Зарисовки из детства

7 января. Снег падает и кружится. Я родился. Свобода. Я в этом мире. Это здорово появиться на свет. Моя большая Родина, Отчизна. Я не знал пока этого, но знал мой брат, ему три года. Знал папа, он служил тогда и охранял мой сон. Только через два месяца я увидел лицо своего папы. С мамой и братом я уже познакомился. Я не знал пока, что такое Карибский кризис. Гораздо позднее, я осознал, что мы тогда стояли на пороге третьей мировой. Отец действительно охранял мой сон, служил он в ракетных войсках.

Грибы.

Прекрасная пора – детство. Ещё лучше, когда лето. Солнце светило, я радостно пылил по улице. В конце улицы меня ждали лучшие мои друзья: Олег и Таня. Мы уже большие, нам почти четыре года. Поэтому и игры у нас взрослые. Мы с Олегом «ушли на работу», а Таня должна была приготовить нам еду. Набрав себе целую охапку кукольной посуды, она решила, что сегодня обязательно нас ждёт грибной суп. Нарвав растущие у забора белые грибы, она покрошила их в кастрюльку. Через 5 минут суп был готов. Прокричав нам, что пора обедать, она разложила грибы по тарелочкам. Как же мы устали на нашей работе! Мы с радостью и аппетитом набросились на угощение. Я проголодался больше всех и съел тоже больше всех. Через час нас начало тошнить. С ребятами обошлось, а я загремел в больницу. Грибы дали о себе знать, не простые, а бледные поганки. Так я опять увидел людей в белых халатах. После отравления я почти до совершеннолетия, ощущал больную печень. Но главное выжил, я любил этот свет!

Сапоги.

Летний вечер. Стрекочут кузнечики. На душе светло и ярко. Меня зовут, бегу скорее. На крыльце сидят мама с папой. В руках у мамы коробка.
-Смотри, Саша. Мы купили тебе сапожки.
Мама достаёт из коробки синие лакированные сапоги. Они блестят на солнце. У меня перехватывает дух. Такого я не видел никогда. У всех обычные чёрные сапоги, а это синие! Блики солнца играют на них. Красотища!
-Ты рад? -спрашивает мама.
-Ой, мамочка! А можно, я их надену.
-Сыночек! Сапожки наденешь осенью, когда будет грязь.
-Мамочка! Давай, я померю. Я найду грязь.
Папа, хитро щурясь, говорит: - пусть, мать примерит. Я счастливый и радостный натягиваю сапоги и бегу на улицу. Наша улица идёт с небольшим уклоном. Вверх по улице – пересечение с главной дорогой, которую все почему-то называют трактом. Она ведёт к выезду из села. Вниз по улице – дорога, которая ведёт к дачам и на речку. Я бегу вниз. В конце улицы строится огромное здание – хлебозавод. Говорят, что там будут выпекать вкусный белый хлеб. Нам не придётся стоять за хлебом, когда его привезёт машина. Машину все называли буханкой. А я думал в то время, почему машину зовут, как хлеб? Наверное, из-за формы. Но хлебозавод только заложили, вернее только были вырыты канавы под будущий фундамент. Я с радостью летел к ним. Где ещё в жару найти грязь? В канавах стояла вода после дождей. Нужное место для проверки моих сапог!
Я с разбегу прыгнул в канаву. Несмотря на свой невеликий вес, я плавно погружался в жёлтую жижу, пока не достиг дна. Я был по колено в грязной жиже. Сапоги были где-то внизу. Я попробовал пошевелить ногой, но жижа не отпускала. Вытащив с трудом правую ногу, а затем пытаясь вытащить левую, я к ужасу осознал, что жижа забрала мой сапог. Я заревел. Проходивший мимо мужчина, вытащил меня из канавы. А я, всхлипывая, объяснял ему, что там ещё один мой сапог. Закатав рубаху, поругиваясь, мужик достал мне сапог.
-Ну ты, малец и даёшь. Места мало, где играть?
Я, сопя и шмыгая носом, поплёлся домой. На одной ноге хлюпал водой сапог, а другой я нёс в руках. Встретили меня радостно.

Паровоз.

