Рука -Комический триллер в трёх частях-

            Р у к а
Комический триллер в трёх частях

* * * * *

Гм! Гм! Читатель благородный,  ©
Надеюсь я, что ты здоров.
Надеюсь, пообедал плотно,
Ведь впереди немало строф.

"Зачем так много?" – спросишь... Что же,
Коль разговор такой у нас,
В ответ лукавить мне негоже –
Отвечу честно, без прикрас.

Таланта верная сестрица
Меня не любит. И, начав,
Я не могу остановиться.
Хоть понимаю, что неправ.

Поразмышляв на эту тему
(А тема очень непроста),
Решил заняться я поэмой.
В поэмах длинность – не беда.

Читать иль нет – ты сам решай, но
Предупреждаю, не тая:
Все совпадения случайны,
Героев сам придумал я.

* * * * *

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ     ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС

Страна была когда-то всем на диво.
Ремёсла процветали и туризм.
Но стали над страною звёзды криво,
И победил в ней как-то зеленизм.

Народ беды в том не узрел сначала,
Приветствовал зелёных, не отверг.
Иная дама им "ура!" кричала,
Зелёный чепчик свой бросая вверх.

Ещё бы! Обещали зеленисты
Навеки отменить тяжёлый труд,
Спасти природу, сделать воздух чистым
И что тогда болезни все пройдут.

Они клялись, что будет небо синим,
Зелёной будет круглый год трава;
Ручались каждой божьей животине
Вернуть её законные права.

Разрушив старый мир до основанья,
Взялись за воплощение идей.
И для начала новое названье
Они решили дать стране своей.

Теперь она Республика Гринупа.
(У них "зелёный" – это "грин", поверь.
А "упа" – это чтобы в рифму с пупом;
Ну вроде пуп Земли у них теперь.)

Для воплощенья замыслов зелёных
Скорей спасти природу и людей
Совет экспертный из мужей учёных
Созвали по заданию властей.

В поносах населенья и запорах,
В сползаньи льда с вершин далёких гор
Виновник найден был довольно скоро.
Им оказался... дизельный мотор.

За то, что что-то в нём не так сгорало,
Он предан был анафеме страной.
И, переплавив дизели в орала,
Все ждали, что наступит рай земной.

Но снова лёд сползал на горных склонах,
Поносы и запоры не прошли.
И главный парень партии зелёных
Искал пути спасения Земли.

Эксперты вновь собрались и решили,
Что полумеры не решат вопрос,
А надо все убрать автомобили,
Чтоб лёд спасти и прекратить понос.

Указ был издан, раз такое дело,
Что в двухгодичный срок любой мобиль,
Который не "электро" и не "вело",
Хозяева должны отдать в утиль.

(Замечу, что отдельные гринупцы
Не пожелали выполнять указ.
Сознательность забыли себялюбцы
И прятали машины про запас.

Для поиска таких отдел очистки
Был создан в деревнях и городах.
Специалисты и специалистки
Того отдела до сих пор в трудах.) 

Но наглый лёд не лез обратно в гору,
А вёл себя экспертам всем назло.
Не падало совсем число запоров,
А многих вновь поносами несло.

Мужей учёных выгнали. В запарке
Другой совет набрали. И подбор
Был необычен: колдуны, доярки,
Психологи и отставной майор.

Они на книгах Фрейда колдовали,
Козлов доили, утирая пот.
К решению приблизились едва ли,
Однако, впечатлял объём работ.

Майор, приняв на грудь, как все стратеги,
Напомнил всем про скрепы и столпы.
Потом сказал: "Не дремлет враг, коллеги,
Но мы откроем новый фронт борьбы.

Нет в жизни ситуаций безисходных,
Мы победим запоры, чёрт возьми,
Как только сможем защитить животных
От угнетенья наглыми людьми."

В правительстве идею поддержали.
"Давно пора", – зелёный вождь изрёк.
И комплекс мер защиты на скрижали
Мгновенно нанесли потомкам впрок.

