Князь Игорь преступление, наказание и историческое

                ВЛАДИСЛАВ КОНДРАТЬЕВ

                КНЯЗЬ ИГОРЬ: ПРЕСТУПЛЕНИЕ, НАКАЗАНИЕ
                И ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
                СРЕДНЕВЕКОВОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО УБИЙСТВА

          (На сайтах: Изба-читальня.ру и Литпричал.ру, – данную статью можно найти с корректным воспроизведением алфавитов: деванагари, старославянского и др.).

          В лето 6453 от Сотворения мира, а от Рождества Христова – в 945 году – был убит Великий князь Киевский Игорь (Старый).

          Девятьсот лет спустя М. П. Погодин – патриарх[1] русской исторической школы, исповедующей принципы норманизма (школы приверженцев так называемой “теории” создания Русского государства не то скандинавскими, преимущественно – шведскими, – культуртрегерами, либо [так как русское государство возникло не позднее IX в., а у, так сказать – “доноров” Русской государственности – шведов в конце XI в. ещё только шёл процесс классообразования в обществе; образование государства в Швеции – это XII – первая половина XIV в.[2]] – заезжей сбродной шайкой скандинавов[3] – норманнов, которых, якобы, русские летописцы называли варягами; или русью; или и варягами, и русью; или варягами-русью) – написал, что если бы “одно слово сорвалось ещё с языка у Гельмольда, то всё бы нам [норманистам. – В. К.] стало ясно”[4].

           Как эти два факта связаны между собой и какое имеют значение для истории Русского государства? При чём здесь Гельмольд, убийство великого князя Киевского Игоря и норманист Погодин, которому что-то, как он сам признался, было неясно – без одного единственного слова, которое не сказал, или – не знал, хронист Гельмольд?

           Ответ более чем интересен и важен. И вот почему.

           Сам М. Погодин ещё в 1846 году писал: “Первый вопрос, который нам представляется здесь, есть следующий: как началось Русское государство?”[5]

           Далее М. Погодин уточняет свой вопрос, задавая новый, являющийся, по сути, панегириком России, в котором, тем не менее, не обошлось и без червоточинки (можно сказать, что не без ложки дёгтя в бочке мёда славословия в адрес Русского государства) [а иначе М. Погодин не был бы норманистом. – В. К.]: “Вопрос важный и любопытный: как началось то государство, которое могуществом своим превышает далеко все государства в мире, прошедшем и настоящем; которое легко может усилиться в несколько раз, которое в десяти своих климатах обладает всем естественными произведениями, и может обходиться без всякой иностранной помощи; которое теперь уже занимает первое место в политической системе Европы, и может располагать судьбою её, судьбою всего света, всего рода человеческого; которое обилует свежими силами, бьётся юною жизнею, между тем как прочие уже устарели, ветшают, ниспадают с высоты своего величия”[6].

           Почему данный пассаж является панегириком, как представляется очевидным, понятно: Погодин воспевает Россию. Но где же здесь червоточинка? Да вот: Россия для Погодина и ему подобных норманистов – государство юное, а отсюда – несмышлёное, несамостоятельное (при всей постулируемой Погодиным мощи), нуждающееся в опеке (пусть бы только и идеологической) более мудрых (“старых) государств – так называемого “Запада”, “старых” западных “демократий”. Это навязанные тем самым пресловутым “Западом” представления о вечно юной, незрелой и потому необразованной России с её судьбой “постоянного «обнуления» истории”.

           Действительно, в так называемой исторической “науке” господствует, применяемое исключительно к славянам (а из славян – к русским и России), правило: никаких славян в природе не существовало, пока о них не упомянули греческие и римские авторы, – это “правило” безжалостно навязывается студентам исторических высших учебных заведений авторитетом представителей “официальной исторической науки”, которые, среди прочего, утверждают, например, такие вещи: “Важнейшим аспектом в исследовании славянского этногенеза следует признать методические ограничения <…> самоограничительная установка историков, основанная на фиксации самоназвания славян… представляется совершенно необходимой, в том числе и для того, чтобы искать праславян до VI в. [нашей эры. – В. К.]. Именно самоназвание является определённым, эксплицитно[7] выраженным свидетельством возникновения этнического самосознания, без которого невозможно существование сложившейся этнической общности”[8]. Другой историк, в учебном пособии для вузов, отмечает, что цитированное выше, является “важным принципом, которого следует придерживаться при анализе существующих гипотез [происхождения славян. – В. К.]”[9].

