Воспоминание о Киселёвке

Не тот пейзаж. Мираж - в летах.
А лица - как в таблице.
Здесь, в киселевке*, всё не так.
И не в кого влюбиться.

В марлевках, чтоб бедро - на свет,
как знаки водяные;
теперь таких и баб-то нет,
чтоб угощались дыней

и запивали из горла
татарским пойлом кислым,
стихам внимая до утра
под перезвон монисто

соленых брызг;
нам, пьяным вдрызг,
должно быть, что за вредность,
даря груди бесстыдный бриз
и ласки двухвалентность.

На "инвалидке"* по камням
никто не гонит рысью
к горе волошинской, чтоб там
в копну волос зарыться

из не прочтенных криптограмм,
к котором ключ потерян.
А я читал их по губам,
обветренным портвейном.

О, Коктебель! Ты - колыбель
богемных рифм и ритмов,
что нам являлись через щель
небесных алгоритмов.



* - Место встреч богемы семидесятых. Сооружение из валунов и досок, внутреннее убранство которого венчал портрет Дзержинского, обрамленный "пыточными" инструментами;
сложен этот "замок" был руками завсегдатаев, приезжавших диким порядком погостить у инвалида-колясочника, художника и диссидента Юрия Киселёва. Пристанище отличала царившая здесь свобода нравов.

* - автомобиль для инвалидов.