Босх
Я думал о холме просторном, обремененном сорняками.
Я колебался под луною, в ее безумстве совершенном.
Я был ни светом и не тьмою и все же оставался тленным.
Я возносился по ступеням, сухой травы едва касаясь,
а Отче в позе неизменной смотрел бесстрастно улыбаясь.
Я утомлялся постепенно,- я думал это ненадолго.
Я думал сущее нетленно. Но вот передо мной дорога,
Пропахший плотью холм вселенной.
Свидетельство о публикации №119061004505
Кажется в этом какой-то внутренний конфликт художника, как автора картин и автора жизни. Обида, вылившаяся в красках. В стихотворении два маркера, немного совпадающие с этим моим дилетантским взглядом. Анафора "я" и удивительное непротивление света и тьмы — "Я был не светом и не тьмою". Выход за рамки волновой теории организации жизни не спасает от тлена. Финальное превращение дороги в холм, не только игра геометрий, но и конфронтация желания и возможностей, где все дороги ведут к холму, хотя внутри еще не погашен свет. Иногда мысли об этом болезненнее видимых свершений конечного пункта личного времени. На вселенском холме.
Искусствоведы пытались открыть причину притягательности его картин, почти гипнабельных. Мне кажется, ответ очень простой и на поверхности - глубина его личного одиночества, уровня, гораздо глубже земных проекций. А чужое одиночество - сладостно.
Кшесинская Деметра 11.03.2023 13:34 Заявить о нарушении