Я проснулся. Я был рад новому дню. Выбежал на улицу. Родители были на работе. Потрепав за ухом собаку Белку, открыл калитку. Если посмотреть налево, затем направо, можно перебегать дорогу. Так меня учила мама. Перебежав, я первым делом, остановился у колонки. Если нажать на рычаг, польётся вода. Вода была холодная и вкусная. Но сил нажать на рычаг, у меня ещё не было. Я ложился на рычаг, вода бежала. Но как достать её? Я освобождал одну руку, подставлял её под текущую струйку и лизал ладошку. Справившись с этим непростым делом, я спрыгнул с рычага. Подбежал к забору. Забор был сделан из больших и широких досок. Не пройдёшь ни за что. Но я знал, что если отодвинуть одну из досок снизу, то можно пролезть. Доска висела только на верхнем гвозде. За забором была территория МТС. Странные буквы мне были непонятны ещё долго, только позже я узнал, что это машинно-тракторная станция. Действительно, станция. Правее образовавшегося отверстия, куда я проник, стоял целый парк комбайнов. Очень больших. Слева был склад с удобрением. После пожара у него не было двери. Можно было запросто побегать внутри. Но сегодня я шёл ни туда. Передо мной красовалась прекрасная берёзовая роща. Пробежав по которой, можно было подняться на большую гору. На горе, в тупике стоял чёрный с красной звездой паровоз. Огромный, захватывало дух смотреть на него. Я добрался до паровоза. Поглядывая направо, чтобы меня не вычислили, я поднимался по лестнице вверх. Справа был корпус, где работал папа главным энергетиком совхоза. Поднявшись на паровоз, я погудел за машиниста, покричал, чтобы подсыпали угля для скорости. Смотреть вниз было страшно и весело. На четвереньках я пролез за кабину машиниста на кучу угля. Основная цель была всё-таки эта. Я искал медный цветной провод в куче угля. В угле находилось много обрывков цветных проводов, я искал те, что длиннее. Я знал, как из них плести «плётки». Мои поиски закончились удачно. Однако, я совсем забыл, что от угля будет не совсем приличный вид. Весь чумазый я спустился с паровоза и побежал в обратный путь. Дома отмывая меня под краном, мама что-то всё приговаривала. Наверное, в кого я такой. Я знал в кого.

Зима.

Мне подарили китайскую шубу. Шуба была синей и от неё можно было легко отстегнуть подкладку. Подкладка была из кроличьего меха для тепла. Я первый раз видел, чтобы одежду можно было безбоязненно «разрывать», мне это очень понравилось. Надев шубу и варежки, я выбежал из дома. Снег шелестел и поскрипывал. Был ясный, чуть морозный день. Мороз не страшно, за собой я тянул санки. Я шёл на горку туда, где раньше стоял паровоз. Пролез через заветное место в заборе, припустил почти бегом. На горе ребята уже катались. Было шумно и весело. Надо спешить. Подойдя к подножию, для меня очень высокой горы, я начал подъём. Сани тащились за мной. Мимо пролетали мальчишки. Катались по-разному: постарше на лыжах, помладше на санях. Наконец, я достиг вершины. Уселся и с лихим улюлюканьем понёсся вниз. Ветер свистел в ушах. Весело! Однако, расслабляться нельзя, потому что внизу надо было опустить ноги и поворачивать, иначе попадёшь в дерево. Не очень приятно. Падая в снег, я не спешил отряхнуться. Гора звала обратно. Шуба становилась сначала влажной, затем покрывалась ледяной коркой. Так ползёшь наверх, а она постукивает. В одном из спусков мне не повезло, не успел повернуть. Попал прямо в берёзу. Одна из веток проткнула мне щеку. Полилась кровь, я вынужден был бежать домой. Испугавшись, что за это меня ещё накажут, я первый раз соврал. Сказал, что меня ударил мальчик. Чувство стыда за малодушие не покидает меня до сих пор.

Горе.

Я не знал тогда, как тяжело болен отец. У отца был страшный диагноз – рак. Позднее, в разговорах близких я услышал, что скорее всего папа облучился в армии. Служил он на Дальнем Востоке в ракетных войсках. Но никто в то время не знал этого, войска были засекречены под видом лётной части. Даже после операции, он брал меня спать к себе. Я обожал это. Я чувствовал любовь своего отца. Я не мог в то время понять, что можно умереть. Июньским днём я, как всегда, носился по улице. Было много родственников, меня это радовало. Папа лежал с закрытыми глазами. Временами забегая в дом, я интересовался: -Папа спит?
-Спит Саша. Иди погуляй.
Настоящим ударом для меня были слова моего друга Олега, что взрослые мне врут.
-Твоего папу сейчас понесут на «похоронилки», сказал Олег. Я с рёвом влетел в комнату.
Отца провожали всем посёлком. Его очень любили. Было ему 29 лет.

Велосипед.