Правительство ещё постановило:
Истории из книг, известных всем,
Про Маугли и Гену-крокодила
Отныне сказкой не считать совсем.

На этих исторических примерах
Учить детей. А взрослым, тем, кто вдруг
В правдивость этих фактов не поверит,
Давать срока от года и до двух.

Трудов научных написали груду,
Как людям искупить свою вину.
Перечислять, конечно, все не буду,
Лишь только об одном упомяну.

Он был о том, как люди-шовинисты
Загнали в рабство кур и их цыплят,
Которые летали в небе чистом,
Ну а теперь в курятниках сидят.

Повествовалось далее про то там,
Что надо стать на исправленья путь
И курам их способности к полётам
Ускоренной селекцией вернуть.

Зелёным предложенье таковое
Понравилось. Хоть были на мели,
Но, увеличив все налоги вдвое,
Финансы на селекцию нашли.

И хоть поверить в это трудновато,
Успешным стал селекционный труд:
В гринупском небе куры и цыплята
С кудахтаньем парили там и тут.

По осени на юг летели куры,
Пополнив список перелётных птиц.
Успеху пели славу трубадуры,
Хотя зимой сидели без яиц.

Ну да, читатель, здесь сказать бы впору:
"Оставим кур, вернёмся же ко льдам,
К спасенью от поноса и запора."
Но этот воз, увы, и ныне там.

Ты спросишь: "Как же так? За что боролись?
Ведь враг не дремлет, а дела не ждут.
Земля ведь гибнет, тает южный полюс,
И мается желудком бедный люд."

Видать, читатель, не политикан ты.
А ведь политик – это хитрый лис.
Чуток сменили вектор пропаганды,
И снова всё в Гринупе – зашибись!

Пусть скрючены запорами фигуры,
С поносом пусть несутся в туалет;
Зато у нас в стране летают куры –
Такого в мире не было и нет!

Поверь, мой друг, от пропаганды звонкой
Нетрудно перепутать верх и низ.
Да я и сам был гордым октябрёнком
И верил (ты не смейся) в коммунизм.

Но, вижу я, достала до проплешин
Политика тебя. Чтоб ей пропасть!
Я знаю, ты, читатель, хочешь экшен.
Да будет так – читай вторую часть.

* * * * *

ЧАСТЬ ВТОРАЯ     СЛУЧАЙ НА РЕКЕ

Погожий майский день. Речная заводь
В гринупском городке... ну скажем, N.
Шла девушка к реке, чтоб в ней поплавать,
Сбежав от четырёх постылых стен.
 
Светило солнце, воздух был пропарен,
Над ландышем натужно шмель зудил,
На травке загорал какой-то парень,
В реке лежал зелёный крокодил.

Картина маслом – красоты с излишком.
Пейзажи бы писать с таких натур.
Но умерли и Левитан, и Шишкин,
А нынешние могут только сюр.

Но у меня не живопись в предмете,
Не до природных мне сейчас красот.
В поэме надо думать о сюжете
И развивать его – читатель ждёт.

Итак, добралась девушка до речки,
Разделась, в воду прыгнула... "Постой! –
Кричит читатель, – автор рухнул с печки!
Ведь крокодил плескался в речке той!"

Спокойней, друг. Ни с печки и ни с дуба
Я не упал (чему ужасно рад).
Ты вспомни: место действия – Гринупа,
И на животных там особый взгляд.

В Гринупе людям с детских лет глаголят,
Что человеку зверь – первейший друг.
Твердят гринупцам в детсадах и школе
О дружбе всех живых существ вокруг.

А от своих друзей обыкновенно
Ждут отношений, полных добротой...
Вот только крокодил-то был не Гена
И ничего не знал о дружбе той.

Он просто поступил, по-крокодильи.
Увидев, что еда к нему плывёт,
Последовал инстинкту всех рептилий:
Вильнул хвостом и, бросившись вперёд,

Девчонке откусил сначала руку...
Однако, вышел комом первый блин.
Всё потому, что в это время с юга
Над речкою летел куриный клин.

