А дальше что?

Так странно получилось сейчас. Сижу с закрытыми глазами и вдруг справа от меня появляется старинная голубая книга в серебряном ажурном окладе. Обложка гладкая, глянцевая. Почему-то  открыть ее я сразу не смогла, она до середины сама себя листала. Я очень хотела прочитать, что там написано, но книга испаряла белый "туман", который я разгоняла руками и просила хотя бы образ показать. Слева и справа стали укладываться лучи, похожие на веточки и из середины стал показываться "пирожок" прямоугольный, готовый разгореться. По виду было похоже на сжатое состояние огня. Я не стала его трогать - побоялась.
Потом показалось много старинных книг. Как будто я оказалась в древней библиотеке. А на полке вытянувшись, улегся большой сверчок.
Что это было - не знаю.
Поискала в интернете что-то про голубую книгу. Нашла интересное в тексте 1.
Подумалось, что я как Буратинка вошла в таинственное пространство, а сверчок наблюдает, что я буду делать дальше...
Что? Что? Другие книги толстые смотрела, пред глазами была толстая книга с потертой ЖЕЛТОЙ обложкой...
Уффф...
Начиталась что ли?
А дальше что?






Доп. информация
Василий Ян "Голубая сойка Заратустры"
"Вдруг птичка насторожилась. В окошке показалась такая же вторая и прочирикала красивую переливчатую мелодию. Сидевшая на голове Каллисфена птичка повторила ту же мелодию, и обе вылетели в окно.

– Где же голос Заратустры? – спросил Каллисфен.

Старик ответил:

– Разве вы не слышали, что прощебетала эта голубая птичка? То было одно из поучений Заратустры. Однажды он сказал своим ученикам: «Настанут тяжелые времена, и сын Аримана прикажет сжечь все мои наставления, все рассказы, все молитвы. Изменится лицо земли. Придут новые народы. Но мысли, вложенные мне в сердце светлым Ормуздом, должны остаться вечно. И я их сведу к нескольким главным заветам. Я их пропою священной птичке, голубой сойке, умеющей повторять слышанное. Ариман не осмелится ее тронуть…» После этого до конца своей жизни Заратустра ходил по лесам, приручал голубых соек и приносил их на плече в свою келью. Так у него побывало много птичек. Каждую он учил одному из своих изречений. Все сойки запоминали их и передавали птенцам… Поэтому мы, жрецы священного огня, сберегаем и подкармливаем этих соек, напоминающих людям священные заветы Заратустры.

– Ты можешь сказать нам какие-либо изречения, услышанные от голубых соек? – спросил Каллисфен.

– Да, я помню некоторые: «Торопись обласкать каждого, быть может, ты его больше не увидишь».

– А еще?

– «В каждом человеке дремлет неузнанный бог. Разбуди его».

– А что сказала сойка, прилетавшая сюда?

– Она сказала… – И старый жрец схватил себя руками за голову. – Нет, я не смею повторить это!

– Говори! – настаивал Александр. – Я тебя не трону…

– Она пропела: «Как злы и беспощадны эти люди!»

Александр вскочил, взбешенный. Он говорил быстро, и пеной покрылись его побледневшие губы. Один глаз, более светлый, закатывался под лоб.

– Эти жрецы-огнепоклонники – обманщики народа… Есть только одна истина, ее напишет людям острый конец моего меча. Все остальное – бредни… И поучения Заратустры надо сжечь, а не морочить ими народ. Ты, Гефестион, проследишь, чтобы этот храм был разрушен, все жрецы вместе с книгами сожжены на их же священном жертвеннике…

– Позволь возразить! – вмешался Каллисфен. – Не делай непоправимой ошибки. Эти жрецы одновременно искусные лекари. У них собраны ценнейшие книги с указанием способов лечения различных болезней. Прикажи отослать их в Афины Аристотелю.

– Пусть будет так. Я поручаю тебе, Гефестион, проследить также и за этим. Старику я дарую жизнь, но приказываю отрезать его лживый язык. Пускай ходит по развалинам Персии и слушает голубых соек…

Приказ грозного, неумолимого завоевателя был исполнен. Несколько дней его воины свирепствовали, разыскивая по всему городу священные книги огнепоклонников-зороастрийцев, вылавливали жрецов и с песнями и свистом сжигали их на кострах вместе с книгами. Люди, еще сохранившиеся в городе, ожидали, что гнев великого праведного Ормузда после такого святотатства обрушится на Александра. Но этого не случилось. Он двинул свои войска на север, к городу Мараканде и далее, на царство вольных скифов.

На месте когда-то многолюдного, богатого и счастливого города Бактры остались одни развалины. Вся долина между горами дремала в мертвой тишине, покрытая заросшими травой обломками каменных зданий и когда-то величественных храмов. Оставшееся население разбежалось, и в скважинах между камнями гнездились только совы и проворные ящерицы, а по ночам отвратительно лаяли и завывали трусливые шакалы.

Говорят, что старый жрец еще много лет бродил по пыльным дорогам Ирана с голубой сойкой на плече, которая повторяла встречным поучение Заратустры: «Любите солнце и детей, воспевайте женщин и жалейте стариков!»

Напуганные пожаром и воцарившимся безлюдьем, мирные голубые сойки разлетелись по всему свету, где до сих пор повторяют на непонятном для нас языке мудрые поучения великого учителя народов.1945"

2. http://knigosite.org/library/read/72183 Голубая книга (Михаил Зощенко)