Старший брат Серёжа, который сам меня старше всего на три года, взял на себя функцию отца. Он всячески опекал меня и старался смягчить удар после смерти папы. У меня был шикарный трёхколёсный велосипед. Но время шло, я подрастал и очень уж хотел прокатиться на двухколёсном. Серёжа отвернул третье колесо и у меня был наконец-то двухколёсный велик.
-Пошли, Саша, будем учиться кататься, -сказал как-то Сергей. Я схватил велосипед, и мы пошли на улицу.
-Садись, держи руль ровно и крути педали, - наставлял меня брат.
-Только ты держи меня. Не отпускай, - прошептал я. Я крутил педали, Серёжа бежал сзади. Временами я оборачивался и успокоившись, что Серёжа со мной, крутил дальше. Постепенно скорость возрастала, и я покатил. Обернувшись, я к ужасу увидел, что никого рядом нет. Грохнулся, но не заплакал. Взял велосипед и пошёл обратно. Второй раз я уже пробовал сам.

Огород и сад.

Наш дом на два хозяина. Дал его совхоз. Перед домом было два небольших садика, за домом ещё один – малинник. Там росла одна малина, целый сад малины. Представляете? В одном переднем росли деревья: черёмуха, сирень и немного клубники. В другом – много клубники и кусты смородины. Мне нравилось ходить во все сады, но маме не нравилось. Потому что я обязательно что-нибудь затаптывал. Но я тихонько, когда никого не было видно, просачивался туда. Даже неспелая смородина мне была интересна. Что уж говорить о клубнике. Рядом с малинником начинался огород. Не менее интересная тема. На огороде росло всё, даже дыни. Конфет обычно не было ни в магазине, ни дома. Только иногда- «Дунькина радость». Наподобие леденцов. Огород осенью представлял собой ещё и  «военный» полигон. После уборки картофеля места было много, да и оставались кучи с ботвой. Мы делали из стволов подсолнуха автоматы, и начиналось сражение. Перебегая от кучи к куче мы «дрались» с фашистами. Побеждали всегда мы.

Друг.

У меня был друг. Звали друга Заварзин. Это фамилия. Я же звал просто друг. Другу было лет сорок, мне шесть. Но это не мешало нашей крепкой мужской дружбе. Встречаясь, мы всегда говорили друг другу: - Привет, друг.
Друг работал на большом самосвале ЗИЛ. За посёлком раскинулись большие поля, засаженные сахарной свеклой. После уборки грузовые машины везли свеклу на большую базу, а оттуда поездом на завод, где из свеклы делали сахар. Заварзин возил свеклу с полей на базу. Дорога проходила около нашего дома. Обычно, я выходил на улицу и провожал глазами грузовики. Как только видел впереди знакомую машину, я подбегал к обочине и неистово махал рукой другу. Друг останавливался и спрашивал: -Ты со мной?
Я радостно кивал. Садился в машину и слушал друга. Заварзин говорил, что свекла в этом году выросла хорошая. Успеть бы собрать. Ещё много всякой взрослой ерунды. Я толком не слушал, я наслаждался поездкой. Я слушал, как работает мотор, как машина легко подчинялась другу. Подъезжали к базе.
Заварзин говорит мне: - Саша, тебе надо выйти. Опасно.
Я начинал канючить: - Какой ты друг, если не можешь поднять меня.
Заварзин, махнув на меня рукой, говорил: - Ладно, сиди уж. Держись крепко.
А дело было в том, что в то время не все машины были самосвалы. Чтобы разгрузить машину, её поднимали на подъёмнике и медленно наклоняли под углом 45 градусов. Свекла выкатывалась из кузова.  Машина стояла на ручнике. Но мало ли что? Я был на вершине счастья, глядя на уплывающую землю.

Осень.

Конечно, я любил лето. Но и другие времена года доставляли мне немало радости и наслаждения. Наступила осень. Причём лужи уже покрылись тонким ледком. Прошли первые заморозки. Казалось бы, в чём радость. На улице грязь и слякоть. Это для взрослых. Они не знают о-очень весёлых развлечений. Вспоминаю этот день и со смехом, и с грустью. Выйдя из дома, я сразу заметил образовавшийся ледок. Какая возникает первая мысль? Правильно, прокатиться по замёрзшей луже. Лёд предательски скрипел и трещал, но выдерживал. Пока выдерживал. На пятый раз я провалился в грязную лужу прямо на середине. Сапоги были полны воды и грязи. Вылив воду и выжав носки, я побежал домой. Разве меня это могло остановить. Я поменял обувь, надев сапоги брата. Выскочил на улицу и продолжил исследования. В итоге я провалился и в этих сапогах. Надо всё начатое обязательно завершать! Я надел сапоги мамы. Конечно, я провалился в третий раз. Не буду повторять восклицания мамы по поводу грязных и сырых сапог, но на следующий день на учёбу нам с братом и на работу маме идти было не в чем. Прокатился.