А крокодил, предположить осмелюсь,
Летящих кур не видел никогда.
И у него от удивленья челюсть
Отвисла сразу ниже живота.

Ну а из этой челюсти отвисшей
Откушенная выпала рука.
Используя минутное затишье,
Посмотрим-ка на берег вполглазка.

Надеюсь я, что помнишь ты, читатель,
Что загорал там парень на траве.
Я в этой части на него потратил
Всю третью строчку во второй строфе.

А значит, был мне этот парень нужен,
Чтоб где-то оживить сюжетный ряд.
(Ведь нет на сцене бесполезных ружей,
И парни зря на травке не лежат.)

Что ж, время для него как раз приспело,
И он покажет на передовой,
Что парнем был он не простым, а смелым,
Рискнуть готовым даже головой.

Он девушку заметил, кстати, сразу.
Был молод он, горяч, и потому
За девушкой следил он краем глаза.
Ведь девушка понравилась ему.

Он думал: "Приплывёт она обратно,
И приглашу её я на футбол... "
Но тут увидел, как неадекватно
Дружище-крокодил себя повёл.

И паренёк, не струсив ни на малость,
Стрелой поплыл спасать девчонку ту
(Ну или то, что от неё осталось),
Почувствовав к рептилиям вражду.

Уже девчонка истекала кровью.
Пускала пузыри на дне она,
Когда, рискуя жизнью и здоровьем,
Наш храбрый друг поднял её со дна

И вытащил – ведь был он парень хваткий –
На берег, где, не маясь чепухой,
Перетянул ремнём руки остатки
И снова прыгнул в воду – за рукой.

Нырнул без лишних вздохов или ахов,
Хоть рядом был зубастый крокодил,
И, отогнав голодных пару раков,
На берег и конечность притащил.

А крокодил, совсем забыв о пище,
Лежал с открытой пастью, охренев...
Но ты, читатель, знаю я, дружище,
Взволнован лишь судьбой безруких дев.

Кричишь ты: "Хватит нам о крокодиле.
Что с девушкой, рукой? Каков прогноз?"
Их парень на своём веломобиле
Уже в больницу N-скую привёз.

Прогнозы были в общем-то плохие.
Но повезло девчонке. Ведь как раз
Дежурил гений микрохирургии
Профессор Пришивенский в этот час.

Он сотни операций сделал тонких,
Шил пациентов, как портной сукно.
С большим трудом, но спас он жизнь девчонке 
И руку смог пришить ей заодно.

Всё хорошо теперь у юной дамы,
Забудется досадный инцидент.
Держали кулаки с тобой не зря мы!
Так что же: голливудский happy end?

Но ты умён, читатель мой дражайший,
Ты спросишь: "Ну а в третьей части что ж?"
Вопрос резонный у тебя. Читай же!
И скоро всё узнаешь и поймёшь.

* * * * *

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ     ЮРИДИЧЕСКИЕ НЮАНСЫ

Прошло полгода. В хмурый день осенний
Заглянем в зал гринупского суда.
Сегодня там процесс о нанесеньи
Родной природе страшного вреда.

Судья Садилкин в мантии из шёлка
Уже протёр судейский молоток.
И смотрит прокурор Зелёнов колко,
Мечтая всех отправить под замок.
 
Вот судьи кто. В последнюю минуту
Вбегает в зал, опрятен и очкат,
Держа под мышкой свой портфель раздутый,
Советник Хильфман – местный адвокат.

Готов начать Садилкин досточтимый.
Но подождите, Ваша Честь, ведь я
Совсем забыл представить подсудимых,
А вовсе не пустует их скамья.

Их сразу трое. Время удивиться
Тебе пришло, читатель дорогой:
На той скамье знакомые всё лица!
Там девушка с пришитою рукой.

