Китай Европы

«Стихотворения в прозе» Тургенева открываются «Деревней» – грезой, идиллией, напоминающей «Сон Обломова». Заканчивается «Деревня» приглашением к путешествию, вернее, переезду: «И думается мне: к чему нам тут и крест на куполе Святой Софии в Царь-Граде и всё, чего так добиваемся мы, городские люди?» То есть: бросайте, горожане, свои бестолковые дела и поезжайте в деревню.
У Бодлера в цикле «Парижский сплин» есть «Приглашение к путешествию». Сравнение напрашивается. Бодлер зовет подругу не в деревню, а в Амстердам. Это не реальный Амстердам, а, скорее, страна грез («Приглашение» – переделка гетевской «Песни Миньоны»). Деревня, нарисованная Тургеневым, тоже, конечно, не реальная, а вымышленная. Но различие этих грез и связанных с ними картин и мыслей показательно.
Тургенев, конечно, был стар и болен, а Бодлер – еще не стар и еще не совсем болен. Поэтому грезить они могли о разных Китаях. «Деревню», однако, портит концовка: неожиданное появление актуальной политической темы (русско-турецкая война 1978 года) и упоминание суетливых горожан (а также местоимение «мы», относящее автора к простым обывателям). У Бодлера конец стихотворения так же поэтичен, как и все остальное (если не больше); при этом удерживается единственное число в местоимениях «я» и «ты»:
«… а когда утомленные зыбью и нагруженные до краев богатствами Востока корабли возвращаются в родную гавань, это снова они, мои обогащенные мысли, из Бесконечности возвращаются к тебе».

О, довольство, покой, избыток русской вольной деревни! О, тишь и благодать!..
––– И. Тургенев «Деревня».

Есть горный край, сказочная страна Изобилия, где я мечтаю побывать вместе с одной моей старинной подругой. Странный край, скрытый за туманами Севера, который можно было бы назвать Востоком Запада, Китаем Европы...
––– Ш. Бодлер. «Приглашение к Путешествию».