Иванова окрошка или Лапоточек - Лапоток

(Фото автора)

Это «нехитрое» блюдо для Ивана было любимым. Но из-за постоянного дефицита его основного компонента (яиц), хозяйка дома готовила окрошку лишь по праздникам. У Ивана с Марфой по лавкам насчитывалось 11 детей.

Бывало курочка ещё только в гнездо садится, а детвора в драке уже делит меж собой не снесённый продукт. Да что там долго рассуждать. «Щи да каша – пища наша». Эта общеизвестная поговорка в полной мере отражала скудное питание многодетной семьи. Но главная суть немного в другом.
   
Иван слыл очень непритязательным, мягкотелым человеком. В порядке вещей «точит», бывало, без конца, по пустякам его вторая половина, а он в ответ и огрызнуться не смеет.

Был Иван здоровенного роста, в плечах – косая «сажень», Марфочка же его – с «пуговку». И до чего ж забавно выглядели её нападки, походившие на содержание известной басни «Слон и Моська». Ивана за адское терпение и сдержанность в селе прозвали Лаптем. Конечно, Марфа уважала супруга, но ничего поделать с собой не могла (характер такой скверный).

В то утро, ни с того, ни с сего, Марфа словно с цепи сорвалась: на мужа с кулаками набросилась. И Лапоть впервые в жизни оттолкнул её на кровать и, хлопнув дверью, ушёл на работу. При этом даже не позавтракал и не захватил с собой традиционный узелок с обедом. Подобного поворота Марфа никак не ожидала, перепугалась не на шутку. Если такой верзила разок «приложит» кулак, навек инвалидом можно остаться.
   
Решила Марфа впредь сдерживать свой пыл и гнев, а на «мировую» состряпать окрошечку. Меж тем Иван в душе целый день ругал себя не меньше: «Нашёл, ирод, кого обидеть, - беззащитную слабую женщину, мать собственных детей…»

…Марфа, приготовив запланированное, накормив и уложив детей спать, прилегла малость отдохнуть и не заметила, как погрузилась в глубокий сон.
 
А Иван, возвратившись уже затемно, на цыпочках прокрался на кухню и, не включая свет, подошёл к столу. Такого сюрприза он просто не ожидал. В сию же секунду он готов был повиниться перед женой и расцеловать, но не посмел нарушить её сон.
   
Назавтра, до зари Иван снова поспешил в поле (он был механизатором, шла уборочная страда). Марфа, проснувшись следом и увидев, чем отужинал глава семейства, взялась за голову. «Лапоть, он и есть Лапоть, - сокрушённо проговорила она. - Жалкий мой Лапоточек - Лапоток».
   
На столешнице под полотенцем стояла чашка с нетронутой окрошкой, а рядом точно такая же посудина была пуста. В неё Марфа сложила остатки от готовки (яичную скорлупу, «хвостики» зелёного лука, картофельные «мундиры»). Эти отходы она намеривалась утром скормить курам.

А Иван второпях, да в полутьме, залил всё квасом из жбанчика, находившегося тут же, и с голодухи принял за излюбленный «деликатес».