Заречневы.

Когда ещё был жив папа, семья дружила с семьёй Заречневых: дядя Андрей и тётя Шура. У них было два сына Женя и Гена и дочь Валя. Очень обижался, если кто-то меня называл Шура. Я что девчонка какая-то! Младшему Гене было лет двадцать. Это был мой второй, после Заварзина, друг. Гена увлекался фотографией. Где только я ему не позировал. И курицу поймаем и собаку. Я их держу, а Гена фотографирует. Как-то я, представляя себя, защищающим родные просторы от немецких танков, подорвал первый танк. Танками были, лежащие брёвна, а гранатой пустая стеклянная банка. «Граната» разлетелась вдребезги. Гена увидел финальную сцену и заставил меня собирать осколки. Осталась на память фотография. Часто Гена разрешал мне садится впереди себя на мотороллер, и мы с ним катили за посёлок. Вокруг посёлка много холмов. Мы с ним летели с горы, затем в гору. Ветер шумел в ушах, заставляя биться сердце.

Побег.

Начитавшись книг о путешествиях, мы решили уйти в поход. Ну как в поход, в побег, чтобы путешествовать несколько лет. Отправились мы вчетвером. Полные надежд и радостных мыслей мы вышли за пределы посёлка. Увидели сидящего на земле коршуна. Никогда не думал, что бывают такие большие птицы. Взлетев, он расправил свои огромные крылья. Я в тот момент подумал, что он запросто поднял бы и меня. Мы шли и мечтали о том, как будем жить в далёких странах. Спускались с одного холма, поднимались на другой. Иногда мы отвлекались и шли между холмами. Там были небольшие рощицы. Вдруг, под берёзкой мы видим тлеющий, догорающий костёр. На нём жарились грибы. Никого не было рядом. Я не помню, кому первому пришла мысль, что это цыгане. А значит, нас схватят и возьмут в плен, в табор. Почему? До сих пор не пойму. Никому не хотелось в плен. Мы в ужасе припустили обратно в посёлок. Бежали так, что вся идея похода испарилась мгновенно.

Первая любовь.

Время шло. Мы росли. Я - ученик 4 класса. Закончена начальная школа и нас перевели в другое здание. Вообще, дорога до школы занимала достаточно много времени. Минут тридцать, а то и сорок. По дороге в школу надо было переходить железную дорогу. Путей много. Постоянно крутя головой вправо и влево, я наконец-то проходил пути. А сразу за путями росла небольшая яблоня – дичка. Яблоки-ранетки маленькие и кислые. Но когда проходили первые заморозки, они становились мягкими и вкусными, похожими на леденцы. Я любил, перейдя «железку», залазить на эту яблоню и трескать мороженные ранетки. Спрыгнул с дерева и отправился дальше в полной гармонии с окружающим миром. Обычно я не опаздывал, а тут из-за яблони опоздал. В классе было всё, как обычно и всё же что-то не так. Я увидел, что за одной из парт сидит новенькая. Какая красивая! На перемене я узнал, что зовут её Надя. Однако, не только я заинтересовался новенькой, но и друг Вовка. После школы мы вызвались её провожать. Идти пришлось совсем в другой конец посёлка. Так прошла неделя, после уроков мы с Вовкой провожали Надю. Через неделю Вовка «сдулся» и провожал Надю один я. Я тащил два портфеля и слушал Надю. Мне было с ней интересно, она много читала. Надя познакомила меня со своими родителями. Её папа был директором ремонтного завода. После наших с Надей посиделок, он, заехав к себе, отвозил меня домой на машине. Было здорово! Чтобы меня не раскусили, я всегда просил остановиться, не доезжая один дом до нашего дома. Когда мама удивлялась, почему я младше, а прихожу со школы позднее, я с кристально честными глазами, говорил, что рисовали в школе стенгазету.
Надя заболела. Я сидел около её кровати и читал ей книгу. Надя мне шепчет: -Хочешь расскажу тебе тайну? Я не обычная девочка, я могу общаться с привидениями. Сейчас докажу. Она вылезла из-под одеяла, взяла меня за руку и повела на чердак. На чердаке было темно и пыльно. Она мне говорит: - Смотри. Показывает на фигурки изо льда, стоящие вдоль стен. Это мне сделали привидения. Не понимаю почему, но в тот момент я ей реально верил. Так проходили дни. Совершенно неожиданно меня раскрыли. На одном из родительских собраний Надина мама спросила мою маму: - А вы не против, что наши дети дружат? Какие дети, кто дружит? – удивилась мама. «Ваш Саша и моя Надя», - сказала Надина мама. Дома мама мне сказала, что врать нехорошо. Надо было давно сказать. А потом ещё долго подшучивала надо мной: - Ухажёр. Дружили мы с Надей до шестого класса.