           Неудивительно, что VI в., когда, как считают норманисты, появились первые упоминания о славянах, “появились” и славяне как народ (группа народов). И произошло первое “обнуление” славянской истории – существовавшей до VI
в. Далее следует 862 г., когда происходит призвание Рюрика, а вместе с ним, для норманистов, “обнуление” истории уже не всего славянства, а Руси, существовавшей до 862 г.

           Второе “обнуление” истории Руси – это 989 г. – год так называемого Крещения Руси.

           Третье “обнуление” – это распад Русского государства на уделы, которым закончилась история того Русского государства, которое историки XIX в. назовут Киевской Русью – названием “книжным”, никогда в реальной истории не существовавшим.

           Четвёртое “обнуление” – это так называемое Батыево нашествие.

            Пятое “обнуление” – это 1380 г., когда, как заявил эзотерик Гумилёв, произошло рождение русских вместо владимирцев, новгородцев, суздальцев, и пр. На Куликовскую битву пришли, по мнению эзотерика-пассионария, разные владимирцы, новгородцы, суздальцы и пр., а назад вернулись – русские.

           Шестое “обнуление” – это 1480 г. Именно XV в. указан некоторыми историками отправной точкой создания Русского государства: “В Восточной Европе (и даже шире — в Европе в целом) возникла новая могучая держава, связанная своим происхождением с государственной территорией древнерусской народности, держава, воспринимавшая себя как возрождение, возобновление Киевской державы”[10]. Кстати сказать, именно в этих построениях черпает “аргументы” современный украинский антирусский национализм, заявляющий: русские – это не русские, даже и не славяне, а “укравшие” название и историю у щирых украинцев московиты (москали, обитатели земли “Моксель”)…

           Седьмое “обнуление” – это эпоха Петра I, когда диковатый московитский династ осознал всю глубину отставания “кондовой” Московии от “передового утончённого и цивилизованного” Запада и “прорубил окно в Европу”.

           Смерть Петра тоже представляется (как бы малым) “обнулением” истории России – восьмым по счёту.

           В последнее время, силами западного кинематографа, навязывается идея ещё одного – девятого, “обнуления” истории России – государственного переворота, в результате которого власть в России захватила Екатерина II.

           Десятым “обнулением” явился 1861 г.

           Одиннадцатым – Октябрь Семнадцатого Года. Это событие имело официальное название – Великая Октябрьская социалистическая революция. После событий августа 1991 г. люди, именующие себя либералами, стали вместо слова «революция» употреблять, исключительно в уничижительном смысле, слово «переворот», пытаясь доказать, что на деле не было никакой (а не то – что Великой социалистической) революции, а был-то всего-навсего «переворот», как-то забывая (вряд ли – не зная), что «революция» и «переворот» – это слова-синонимы: позднелат. revolutio означает «поворот», «переворот», «превращение», «обращение», – от лат. revol;tio «откатывание», «круговорот»[11].

           Двенадцатым “обнулением” стал Август 91-го года. В верхах, однажды, так прямо и было заявлено, что нас считают молодой страной, а мы – уже не такие и молодые, нам (в десятых годах XXI-го века) – уже исполнилось семнадцать лет. Словом, Россия в тот год стояла на пороге, так сказать, совершеннолетия, но…

           Руководитель Мосфильма, выступая в одном телеразвлечении, комментируя шествие Бессмертного Полка в 2018 году, заявил, что результатом этого шествия явилось “рождение России”. Не возрождение, а именно – рождение. Так, что – начинай с начала.

           Вот что имелось в виду, когда было сказано, что панегирик России М. П. Погодина, заявившего, что Россия является государством молодым – в сравнение с Западом, несёт в себе червоточинку.

           Но вернёмся к патриарху российских норманистов века XIX-го. Погодин задался вопросом: “Как зародился этот удивительный колосс – найдётся ли другой вопрос любопытнее для мыслящего Историка, политика и философа!”[12] Не будем придираться к историку Погодину, написавшему слово «историк» с большой буквы, а слова «политик» и «философ» – с маленькой.