С ней рядом доктор из больницы N-ской,
Пришивший в прошлой части руку ту,
Микрохирург профессор Пришивенский.
И смелый парень с ними наряду.

Читатель, слышу реплику твою я:
"За что их судят? Это просто вздор!"
О том не будем мы гадать впустую –
Послушаем, что скажет прокурор.

– Высокий суд, – он начал, – я не скрою,
Что к этим подсудимым буду строг.
Опасные преступники все трое,
И мы должны им преподать урок.

Установило следствие, что в мае
У речки подсудимая была.
А в речке, мир спокойно созерцая,
Жил крокодил, не замышляя зла.

От скуки подсудимая решила,
О совести забыв и о стыде,
Собой дразнить беднягу-крокодила;
Точней – своим присутствием в воде.

Она хотела задразнить беднягу,
Чтоб из Гринупы в африканский Чад
Удрал он. (А его там без напряга
Изловят и в зверинце заточат.)

Понять такую наглость нелегко нам.
Запрещено у нас дразнить зверей.
Тут двушечка положена законом.
Но я продолжу – дело похитрей.

Хоть крокодил занервничал, но, к счастью,
Он в нервном шоке из последних сил
Собрался с духом и своею пастью
Нахальной даме руку откусил.

Что ж, нарушать закон порою глупо.
Но был у дамы козырь в рукаве:
Сообщник из её преступной группы
Всё это время прятался в траве.

Поняв, что с подсудимой мало проку,
Он демаскировался из травы
И, прыгнув в воду, даме на подмогу
Помчался, как стрела из тетивы.

Доплыв, он прям из пасти крокодила
Откушенную руку ухватил.
Решив, что коль прогнать не подфартило,
Пусть с голоду подохнет крокодил.

Высокий суд, защитник в речи звучной,
Наверно, будет говорить нам, что
С двумя руками женщине сподручней
Посуду мыть и одевать пальто.

Заявит, что рука – важнейший орган,
Чтоб ковырять в носу, чесать живот.
Возможно, даже выразит восторг он,
Что вышло так, а не наоборот.

Но не обманет нас он плачем трубным.
Наслушались мы тут таких тирад.
Лишать еды животное – преступно!
И подсудимый в этом виноват.

Что мало без руки у баб телес-то?
Ещё одна осталась для посуд.
Остались две ноги, и даже место,
Откуда эти две ноги растут.

А люди сколько крокодилов съели?
И ведь не только лапу – целиком!
А сколько их пустили на портфели?
Как вспомню – подступает к горлу ком.

Я именем гринупского народа
По пятьдесят восьмой статье УК
Прошу приговорить врага природы,
Точнее даже: злостного врага,

К пяти годам строжайшего режима.
Нельзя жалеть такой преступный сброд.
Ведь факты просто неопровержимы,
И наказанья требует народ.

О третьем подсудимом в заключенье.
Мне жаль... – Зелёнов на секунду смолк, –
Но совершил он тоже преступленье,
И я обязан выполнить свой долг.

На следствии не отрицал профессор,
Что он о пришиваемой руке
Узнал, что та была деликатесом,
Отнятым у животного в реке.

Как друг животных и природы в целом
Он должен был, конечно, руку ту
Вернуть назад. Но поступил незрело
И не отдал животному еду.

А совершив деликт такого рода,
В глазах закона превратился он
В пособника врага родной природы,
За что прошу, как требует закон,
 
Приговорить его, не канителясь,
Я к году исправительных работ.
Раз он и вправду швейных дел умелец,
Пусть где положено весь год перчатки шьёт.

Ну что, читатель, как тебе расклады,
Как эти прокурорские понты?
Признаться я и сам такой тирады
Не ожидал от прокурора, как и ты.

Ведь мы-то знаем, что на самом деле
Наш парень не преступник, просто смел;
И то, что куры над рекой летели,
А крокодил от них и охренел.