Дед Саша.

На каникулы мама часто возила нас к родственникам. Дед Саша — это мой дедушка по отцу. Говорят, что меня назвали в честь деда. Дедушка воевал. Во время войны в одном из боёв линия фронта в течение часа переходила от нас к немцам и обратно. Деда контузило, открывает глаза: перед ним склонились два фрица. Взяв одного за шею и тут же другого, он сталкивает их головами. Выехал к своим на тройке белых лошадей. Невероятная сила была в руках. Во время уборки нёс два мешка картошки в руках, один мешок в одной руке, другой - в другой. От деда мне достались только сильные ноги. Дед был очень добрым и ласковым. Я любил деда. Мы приехали к дедушке. Мама пошла помочь бабушке полоть грядки. Чтобы меня тоже приучать к труду, одну грядку дали мне. А мне так не хочется полоть! А ещё так светит солнышко. Я кричу: -Ай, ай, меня укусила пчела-ааа! У дедушки стояло несколько ульев. Бабушка мне в ответ: - Не ври, Санька! И тут, в наказание меня кусает пчела по-настоящему. Я кричу уже явно на тон выше. Бабушка, смеясь, приговаривает: - Вот теперь верю. Перед домом дедушки, за дорогой протекал приток реки. Вышел на улицу, перебежал дорогу и на реке. Бабушка кричит вслед: - Ребятишки, утонете, домой не приходите. Это нам с братом. Мы недоумевали, как придём, если утонем. Мы садились в лодку, она была привязана к причалу. И закидывали удочки. Тяга к рыбалке перешла к нам от отца.
Надо ложиться. Завтра ранний подъём. Ночь ещё не закончилась. Четыре часа утра. Зябко. Дед садит нас с братом в бричку и цокая говорит: -Ноо, милааая! Лошадь сначала медленно, а затем всё быстрее начинает свой бег. Мы едем на пасеку! Дед работает пасечником. Пасека внутри таёжного массива. Добравшись до пасеки, дед распрягает лошадь. Мы просим деда: - Дедушка, а можно мы немного прокатимся. Дед подсаживает нас, и мы катаемся по лесу. Конь Серко добрый и старый. Возит нас аккуратно. Покатавшись, мы возвращаемся на пасеку. Дедушка накладывает нам мёд в сотах и каждому кружку молока. Великолепно! Закусив, мы идём на речку. Внутри леса течёт какая-то узкая речушка. Рыба клюёт, как бешенная. Правда, небольшая, с плотвичку. Даже отличный клёв может надоесть. Мы оставили удочки и пошли вниз по течению. Вдруг, на излучине возник высокий крутой берег. Весь берег был, как соты. Всё в норках. Я думал, это гнёзда ласточек. Я медленно, очень медленно пропихиваю руку в нору. Потому что боюсь! Но очень любопытно! Я толкаю руку дальше, дальше. И…Как кто-то ухватит меня за палец, я с криком выдираю руку. На пальце висит и хлопает крыльями синяя, синяя птица. Вспорхнула и улетела. Позже я узнал, что птицу зовут зимородок.

Ново-Кытманово.