           Все (все!) современные норманисты, защищая свою “теорию” создания Русского государства скандинавами, демагогически обвиняют своих противников в том, что они придают чрезмерно большое внимание этнической природе Рюрика и всех его присных. Но именно национальной природе Рюрика и его сподвижников уделяют главное (если не сказать – единственное) внимание сами норманисты. И пример Погодина – не единственный.

           Так, М. Погодин историю Русского государства начинает с вопроса: “Кто такие Варяги и Варяги-Русь, и какими свойствами они отличаются?”[13]

           Дальнейшее изложение материала Погодиным изобличает в нём мастера подлогов. Задавшись вопросом, кто такие Варяги и Варяги-Русь (из чего видно, что Варяги и Варяги-Русь, по мнению Погодина, разные народы; при этом патриарх российского норманизма знает варягов, варягов-русь, но просто русь, как очевидно, не знает или игнорирует, или считает, что русь – синоним то ли варягов, то ли варягов-руси), он, не приведя ни одного довода в пользу той или иной догадки, задаёт другой вопрос: “В каком положении находились Славянские племена, с которыми соединились Варяги-Русь?”[14] Вывод, который навязывается читателю уже с порога, очевиден: кем бы ни оказались варяги-русь, они – кто угодно, но только, для Погодина и других норманистов, не славяне. Правда, совершенно непонятно, кем являются Погодинские «Варяги», не его же «Варяги-Русь», которых он бездоказательно признал неславянами, а «просто Варяги», без «Руси».

           И далее следует вопрос, наполовину относящийся к юриспруденции (к теории государства и права), наполовину – к медицине, а именно – к сексологии, а далее – и к акушерству и гинекологии: “Как совокупились они [«Варяги-Русь», самостоятельно, без «просто Руси». – В. К.] с племенами Славянскими, то есть при каких условиях зачалось государство?”[15]

           Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что кроме медицинского (сексуального) аспекта рождения Русского государства, норманисты, как это видно на примере Погодина, признают и используют ещё и алкогольный аспект проблемы, утверждая, что “капля вина сообщает вкус воде в целом стакане; эта капля – норманны”[16]. Не станем в этом месте оспаривать норманистов; возможно, что они и являются знатоками алкогольных напитков; не станем, также, строить догадки: а уж не пристрастием ли к этим самым напиткам обязаны мы тем методам, с помощью которых норманисты строят “доказательства” своей норманской “теории”? – Бог с ними.

           И это при том, что в той капле вина, от которой так сильно кружится и туманится голова норманистов, они же, как всё тот же Погодин, признают, что “между норманнами могли быть и прочие жители балтийских берегов: славяне, чудь, литва”[17]. Из сочинений Погодина становится ясным, что для норманистов неважно, сколько скандинавов могло быть среди варягов и были ли скандинавы вообще среди восточных славян, потому что, в любом случае, “самое важное здесь – элемент норманнский” и потому “в основании русского государства преобладает норманнский характер”[18].

           Но вернёмся к вопроснику Погодина из его “Исследований, замечаний и лекций о Русской истории”. Напрочь забыв про «Варягов», Погодин, вскользь, упоминает: “Сих знаменитых Варягов-Русь почитают Норманнами, Пруссами, Шведами, Финнами, Козарами, Турками, Готами, Фрисландцами, Славянами и проч.”[19] Упоминание «Турок» и «Козар» в качестве претендентов на отождествление с «Варягами-Русью» у современного знатока данного вопроса не может не вызвать лёгкое удивление. Ещё больше недоумения вызывает противопоставление «Норманнов» и «Шведов»[20]. Непонятно, то ли, по Погодину, шведы – не норманны, то ли норманны – не скандинавы. На этот вопрос Погодин ответ не даёт. Словом, поиск ответа на вопрос, поставленный Погодиным, представляется нелёгким – ведь Погодин, как очевидно, считает, что «Норманны» – это какая-то определённая национальность. При этом не включающая в себя шведов ни при каких обстоятельствах.