Однако эту череду событий
Ни разум не подскажет, ни чутьё.
Но предоставил слово суд защите,
И мы с тобой послушаем её.

Поднялся Хильфман с места адвоката.
Сказал спокойно:
                – Факты не точны.
Мои клиенты, если виноваты,
То виноваты точно без вины.

Все эти прокурорские рассказы –
Простой волюнтаристский перехлёст.
Злой умысел нисколько не доказан,
А прокурор пришил кобыле хвост.

Мы крокодильи свято чтим ухватки.
Согласны, что еда нужна им в срок;
И что рука, откушенная в схватке,
Есть их законный лакомый кусок.

Не съев к обеду руку или ногу,
Рискует крокодил схватить гастрит,
А то и геморрой. В итоге могут
Исчезнуть все рептилии как вид.

Слезой мужской, скупою и горючей,
Над их судьбою я и сам реву.
Но, Ваша Честь, ведь тут особый случай!
Так разберём его по существу.

Что про мою клиентку говорили –
Без доказательств просто болтовня.
Как будто только чтоб дразнить рептилий,
Купаются в реке средь бела дня.

Но я в мотивах разобрался глубже,
Чем прокурор (ему же было лень).
И вот Вам справка из метеослужбы:
Жара была под сорок в этот день.

Не в африканских дело зоопарках.
Моя клиентка плавала в воде
Лишь только потому, что было жарко.
Что ж, истина прекрасна в простоте!

А после инцидента с крокодилом
Моя клиентка сразу впала в шок,
И всё, что дальше с ней происходило, –
Всего лишь действий третьих лиц итог.

И где ж почтенный прокурор Зелёнов
Тут умысел нашёл? – спросить рискну, –
Не нарушая никаких законов,
Моя клиентка просто шла ко дну.

Внимание суда хочу привлечь я
К тому, что мой коллега прокурор
В своих речах погряз в противоречьях,
Хотя и был на обвиненья скор.

Он утверждал, погдядывая хитро,
Что мой клиент, как крокодилофоб,
Еду из крокодильей пасти выдрал,
Взяв крокодила в речке на гоп-стоп.

Но справку я от крокодиловедов
Принёс для представления суду
О том, что крокодилы за обедом
Глотают СРАЗУ всё, что есть во рту.

И я спрошу: чего же наш зверюка
Не проглотил добычу? Почему
Держал во рту откушенную руку,
Пока мой подзащитный плыл к нему?

Причина тут проста и очевидна:
За акт недружелюбия к друзьям
Настолько крокодилу стало стыдно,
Что выплюнул он эту руку сам!

Взыграли в нём, увы, дурные гены,
Когда кусал он руку. Но потом
Припомнил крокодил заветы Гены,
Который для друзей построил дом,

И понял, что нарушил те заветы,
Что впал случайно в дикий атавизм.
Поэтому вернул он руку эту,
Чтоб избежать ненужных укоризн.

Мой подзащитный тот кусочек тела
Лишь подобрал. И нет вины на нём.
И кстати, если б это он не сделал,
Рука бы засоряла водоём.

Про доктора теперь. Я несусветней
Не слышал обвинений до сих пор.
Не знаю даже, как такие бредни
Придумать мог коллега прокурор.

Профессор Пришивенский – гордость наша,
На целый мир прославивший страну.
Я был, признаться, просто ошарашен
Тем, что ему поставлено в вину.

Не думает же суд на самом деле,
Что мой клиент, светило из светил,
Почётный доктор Оксфорда и Йеля,
Не понял то, что понял крокодил.

Конечно, пришивая руку эту,
Он вник в перипетий взаимосвязь.
Он патриот! И вражеским клевретом
Профессор точно не был отродясь.

Таким незабываемым аккордом
Закончил Хильфман этот монолог.
Садилкин удалился с видом гордым
Обдумать приговор под коньячок.