Каникулы на родине мамы были также ожидаемыми и желанными. На просторах Алтая затерялась эта деревня. Посередине деревни протекала небольшая речка, но её перегородили, получился прекраснейший пруд. Широкий и длинный. По обоим краям пруда находилось по несколько десятков домов. Дома были большие и крепкие. В деревне жили дед Яша, бабушка Тая, мамина сестра Граппа и трое её детей: Алёша, Сергей и Николай. Мой брат больше по возрасту и характеру сходился с Алексеем, я с Сергеем, а Николай общался со всеми. Дни, проведённые там, всегда были памятными, незабываемыми. Сегодняшнее утро явно для меня не задалось. Алексей пас коров на лугу. Коровы были деревенские, пасли по очереди. Меня подняли также рано и просили помочь. С забора я залез на лошадь. Правда, она только этого не особенно желала, укусила меня за живот, пока я залезал. Больно!
Сергей говорит: -Ты на неё не ругайся, у неё сбита холка от седла. Ей тоже больно. Поскакали. Ну как поскакали, я-то был похож больше на мешок на лошади. Это была моя первая поездка. Выехали в поле. Алексей говорит, что ему нужно отлучиться, а мне нужно присмотреть за табуном лошадей. Я остался, Алёша умчался. Надоедливые комары пытаются сожрать меня. Я лениво отмахиваюсь веткой. Вдруг вижу, как одна из кобыл отходит всё дальше. Я видел, как Алексей лихо покрикивая возвращал непослушных коров в стадо. Но то коров! Я, прикрикнув на свою «кусачую» лошадь, поскакал к непослушной кобыле. Весь табун встрепенулся, да как дунет от меня, осталось лишь облако пыли. Вернувшийся Алексей многое хотел сказать мне. Однако, надо было возвращать табун. Вернул он его только на пятнадцатом километре. Позднее я узнал, что табун можно завернуть только заезжая сбоку, а не сзади. Неудачно начался мой день.
Всё проходит. День начинал жужжать слепнями и паутами. Но нам то что? Мы с Сергеем развалились на траве в теньке после сытного обеда.
«Ну ка, холерины, нечего бездельничать»: говорит нам, вышедшая из дома, тётя. «Холерина» - это было ласковое у неё ругательство.
«Давайте, дуйте в сельпо за хлебом»: был отдан нам с Сергеем приказ. Мы уныло поплелись по деревне. Путь неблизкий. Километр до моста, потом по мосту и поворачиваешь обратно, но с другой стороны пруда. Почти напротив нашего дома. Купили хлеб. Буханок пять, так как гости, да ещё живности надо было. У тёти Граппы были коровы, свиньи, куры. Всех надо было кормить. Выйдя из магазина, мы спустились к пруду. Обратно по жаре тащиться не хотелось. А тут, какая радость. Стоит лодка, без вёсел правда. Но ничья, так как не привязана. На дне небольшие щели. Серёга говорит: -Давай на ней по пруду до дома.
- Потонем, -отвечаю я с опаской. Я-то ещё не умею плавать.
- Да, не боись, - отвечает Серёга.
Мы взяли палку для замены весла и пустую консервную банку.
Сергей крикнул: - Отчаливаем.
Я сидел на скамье и держал хлеб. Буквально после нескольких взмахов вода в днище лодки стала просачиваться через щели. Я положил хлеб и кинулся черпать воду банкой. Прокричал: - Серёга, греби. Мы тонем.
Нам удалось продержаться почти до противоположного берега. Почти. Потому что у мостков мы затонули. Лодка погрузилась на дно, хлеб плавал вокруг, а я судорожно пытался выбраться на мостки. Подплыл Сергей с авоськой хлеба.
-Да. За хлеб получим! - сделал вывод Сергей.
Солнце томно припекало. Взбучку за хлеб мы уже получили. Надо было думать, чем заняться. Сергей предложил пойти выливать сусликов. Я уже видел сусликов. Но понятия не имел, что значит выливать сусликов. Местный колхоз боролся с этими грызунами, которые нещадно уничтожали посевы пшеницы. За поимку сусликов даже назначалась небольшое денежное вознаграждение. Напротив дома, на косогоре было очень много сусликов. Суслики вырывали нору со множеством запасных выходов. При опасности суслик выбегал в более безопасный выход. Мы с Сергеем несли по два ведра воды, благо нести недалеко. Одновременно заливалась вода в главный вход жилища суслика и в потенциальные выходы рядом. Суслик мокрый и обалдевший от внезапного потопа, вылезал из норы. Мы его тут же брали в плен. Вылив двух сусликов, мы прихватили добычу и забрались на крышу летней кухни. Почему на крышу? Всё очень просто. Чтобы не попасть в руки к тёте, которая сразу же находила нам занятие в виде прополки, полива и многого другого. На крыше мы играли с сусликами. Однако, вскоре все руки были покусаны и поцарапаны. Мы слезли и отпустили сусликов.
Ура! Мы идём купаться и на рыбалку. Выбежав из дома, босиком по пыльной дороге, мы стремились к мосту. Мост был маленький, деревянный. Он выполнял роль и запруды и проезда машин по дамбе. Иногда мы рыбачили под мостом. Там клевали килограммовые окуни. Но сегодня мы, пробежав по мосту, повернули к речке, которая вытекала из пруда. Глубина там была по колено. Самое место для тех, кто ещё не умел плавать. С криками мы влетели в прохладную воду. Поплескавшись, мы вылезли на берег.
-Слушай, а ты не ловил рыбу руками? - спросил Сергей.
-Ты что, конечно, нет - ответил я.
-Тогда, пошли. Видишь противоположный берег? Встаём на колени и на четвереньках идём к берегу. Дно реки илистое со множеством ямок. Прижимай в ямке карася или рукой, или коленкой - поучал Сергей.
Мы медленно двинулись по реке. Не сразу, но я всё-таки поймал несколько карасей. Внезапно, один из достаточно больших карасей выпрыгнул из воды и ударил меня в бок. Я почему-то представил себе, что это была щука. С криком я выскочил на берег. Мне так и виделись её острые зубы. Осознав, что я ошибся, вернулся обратно к охоте. Какая рыбалка, именно охота на карасей! В течение всей жизни, я нигде больше не видел такой классной рыбалки!

