просто жизнь здесь приобретала какие-то иные формы, растекаясь серой грязью по всей поверхности этой надменной огромной лужи, мнящей себя солёным морем, и поднимаясь в вихрях соляных испарений прямо вверх, к солнцу.
И, несмотря ни на что, здесь возникало жгучее желание жить. Быть собой в этом мире, таким, каким ты хочешь быть, там, где ты хочешь. Ведь, если существует Эльтон, то всё возможно!

4. Старт
Происходящее на сцене было настолько невероятно и так диссонировало с обычной жизнью посёлка, что казалось явлением какой-то инопланетной природы. Будто сама ткань реальности дала трещину в районе сельского дома культуры, и из образовавшейся дырки в наше измерение посыпались какие-то странные киберсущества с мониторами вместо голов, светящимися антеннами и щупальцами и прочим набором артефактов. И все это сопровождалось космической музыкой и иллюминацией такого масштаба, что посмотреть на представление пришли почти все жители посёлка, включая уважаемых старейшин.
Перед сценой стояли двести человек, перешедших рубеж, отделяющий их сегодня от остальных людей. У каждого на голове был зажжён белый, а на спине красный фонарь и было не понятно - они зрители или часть этого потустороннего иммерсивного спектакля? Каждому предстояли свой путь и своё испытание. Росло предвкушение бессонной ночи и бешено колотилось сердце.
Перед стартом всегда немного не по себе. Даже если ты не суператлет, а один из нескольких десятков, стоящих в последней трети, даже если ты не новичок - ты все равно волнуешься. Вроде бы все проверено, распланировано и упаковано - а все равно поддаешься общему психозу и начинаешь судорожно проверять карманы рюкзака, перекладывать гели и заниматься прочей суетой, чтобы как-то заполнить последние минуты.
Ведущие закончили раскачивать публику, на сцене начался обратный отсчёт, и с последним громким криком ворота распахнулись, и посёлок подобно дракону выдохнул в степь россыпь красных и белых искр.

5. Ночь
В отличие от прошлого года ночь не была холодной. Степь медленно погружалась в сон, и ночь обволакивала бегущих, призывая никуда не спешить. Быстро стемнело. Путь проходил посреди великого ничто и был ограничен только маленькими зелёными огоньками, возникающими перед глазами каждые несколько сотен метров. Фонарь на голове выхватывал из темноты кусок дороги, траву, чьи-то ноги, лягушек или змей.
Иногда вдали показывались яркие огни, слышались радостные крики - это бегущие приближались к одной из станций, где можно было пополнить свои запасы воды и еды. Там их ждали, подбадривали и окружали заботой, но при этом настойчиво отправляли дальше в путь, зная, как коварно и опасно желание присесть на минутку, забыться, отдохнуть. А за поворотом свет от оазисов исчезал, и ночь снова вступала в свои права. Ночь была всем и всё было ночью. Не было видно границы между землей и небом, между дорогой и степью. Полная депривация, только неровность бугристой тропы, отдаваясь болью в ногах, не давала забыть о собственном теле. Долго бегущий в темноте человек начинает терять ощущение и своих границ: он как будто растягивается по трассе, часть его немного впереди, а часть ещё добегает. Разум, не готовый смириться с длиною дистанции, разбил её на участки по 10-15 километров - от пункта питания - до пункта питания, и отсчитывал пройденное расстояние с грацией метронома, не желая загадывать, что будет дальше. Наступила полночь, и начался самый тяжелый период гонки, когда силы начинают постепенно уходить, нужно постоянно сосредотачиваться на круге света под ногами, а до рассвета ещё далеко. Цепочка бегущих разорвалась, и теперь только где-то далеко впереди или сзади можно было увидеть мерцание редких огней в черноте.