           Но Погодин, смело и недвусмысленно, отринув «Пруссов», «Шведов» (именно шведов, которых норманизм согласованно признаёт создателями Русского государства), «Финнов», «Козар», «Турок», «Готов», «Фрисландцев» и, разумеется, «Славян», разъясняет: “Древнейшее и достовернейшее мнение есть то, по которому Варяги-Русь [и, следовательно, только варяги-русь, но не варяги и не русь. – В. К.] признаются Норманнами”[21].

           Понятно, что та неимоверная легковесность и нескрываемая пристрастность в определении этнической природы Рюрика и его присных, которую выказали норманисты, в том числе и патриарх российских норманистов XIX в., процитированный выше, заставила серьёзных исследователей рассмотреть этот вопрос более пристально и проявить научную добросовестность.

           Так, Степан Александрович Гедеонов в 1862 г. опубликовал произведение под названием “Отрывки из исследований о варяжском вопросе, С. Гедеонова”[22] с предисловием и замечаниями А. Куника. Несколькими годами позднее (в 1876 г.) С. А. Гедеонов издал фундаментальный труд “Варяги и Русь”[23].

           Если издание “Отрывков из исследований о варяжском вопросе” имело для дела норманизма эффект разорвавшейся бомбы, то издание труда “Варяги и Русь” имело для дела норманизма последствия термоядерного взрыва. Понятно, что М. Погодин, видя, как возведённое на бесплодном песке здание норманизма погребено под тяжестью доводов С. А. Гедеонова, не смог не попытаться ответить на исследования этого учёного.

           И М. Погодин ответил в 1864 г. Ответ Погодина имел, по отношению к Гедеонову, пренебрежительно-снисходительный тон. Так, М. Погодин, априори считая, что норманская “теория”, по мнению норманистов столь сильна, что ему, Погодину, не только позволительно, но и “приятно даже уступать ему [С. А. Гедеонову. – В. К.], потому что он действительно ослабляет силу некоторых наших доказательств”[24] и не имея, что сказать по существу, стал писать в духе того, что Гедеонов, дескать, хоть противник и серьёзный, но недобросовестный, однако уж Погодин-то его выведет на чистую воду. Этим и объясняется, что Погодин заявил, ссылаясь на Гельмольда[25], что “маркоманнами называются обыкновенные люди отовсюду собранные, которые населяют марку. В Славянской земле много марок, из которых не последняя наша Вагирская провинция, имеющая мужей сильных и опытных в битвах, как из Датчан, так и из Славян”[26] и “ чуть ли не в этом месте Гельмольда, сказал я еще в 1846 году, и чуть ли не в этом углу Варяжскаго моря заключается ключ к тайне происхождения Варягов и Руси. Здесь соединяются вместе и Славяне, и Норманны, и Вагры, и Датчане, и Варяги, и Риустри, и Россенгау. Если бы, кажется, одно слово сорвалось еще с языка у Гельмольда, то все бы нам стало ясно: но, вероятно, этого слова он не знал”[27].

           Д. И. Иловайский, комментируя этот пассаж Погодина, писал в своё время: “Какое слово тут подразумевает г. Погодин, мы не догадываемся; да едва ли догадывается и сам почтенный автор”[28]. Иловайский, как нетрудно догадаться, в этом случае лукавил. Он прекрасно понял, что хотел сказать и сказал Погодин. Тот, будучи представителем позитивизма, готов был признать славянство Рюрика, если ему, Погодину, укажут на средневековый источник, где будет прямо сказано, что Рюрик – славянин, как и все его присные.

           Погодин, как и все норманисты, позитивист странный, явно похожий на персонажа давней юморески. Той самой, где “здесь – играем, здесь – не играем, а здесь – пятно, так как рыбу заворачивали”: для позитивистов-норманистов Рюрик может быть признан славянином только тогда, когда есть прямое указание средневекового источника на это, но тот же Рюрик, для норманистов, – скандинав… и без такого указания.

           А, между тем, указания на то, что интересующий М. П. Погодина (и остальных норманистов) этнос, как и Рюрик со своим племенем, – славяне, и указания прямые – имеются.

