Знакомлю Вас с ВарлАмом ШалАмовым

              Жаль, что Варламу Шаламову не хватило "сил"
постоянно опИсывать то время Красного ЛихолЕтья, Красного ГеноцИда,
         Красного Холокоста так, как у Александра СолженИцына !!
А время,- 1917 - 1964 лет СССР, было не лишь времЯ строительства СССР,
  но и время уничтожЖЕНИЯ своего народа от крестьянства до учёных !!
                ххххххххххххххххххххх
                Шаламов, Варлам Тихонович — Википедия
ВарлАм Ти;хонович ШалАмов (5 [18] июня 1907, Вологда, Вологодская губерния,
Российская империя — 17 января 1982, Москва, СССР) — русский прозаик и поэт
         XX века. Создатель одного из наиболее известных литературных
  и публицистических циклов о жизни заключённых советских исправительно-
трудовых лагерей в 1930-е — 1950-е годы. Варлам Шаламов родился 5 (18) июня
    1907 года в Вологде в семье священника Тихона Николаевича Шаламова,
                проповедника на Алеутских островах.

                \\ Апостол Павел //

                Когда я вывихнул ступню,
       сорвавшись в шурфе со скользкой лестницы из жердей,
          начальству стало ясно, что я прохромаю долго,
              и так как без дела сидеть было нельзя,
меня перевели помощником к нашему столяру Адаму Фризоргеру,
        чему мы оба – и Фризоргер и я – были очень рады.

В своей первой жизни ФризоргЕр был пАстором
в каком-то немецком селе близ Марксштадта на Волге.
Мы встретились с ним на одной из больших пересылок
во время тифозного карантина и вместе приехали сюда,
в угольную разведку.

Фризоргер, как и я, уже побывал в тайге,
побывал и в доходягах и полусумасшедшим
попал с прииска на пересылку.

Нас отправили в угольную разведку как инвалидов,
как обслугу – рабочие кадры разведки были укомплектованы
только вольнонаемными.

Правда, это были вчерашние заключённые,
только что отбывшие свой «термин», или срок,
и называвшиеся в лагере полупрезрительным словом «вольняшки».

Во время нашего переезда у сорока человек этих вольнонаёмных
едва нашлось два рубля, когда понадобилось купить махОрку,
но всё же это был уже не наш брат.

Все понимали, что пройдет два-три месяца,
и они приоденутся, могут выпить, паспорт получат,
может быть, даже через год уедут домой.

Тем ярче были эти надежды, что Парамонов, начальник разведки,
обещал им огромные заработки и полярные пайки.
«В цилиндрах домой поедете», – постоянно твердил им начальник.
С нами же, арестантами, разговоров о цилиндрах
и полярных пайках не заводилось.

Впрочем, он и не грубил нам.
Заключённых ему в разведку не давали,
и пять человек в обслугу – это было все,
что Парамонову удалось выпросить у начальства.

Когда нас, ещё не знавших друг друга,
вызвали из бараков по списку и доставили
пред его светлые и проницательные очи,
он остался весьма доволен опросом.

Один из нас был печник, седоусый остряк ярославец Изгибин,
не потерявший природной бойкости и в лагере.
Мастерство ему давало кое-какую помощь,
и он не был так истощён, как остальные.

Вторым был одноглазый гигант из Каменец-Подольска –
«паровозный кочегар», как он отрекомендовался Парамонову.

– Слесарить, значит, можешь маленько, – сказал Парамонов.

– Могу, могу, – охотно подтвердил кочегар.
Он давно сообразил всю выгодность работы в вольнонаёмной разведке.

Третьим был агроном Рязанов.
Такая профессия привела в восторг ПарамОнова.
На рваное тряпье, в которое был одет агроном,
не было обращено, конечно, никакого внимания.
В лагере не встречают людей по одежке,
а ПарамОнов достаточно знал лагерь.

Четвёртым был я.
Я не был ни печником, ни слесарем, ни агрономом.
Но мой высокий рост, по-видимому, успокоил Парамонова,
да и не стоило возиться с исправлением списка из-за одного человека.
Он кивнул головой.

Но наш пятый повёл себя очень странно.
Он бормотал слова молитвы и закрывал лицо руками,
не слыша голоса Парамонова.

Но и это начальнику не было внове.
Парамонов повернулся к нарядчику, стоявшему тут же
и державшему в руках желтую стопку скоросшивателей –
так называемых «личных дел».

– Это столяр, – сказал нарядчик, угадывая вопрос Парамонова.
Приём был закончен, и нас увезли в разведку.

Фризоргер после рассказывал мне,
что, когда его вызвали, он думал,
что его вызывают на расстрел,
так его запугал следователь еще на прИиске.

Мы жили с ним целый год в одном бараке,
и не было случая, чтобы мы поругались друг с другом.
Это редкость среди арестантов и в лагере, и в тюрьме.
Ссоры возникают по пустякам,
мгновенно ругань достигает такого градуса,
что кажется – следующей ступЕнью может быть только нож
или, в лучшем случае, какая-нибудь кочерга.

Но я быстро научился не придавать
большого значения этой пышной ругани.
Жар быстро спадал, и если оба продолжали
ещё долго лениво отругиваться,
то это делалось больше для порядка, для сохранения «лица».
... ....  .....  ......  ......  .......  ........ 
@@~~~~~~~~>      {{{{{{{{{{{{{ ^^*^^  }}}}}}}}}}}}}}
               * БоевОй ДонбАсс – Боевая ГОРловка – НовоРУСЬ *
&&~~~~~~~~~~~~~>       * ДНР – НовоРОСсия *
П\с – 1:
                При желании прочесть полностью:      
                https://shalamov.ru/library/2/11.html
П\с - 2:
                Шаламов, Варлам Тихонович — Википедия
ВарлАм Ти;хонович ШалАмов (5 [18] июня 1907, Вологда, Вологодская губерния,
Российская империя — 17 января 1982, Москва, СССР) — русский прозаик и поэт
         XX века. Создатель одного из наиболее известных литературных
  и публицистических циклов о жизни заключённых советских исправительно-
трудовых лагерей в 1930-е — 1950-е годы. Варлам Шаламов родился 5 (18) июня
    1907 года в Вологде в семье священника Тихона Николаевича Шаламова,
                проповедника на Алеутских островах.