6. Попутчики
Их было трое или четверо. Они бежали по ночной дороге изредка меняясь местами. Иногда им попадались одинокие бегуны, иногда - такие же маленькие группы. Было что-то одновременно будничное и торжественное в этом спокойном ночном беге вокруг старого соленого озера - в тишине или в непринужденной беседе, отвлекающей от боли и усталости. Удивительно, какое разнообразие тем можно обсудить со случайными попутчиками на общей дороге - от основного вопроса философии до мозоли на мизинце правой ноги.
Как это ни банально, но никакой гель не придаёт столько дополнительных сил, как поддержка товарищей, ощущение себя частью хоть маленькой, но команды.
Время измерялось километрами, а расстояние - таблетками с солью и глотками воды.
Тут, в эти несколько часов, все равны, все в одном положении, у всех одна цель. Люди были как планеты, выстроившиеся в уникальный момент в один ряд, чтобы потом снова разойтись по разным орбитам.
Тропа быстро делает случайных знакомых братьями и сёстрами, будто ставит клеймо, по которому потом безошибочно узнаешь своего в толпе.
Тропа и ночь сбрасывают с человека маски, одну за другой, показывают его истинное лицо - и веселый балагур из соседнего купе предстаёт внезапно глубоким меланхоликом с трудом перебирающим ногами до следующего пункта питания, а тихий и скромный человек - героем, способным пробежать десятки и сотни километров, а потом, на финише встречать остальных, как будто такая нагрузка для него или неё - в порядке вещей.

7. Приют
Между тем, бегущие приблизились к большому пункту питания, этакому экватору ночного забега, пересечение которого означало, что больше половины пути уже позади, что где-то, пока только в воображении, но уже почти осязаемо замаячил финиш. Красная деревня (так называлось это место) когда-то была основным пунктом соледобычи. Теперь от неё осталось несколько старых домиков, в одном из которых разместился основной штаб волонтёров. Прибывающие с севера бегуны окунались в бурлящую бивуачную атмосферу. Под светом ярких прожекторов на столах стояли тарелки с едой. Где-то раздавали горячий бульон, кто-то переодевался и с гримасой боли стаскивал с себя приросшие кроссовки вместе с ногтями. Кому-то делали массаж, пытаясь вернуть силы одеревенелым ногам. Несколько человек спало прямо на траве неподалёку. Кто-то сидел на скамейке, привалившись к отштукатуренной стене и ждал эвакуационного автобуса - для него путь был уже закончен. Волонтёры громко кричали, старались передать свою энергию бегунам, отточенными движениями забирали у них бутылки, наполняли их водой из бочек и отправляли людей дальше, в ночь. Здесь было тепло и безопасно.
Человек знал, как обманчиво это чувство, как важно не поддаться желанию отдохнуть. Он знал, что за каждую дополнительную минуту, проведённую здесь придётся расплатиться на первых километрах после приюта, когда начнётся озноб, а ноги будут отказываться бежать. Он старался заглушить в себе внутренний голос, который говорил, что уже пройдено больше, чем марафон, что никто не осудит и надо себя беречь. Как часто не хватает этого последнего усилия, чтобы завершить начатое! Помогает только выработанная на тренировках дисциплина делать то, что не хочется, чтобы добиться того, о чем мечтаешь. Во многом, для этого и нужны регулярные тренировки, чтобы в решающий момент можно было просто отключить этот внутренний диалог с самим собой и на автомате делать то, что должен. Самое сложное время - перед рассветом.
Большая часть пути была пройдена, но решающая его часть только предстояла, поэтому, не теряя времени, попутчики выбежали из тёплого приюта на степную дорогу.