И так как коньячок был не из худших,
И приговор со вкусом был, не хил.
Допив коньяк, Садилкин вышел тут же
И так его примерно огласил:

– Запутаннейший случай, нету спора.
Мне надо было взвесить всё стократ.
Серьёзны обвиненья прокурора,
Но веско говорил и адвокат.

Чтоб с выводами тут определиться,
Мы обратимся к правовым азам.
Все звери – юридические лица
В гринупском праве. Значит, мог и сам

Тот крокодил, законный иск подавши,
Обидчикам отмстить. Раз иска нет,
То не считал себя он пострадавшим,
Что должен я признать как правовед.

Теорию защиты, безусловно,
Серьёзно подтверждает этот штрих.
И мой вердикт: все трое невиновны!
Я из-под стражи отпускаю их!

На том, читатель, дело и закрыто.
Ты дочитал и просто молодец.
Ну а моей поэме тут finita.
Хороший адвокат – всему венец.

* * * * *

ЭПИЛОГ

Я написал "finita", но разлуки
С поэмой сразу пережить не смог.
От рифмы снова зачесались руки,
И я решил состряпать эпилог.

И в нём, читатель, я тебе открою,
Что было предначертано судьбой
Всем нашим полюбившимся героям,
Когда мы их оставили с тобой.

На девушке женился парень смелый,
Дождавшись окончания суда.
С двумя руками в новом платье белом
Она была невеста хоть куда.

А после свадьбы в молодом задоре
Молодожёны к ужасу родни
Решили эмигрировать. И вскоре
Свалили в африканский Чад они.

Хоть там совсем другие в жизни краски,
Другие люди и язык, зато
Историей не называют сказки
И не демонизируют авто.

Хоть из-за льдов там парятся не слишком,
Хоть в этом Чаде дизели чадят,
Но можно рассказать своим детишкам,
Что крокодил – не друг им и не брат.

В сердцах оставив N-скую больницу
И книгами набив большой портфель,
Подался и профессор за границу.
Уехал то ли в Оксфорд, то ли в Йель.

Хоть медицине он остался верен,
Но бросил пришиванье рук и ног.
Нейрохирургом трудится теперь он,
Мозги кромсает вдоль и поперёк.

Мечтает возвратиться, между прочим,
В Гринупу он сомненьям вопреки.
И даже на досуге скальпель точит,
Чтоб там вправлять правителям мозги.

И Хильфман из Гринупы сделал ноги.
Припомнил о каких-то там корнях
И поселился где-то на востоке.
Преуспевает – мне звонил на днях.

Сменил судья Садилкин род занятий:
Теперь он не судья, а почтальон.
Фамилию сменил он тоже, кстати:
Он больше не Садилкин – Печкин он.

Зелёнов спился. Вечерами часто
Шатается у речки пьяный вдрызг.
Он крокодилов материт цветасто
И просит их подать какой-то иск.

Что ж, вроде обо всех я понемногу
Порассказал... Ах да, чуть не забыл
При этом подведении итогов
Про персонаж, который крокодил.

С ним всё нормально. Он и не заметил
Вокруг него творившийся сумбур.
Собой он воплощает добродетель,
Хоть с некоторых пор боится кур.

* * * * *

Ну вот, читатель, друг сердечный,
Надеюсь, я тебя развлёк.
А если нет, прости, конечно,
Старался я, как только мог.

Надеюсь, зло ты не бормочешь,
Что зря потратил битый час.
И я б обрадовался очень,
Коль улыбнулся ты хоть раз.

А я отвёл на рифмах душу,
Награфоманствовался всласть.
Иные притянул за уши,
Чтоб им безвестно не пропасть.

Иные были так избиты!
Я их встряхнул, поставил в ряд.
За это строго не суди ты –
Они ведь тоже жить хотят.

Теперь расслабиться мне можно,
Прилечь, взглянуть на небосклон...
Но что-то от него тревожно
Мне стало – необычен он.

Ведь даже и без телескопа
Замечено не только мной,
Что нынче звёзды над Европой
Стоят с опасной кривизной.