           Так, автор Повести временных лет, которого норманисты демагогически записываю в свои сообщники, прямо говорит, что “Т;мьже слов;ньску языку учитель есть Павелъ, от негоже языка и мы есме русь… А слов;нескъ языкъ и рускый одинъ. От варягъ бо прозвашася Русью, а п;рв;е б;ша слов;не; аще и поляне звахуся, но слов;ньская р;чь б;”.

           Нужно ли говорить, что этот источник признаётся за пристрастный, но опровергается тем, что всё равно: варяги и русь являются неславянами, а славяне усвоили этноним «русь» от скандинавов и из скандинавского языка, хотя этот этноним у скандинавов никогда не существовал и из скандинавского языка (скандинавских языков) не выводится[29].

           Следовательно, нужен источник нейтральный. И такой источник тоже есть.

           Так, начальник почт северной Персии Ибн Хордадбех (Абу-ль-Касим Убайдаллах ибн Абдаллах ибн Хордадбех) составил в IXв. географический трактат “Китаб ал-масалик ва-л-мамалик”, название которого наиболее правильно переводить как “Книга путей и стран”[30] (хотя есть мнение, что “Книгу путей и стран” написал персидский визирь Саманидской империи [Абу Абд-Аллах Мухаммад ибн Ахмад Джайхани[31]]), где прямо указывется: “Если говорить о купцах Ар-Рус, то это одна из разновидностей (джинс) славян”[32]. Дословно: Ар-Рус – джинс мин ас-сакалиба[33].

           Стоит ли говорить, что данное указание Ибн Хордадбеха не принимается в расчёт и объявляется позднейшей “вставкой”.

           Но, однако, есть ещё одно свидетельство о славянской национальной принадлежности Рюрика. И обязаны мы ему преступлением и наказанием, произошедшими более тысячи лет назад – убийству великого князя Киевского Игоря (Старого).

           Каждый, хоть мало-мальски образованный, человек в России знает эту хрестоматийную историю, которая в кратком пересказе выглядит так: великий князь Киевский Игорь, вняв жалобам дружины, что отроки дружины Свенельда богаты, а они, даром что дружинники великого князя Киевского, бедны, – отправился в страну древлян за данью. Взявши дань, Игорь отпустил дружину, а сам, с небольшим числом приближённых, вернулся взять дань повторно. Древляне же, предводительствуемые древлянским князем Малом, который заявил, что если повадится волк в овчарню, то будет таскать овец, пока всех не перетаскает, – словом, древляне, воодушевлённые князем своим Малом схватили Игоря и казнили, привязав князя к верхушкам двух нагнутых деревьев, – когда деревья отпустили, они, распрямляясь, разорвали зарвавшегося Киевского правителя надвое.

           История эта, только что здесь изложенная, сколь общеизвестна, столь и… невозможная – с точки зрения позитивизма.

           А дело в том, что нет ни одного источника, в котором бы эта история была бы рассказана – в том смысле, что нет ни одного источника, где бы эта история содержалась бы в таком виде.

           Как это понять? Ведь есть же рассказ Повести временных лет?

           Да, вот этот рассказ из ПВЛ по Лаврентьевкому списку.

           “В се же л;то рекоша дружина Игореви . ;троци Св;ньлъжи . изод;лис; ;ружємъ и портъ; . а мъ; нази . поиди кн;же с нами в дань . да и тъ; добудеши да и мъ; . [и] послуша ихъ Игорь . идее в Дерева в дань . и примъ;шл;ше къ первои да[н]и [и] насил;ше имъ . и мужи єго . возьємавъ дань поиде въ градъ свои . идущее же єму въсп;ть . размъ;сливъ реч; дружин; своєи . ид;те съ данью домови . а ;;;а возвращюс; похожю и єще . пусти дружину свою домови . съ маломъ же дружинъ; возъвратис; . жела;;а больша им;нь;;а . слъ;шавше же деревл;не ;;ако ;п;ть идеть . сдумавше со кн;земъ своимъ . Маломъ . аще с; въвадитъ въ овц; . то въ;носить все стадо . аще не оубьють єго . тако и се аще не оубьємъ єго . то все нъ; погубить . [и] послаша к нему гл;ще . почто идеши ;п;ть поималъ єси всю дань . и не послуша ихъ Игорь . и въ;шедше изъ града Изъкоръст;н; . Деревлене оубиша Игор; . и дружину єго . б; бо ихъ мало . и погребенъ бъ;с; Игорь . єсть могила єго оу Искоръст;н; град; ||л. 15|| в Деревехъ и до сего дне .”[34].