8. Волонтёры
На ультра-забегах волонтёры - это особая каста, добрые духи тропы, от которых всегда очень многое зависит.
Нередко это единственные люди, которых встретит бегущий человек за несколько часов своей жизни, символ того, что цивилизация где-то ещё существует и ждёт твоего возвращения.
Они размечают трассу в снег и жару, развозят воду, еду и заброски по пунктам питания, пакуют и выдают стартовые комплекты, провожают и встречают участников в стартовом городке, кормят и поят их на дистанции, делают массаж, помогают в транзитной зоне, а также делают кучу другой не менее важной работы, без которой любой забег бы просто не состоялся. Волонтёры - это встречи и проводы на перроне, это череда бессонных ночей, это таскание на себе тяжестей, это волнение за каждого участника, поиски заблудившихся, это умение терпеть истерики и крики некоторых обессиливших бегунов на пунктах питания. Волонтёры всегда первыми принимают на себя весь негатив и очень часто отдуваются за ошибки организаторов, плохую погоду или плохой уровень подготовки спортсменов. Волонтёры подбадривают уставших продолжать движение, помогают лидерам быстрее пройти пункт питания, находят слова поддержки для сошедших. А потом, когда праздник вроде бы закончился и довольные участники разъезжаются по своим городам и весям - на плечи волонтёров ложатся уборка трассы и сворачивание разметки и стартового городка.
Бегуны! Цените и любите волонтёров. А лучше, попробуйте сами побыть в их роли хотя бы раз в году.

9. Один
Через десять километров их группа распалась. Ребята убежали вперед, он продолжал двигаться в своём темпе, чередуя бег и шаг. Над степью начинался рассвет - вначале в виде узкой розовой полосы над белым озером. Становилось светло и стало видно роскошный персидский ковёр из разнотравья, чуть волнующийся под легкими порывами ветра. Начали просыпаться невидимые степные обитатели. Стрекотали какие-то насекомые, всё громче пели птицы. И, несмотря на то, что фигурки бегунов хорошо просматривались на равнине на много километров вперед и назад, он был один, совершенно один посреди всего этого звукового и цветового безумия. На любой ультре всегда наступает этот момент, когда ты остаёшься наедине с собой и природой. В одной книге написано, что если хочешь поговорить с богом - пробеги ультрамарафон. Но, честно говоря, на этой стадии силы остаются только на то, чтобы впитывать весь широкий поток того, что хочет сказать тебе природа - это пробуждающееся солнце, бархатную степь, звуки и запахи. Правда, словаря с собой обычно нет, и смысл послания остаётся неразгаданным. Сказать богу было тоже нечего. В голове почему-то было пусто, крутились только бессмертные строчки: «Блеснет заутра луч денницы, И заиграет яркий день»... Продолжение этих стихов реализовывать не хотелось, поэтому оставалось бежать вперёд, чувствуя себя одинокой букашкой, теряющейся на травяном ковре, дерзнувшей измерить ногами то, что вобрать в себя можно только всей душой, растворившись в этой степи, в этом небе без остатка.

10. Посёлок
Дорога резко поворачивала от озера к посёлку. Оставались последние десять километров, когда тело уже не принимает ничего, кроме колы и воды, сил нет - ни моральных, ни физических, остаётся лишь одна чистая воля, ну и немножко честолюбия.
На этом этапе уже были произнесены себе и окружающим все традиционные клятвы никогда больше не участвовать в этом безумии, а бегать десятки в парках в своё удовольствие, лучше тренироваться и вообще начать вести идеальный здоровый образ жизни.
Сильные атлеты давно были на финише, отставших собирали с трассы, а середнячки продолжали бежать или идти в погоне за лимитом. Дорога была с рельефом, поэтому то тут, то там из-за холма показывался очередной зомби со стоптанными ногами и потухшим взглядом. Навстречу ночным бегунам, завершающим свой маршрут, бежали только что стартовавшие на сто километров - им предстоял долгий путь под палящим солнцем, но пока они были свежими и полными сил и щедро делились этими силами с изможденными товарищами.
Посёлок становился всё ближе - вот уже показалась старая водонапорная башня, ряд домов, железнодорожная станция. Он ждал своих детей, охотников за призрачным счастьем, как верный «Пекод» всегда ждал свои вельботы.
И они возвращались, один за другим, пересекали рубикон железнодорожного переезда и, увидев на облупленной белой табличке надпись «Эльтон», находили в себе силы распрямить плечи и бежать, как будто и не было этих восьмидесяти с лишним километров за спиной, не было этой ночи, бежать со слезами радости, бежать вперёд, туда где их очень ждали, где завершался их путь, потому что любая история имеет своё начало и свой конец.

Москва, 3-11 июня 2019 г.