Опять школа.

Мой брат влюбился! О, боже, девочка была действительно красивая.
-Но какая любовь? – думал я.
И почему нельзя всё сказать словами, продолжал я размышлять, неся очередное послание от брата к девочке Свете. Так её звали. Иногда Света, завидев меня, просила передать письмо брату. Так они влюблённо переписывались, а я был курьером. Мне нетяжело, но зачем это нужно брату?  Я учился, на переменах бегал по коридору. На первом этаже был кабинет для просмотра учебных фильмов. Кабинет закрывали две двери: слева и справа. В один из шумных школьных дней я сдерживал своего товарища в кабинете, держа за ручки обе двери. Одна из рук дрогнула, и я получил первый фонарь под левый глаз. Дрогнула вторая рука и вторая дверь прилетела мне под правый глаз. Так и ходил я курьером с двумя фонарями по школе. Смешно.
Однажды, в школе давали концерт. Давала концерт музыкальная школа из соседнего посёлка. Такие же школьники, как и я, так великолепно играли на музыкальных инструментах, что я решил пойти учиться в музыкальную школу. Музыкальную школу открывали и в нашем посёлке. Я уговорил маму купить мне аккордеон. Аккордеон стоил 140 рублей. Мама тогда получала 70 рублей в месяц. Покупка была весьма дорогая. Счастлив был безмерно.

Родная речка.

Первый раз на речку я попал лет в десять. С тех пор она не отпускала меня. Первые уловы были в детстве руками. Когда-то на реке стояла мельница. Со временем мельница развалилась, а камни от фундамента остались. Причём достаточно большие камни. Перекатываясь через камни, река образовывала водовороты, а чуть ниже был настоящий маленький водопад. Речка была холодная, со множеством ключей. Под этими камнями стайками плавали гольяны. Гольяны были маленькие, но красивые. Всех цветов радуги: синие, зелёные, красные. Сунешь руку под камень, и очень быстро пытаешься схватить рыбку. Иногда получалось даже несколько. Я приносил их домой, мама жарила их с яйцами. Вкуснотища!
Через какое-то время, выпросив у мамы тюль, мы с товарищами ловили уже пескарей и чебаков тюлью. Вдвоём бродили вдоль берегов реки. Тюль была в качестве невода. Длина «невода» была чуть больше метра. Однако, один раз нам повезло. Мы поймали щуку. Помню, как долго мы обсуждали, кому что достанется: голова или хвост. Даже хотели разделить её вдоль, но ничего не вышло. Как-то, перейдя через водопад, на другую сторону реки, я заметил стайку гвоздиков - маленьких щурят. Я взял проволоку и сделал из неё петлю. Опустил в воду палку с петлёй и попробовал подвести её к рыбе. Рыба не давала надеть петлю ни с головы, ни с хвоста. Но уплывала недалеко, как бы дразня меня.
Прошли годы. Я начал рыбачить на удочку. Удилище сделал из черёмухи, привязал леску, грузило, крючок и поплавок. Вот и вся нехитрая снасть. Я пропадал на реке, как только была возможность. В один из вечеров я перешёл на другой берег реки и переходя с места на место, постепенно удалялся от села. Я видел надвигающуюся грозу, но каждый раз говорил: поймаю ещё одну рыбку и пойду. Гроза налетела очень быстро. Небо разрывалось от вспышек молний, лил настоящий ливень. Я моментально полностью промок. Взял удочку и вплавь переправился на другой берег. А ливень льёт, молнии блещут. Поднимаюсь на берег и замираю в страхе и изумлении. В двух метрах от меня колышется шаровая молния, размером с футбольный мяч. Я остановился и почти не дышал. Молния медленно и хаотично двигалась. А потом резкий скачок и она улетела. Домой не пришёл, а приплыл. Такой я был мокрый.

