Июньские стансы

1.

Целый мир одиночеств...
Тоска... суета... полулживость...
В этих вечных тисках обездвижены время и сны,
в чьих застывших сюжетах мы всё ещё искренне живы
в ожидании глупом давно отшумевшей весны.

2.

Осторожные фразы...
Ветра, что сметают лишь слабых...
Побелевшие кости затерянных в прошлом...
Туман...
Кто-то шустрый попробовал выйти в районе Акабы,
чтоб себе доказать, что еврейский исход - не обман.

3.

Алгоритмы пустынь нас включают в логичные строки
на измятом надеждой в косую линейку листке.
И ведь правда!
Ну как не заметить толпу одиноких
составителей множеств следов на горячем песке.

4.

За безвкусицей стен, что остались от дёрганых предков,
ничего, кроме лжи и напутствий попробовать рай,
где открытые рты наполняют виной из пипетки,
чтоб затем отвести поперхнувшихся к бесу в сарай.

5.

За финалом небес наблюдает дождавшийся зритель,
доедая попкорн, и не пряча злорадства в глазах.
А со сцены доносится:
- Эй, на Земле! Помогите! -
превращая иронию в сердцем запутанный страх.

6.

Убежавший замрёт на почти что невидимой кромке
помутневшего Красного, стёртого вечером с карт
износившейся третьей, и жизнь отразится в потомке,
что легко переставит местами «любовь» и «азарт».

7.

На ладонях - не жизнь.
На ладонях - обычная драма
из двенадцати актов, написанных кем-то за нас.
И не важно: уйдёшь за кулисы иль грохнешься в яму -
всё равно ты исчезнешь в бессмыслице действий и фраз.

8.

Запереться и ждать.
Хоть на час.
Хоть во тьме.
Хоть чего-то.
Беспокойно дойти и остаться уже навсегда
заблудившимся эхом на кем-то открытых болотах,
где любое стремление жить - это так, ерунда.

9.

Перечёркнутый текст постепенно куда-то исчезнет
с пожелтевших от грязного времени чистых страниц,
и ушедшая жизнь станет проще и чуть бесполезней
для оставшихся здесь, в безыскусных пределах границ.

10.

Из мечей и орал можно выплавить что-то пустое,
абсолютно ненужное в этом спектакле без слов,
где играет один, а игрой наслаждаются двое,
понарошку обретших в парящем театре свой кров.

11.

За холодной насмешкой упрячется странная живость
перепуганных душ, что в узоры давно сплетены.
Целый мир одиночеств...
Тоска... суета... полулживость...
В этих вечных тисках обездвижены время и сны...


Рецензии