Дни что спешат к устью

Саша – Сашенька как давно я тебе не писал – еще с того времени
когда снега заметали и ухали с крыш лавины сугробов.
Все думаешь
Позже – потом – может завтра.
А потом – теперь-то я знаю – не случается.
Может что-то изменят эти строчки.

Распахнулись настежь
чтоб почувствовать снова
как приходит ненастье
перед белым покровом.

Все чего-то ждал – ждал, может все забуду –
может, отляжет от сердца.
Может все уйдет – как сходит снег. 
Кренясь, повернет трамвай со звоночком
и все круто изменится – все изменится – все станет прежним – привычным.
Выйдя из подъезда – прищуришься на зимнее солнце, привычно осмотришься 
наденешь перчатки и ...чтоб снова вечером оказаться дома.
Вино в холодильник и негромкое фа-но.

А сейчас у меня дело одно – провести ладонью по темному стеклу
и посмотреть что там за окном ...под фонарями снег летит...
и туман или черт его знает что такое – может от города пар или от реки.
Одно за другим гаснут окна соседнего дома.
Какой-то долгий низкий звук прокатился от моста и утих в сердце города.
И стало не то чтобы тревожно, а как то пусто, что ли, словно забыл что- то важное
и никак не вспомнить.
Я что-то видел сегодня – да...женщину похожую на тебя
на миг показалось – пока мы шли навстречу друг другу
что это ты – эхо тебя
Игра воображения – скорее даже всплеск...

Совсем не знать тебя – избыть
до самой косточки позвонка
до чашечек коленных – до щиколоток
до того пока не знал тебя.

И пока ехал домой перед взором твои волосы – твои черты
почти еле уловимы – память беспощадна
крадет самое дорогое – самое совершенное.
Пусто... не слышно шагов в этом доме.
В доме дагерротипе, где прошлого больше
а можно и по другому – тишина то какая
словно перед боем
часов.

Глен Гульд уходит в "Гольдберг вариации"
тихо – словно в другом мире
в другой реальности волн.

Впрочем, милая Сашенька я пересох как вобла
и это вино заставит меня плавать
и все структурируется
и даже может быть покажется луна или проскачет эскадрон
или громыхнут пушки по воробьям.

У тебя часто меняется цвет глаз
как декорации для каждого нового действа.
Или это от освещения – Освящение.
Вот сейчас сижу – опять же прохладное вино
позвякивают кубики льда в стакане
Кто-то во мне настойчиво вопрошает
и сам себе же отвечаю – куда – куда пойдешь?
На тысячу верст кругом снег.
И что больше ничего и никого?
Определенно ничего – снег – один только снег...
И бухие Дед Морозы из подъездов вываливаются.

Так-то Сашенька – милая, милая Сашенька...
Печорин загнал жеребца – Гринев вернулся в Белогорскую крепость
За Машенькой
а я всего-навсего посадил себе печень – ирония.

 "Знаете ли вы трогательный обычай русского мужика
в светлое воскресенье
выпускать на волю птичку?"
Хотел бы я тебя отпустить
да не волен в себе.

Я повторяю имя той
что намечтала       меня из слова
следила обманчивую      тень огня
летящей обмануться снова.

Но что из этого
нам – все равно
к руке причастья
коснуться бирюзовой
единожды дано
пусть не вернуться вспять
дожди из парка
городского.

Нас не разлучат
и льды не властны
над крохотным теплом
что заговорено
теперь-то знаешь
что приоткрылось нам
послание от двух планет
что налетят и разобьются снова.

Вернулся – где-то на краю таежной пармы
косишь в рост траву – аж сердце заходится
Это земля свою любовь нам явит
в самое пекло – в самую жару – страду.
Выправишь косу и дальше
во весь размах сердца.
И смотришь – Сашенька как листья поют
над головою и нас уносит дальше...

Саша – Сашенька, в каком году
в какое лето...
мы сидели в лодке на берегу Иртыша
сидели, касаясь лопатками как крыльями
и никуда не хотели лететь
тепло твоей спины и касание волос
твоей короткой стрижки…

Думаю сейчас во всем виновато вино
"Кампо дель Соль"
и может немного Сервантес
несколько старых олив и лимонное солнце
недалеко – за холмом
где река многократно повторяет
слова понятные ручью.

Нас в стороны раскачивало в поезде
звенели ложечки в стаканах
неслась луна в окошке сдвоена
касаясь струн меридианов.

Ты не лишишься прелести своей
ты не умолкнешь в сердце
не угаснешь
уходят поезда
уходит ночи тень
но ты останешься
всевластной.

Нам помешать соединиться в этот час
и в час другой не властно время
мы неразлучны и "в последний раз"
нас фраза не застанет
в отдаленьи.

Не думай милая, что я был пьян
и что забылся пред чужим мне взором
минута слабости
так слабые душою говорят
я виноват и нет прощенья мне
перед лицом безмолвного укора.

И лучше мне уйти – уйти
остановилось время
и не пробьют для нас двоих часы
и лекарь расстоянье и забвенье.

Но дай в последний
не пробитый  час
взглянуть в глаза твои
пока огонь в них не угас.

Мы разрываем вновь сердца свои
бросая в клювы хищные отмщенья
и навлекаем тьму
что вновь поглотит нас
пока не обретем последнего прощенья.

Что ж расстоянье может быть излечит
утихнет боль в неведомом краю
средь гор средь корабельных сосен
подбрасывая веточки огню.

Сегодня яблоко – опять не по себе
в который час уже себе толкую
на страже ветрено и хочется во тьме
Dont drink - налей вина Гертруда.



Персонажи – слова и автор выдуманы
рифмы заимствованы.