ЛТО.

«С этой девчонкой знаком я давно…» - пела моя троюродная сестра Таня с подружками. Мы возвращались со школьного вечера домой. Осветившая нас, встречная машина заставила сместиться на обочину. Вдруг я почувствовал, как что-то подхватило меня. Машина везла стог сена. Сено свешивалось за края кузова. Вот меня им и подхватило за одежду, я висел и ноги волочились по земле. Под колесо, из-под колеса. Я даже не успел испугаться. На кочке меня выкинуло на обочину. Вот ведь дела. А завтра нам надо было ехать в лагерь.
ЛТО – лагерь труда и отдыха. Выпускные классы школы проводили часть летних каникул на практике. За школой были закреплены определённые площади совхозной земли. Школьники сами полностью обрабатывали эти земли. Вместе с аттестатом юноши получали документы тракториста, а девочки – швеи. База находилась за несколько километров от посёлка. Привозили нас на автобусе, и в течение месяца мы работали и отдыхали на базе. Спали в домиках, кушали в столовой. Условия проживания были вполне приемлемыми. В этот год я попал на начало всех работ. Работа начиналась со вспашки поля. Ничего сложного. Заезжаешь на поле, опустил плуг и пошёл на первую полосу. Доехал до конца полосы, поднимаешь плуг, разворачиваешься и на вторую полосу. Всё вполне понятно.
Инструктор говорит мне: - Ты паши, а я пойду посижу под берёзкой.
Я довольный продолжил работу. Доехал до конца полосы, поднял плуг, развернулся и обратно. Легко. Птицы поют. На душе радостно. Доехал до конца полосы. Поднял плуг. Разворачиваемся. Ужасный хруст вернул меня в действительность. Поднял плуг, разворачиваясь, не заметил берёзы. Плуг в развороте вошёл в берёзу до половины. Трактор заглох. Боковым зрением вижу бегущего ко мне с монтажкой инструктора. Что-то явно он мне хотел сказать. Я не стал дожидаться, что именно, выпрыгнул из трактора и дёру. Время прошло, инструктор остыл, и я продолжил вспашку. Правда, и инструктор со мной. 
Наступило время обеда. Перед обедом мы обычно купались на пруду. Надо было смыть грязь и пыль. Да и искупаться летом просто здорово! Часто для незнакомых мы делали такой фокус. Ныряли под воду и могли продержаться под водой и пять минут и десять. Фокус был прост. В пруду вертикально плавало колесо с «Кировца». Достаточно большое. Подныриваешь внутрь, залазишь в колесо и встаёшь внутри. Вода скрывала нижнюю часть колеса, а в верхней был воздух. Тебя не видно, а ты в колесе спокойно дышишь. Искупавшись в пруду, мы выскочили на берег. Легли на берегу и смотрим на странные норки в земле.
-Кто там живёт? Давай поковыряем.
-Давай.
Недолго мы исследовали, из нор стали по одному вылазить шершни! Укус шершней не обещал радости, и мы попрыгали в пруд. Все плыли к колесу. Рой рассерженных шершней летел следом.
Чудеснее всего было на уборке. Уборка полей пшеницы и других культур давало сильный душевный подъём причастности к большому общему делу. Я только раз попал на уборку гречихи. Вместе с инструктором сижу в кабине комбайна. Поле гречихи издавало медовый аромат. В бункер ссыпались зёрна гречихи, просто песня!

Худрук.

Я заканчивал школу. Чтобы помочь материально семье, меня устроили художественным руководителем в хор организации «Сельхозтехника». В хоре участвовали водители, механизаторы, работники совхоза. Возраст 40-50 лет. И я шестнадцатилетний мальчишка – художественный руководитель. Стеснялся сильно. Люди подходили по одному или группками. Постепенно собирались все. Начиналась песня: - «Рябины лист колышет ветер…» Пели по голосам. Пели про любовь счастливую и не очень. Песни завораживали, и я забывал, что мне шестнадцать, а им сорок.
-Фальшивишь, - кричал я.
-А вот тут хорошо!
Я не понимал ещё, что моё детство закончилось. Начиналась новая полоса жизни, интересная и неизвестная! Детство прошло.
08.06.2019г.