           Несмотря на то, что текст летописи написан по-русски, современный читатель предпочтёт познакомиться с ним в переводе. Вот один из таких. В переводе А. Г. Кузьмина этот фрагмент выглядит так: “В то лето сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда разоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдём, князь, с нами за данью, да и ты добудешь, и мы». И послушал их Игорь, пошёл к древлянам за данью, прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошёл он в свой город. Возвращаясь же назад, поразмыслив, сказал он своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю ещё». И отпустил дружину свою домой, а сам с малою частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идёт снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то выносит всё стадо, пока не убьют его. Так и этот: если не убьём его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем снова идёшь? Забрал уже всю дань». И не послушал из Игорь. И древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружину его, так как было их мало. И погребён был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего дня”[35].

           К сожалению, перевод не совсем удачный. И не только по чисто филологическим причинам. Например, оборот “держали совет”, хоть и понятен современному русскому читателю, но он если и не плох, то и не хорош. По-русски лучше сказать не “держали совет”, а “советовались”. А то это выглядит, как комментарий современных полуграмотных спортивных комментаторов, говорящих про футболистов “делает (сделал) забегание” вместо “забегает” или “забежал”, “делает навес” – вместо “навесил”, “делает нарушение (правил)” – вместо “нарушил (правила)” и т. д. Про “переднюю” руку (и ногу!) боксёров я уж и не говорю.

           Дело, повторю, не в стилистических особенностях, дело в неточностях. Например, в тексте летописи речь идёт о «граде» (град назван два раза и оба раза по-разному: Изъкоръст;нь и Искоръст;нь), а в переводе – о «городе». А между тем, старославянское (> церковнославянское)слово «град(ъ)» и русское слово «город(ъ)» вовсе не обозначают одно и тоже понятие, только старославянское (церковнославянское) является словом «высокого штиля», а русское – нейтрального – как думает большинство читателей; в действительности слово «град(ъ)» имеет значение «крепость, укрепление», а «город(ъ)» – «городское [то есть – не сельское] поселение».

           Но есть в переводе этого фрагмента и неточности посерьёзнее. Но об этом – речь пойдёт дальше.

           Сейчас же отметим, что рассказ ПВЛ (по Лаврентьевской летописи), как будто бы, в целом соответствует тому краткому пересказу, что был приведён мной. Единственное, чего нет в рассказе из ПВЛ – это упоминания о способе казни князя Игоря.

           В чём же дело? Откуда взялась эта жуткая, если вдуматься, подробность – мучительный (и, очевидно, позорный) способ убийства (казни) киевского правителя?

           Автор этих слов узнал о ней, как нетрудно догадаться, из “Истории государства Российского” Н. М. Карамзина. В его переложении события развивались так: “Он [князь Игорь. – В. К.] действительно хотел мира для своей старости; но корыстолюбие собственной дружины его не позволило ему наслаждаться спокойствием. «Мы босы и наги», – говорили воины Игорю, – «а Свенельдовы Отроки богаты оружием и всякою одеждою. Поди в дань с нами, да и мы, вместе с тобою, будем довольны»”[36]. Колумб Российской истории поясняет: “Игорь, отдыхая в старости, вместо себя посылал, кажется, Вельмож и Бояр, особенно Свенельда, знаменитого Воеводу, который”[37], как нетрудно догадаться, собирая дань, “мог и сам обогащаться вместе с Отроками своими, или отборными молодыми воинами, его окружавшими. Им завидовала дружина Игорева, и Князь, при наступлении осени, исполнил ее желание; отправился в землю Древлян и, забыв, что умеренность есть добродетель власти”[38], пошёл на поводу у дружины и своих собственных алчных побуждений, а “дружина его – пользуясь, может быть, слабостию Князя престарелого – тоже хотела богатства и грабила несчастных данников, усмиренных только победоносным оружием. Уже Игорь вышел из области их; но судьба определила ему погибнуть от своего неблагоразумия. Еще недовольный взятою им данию, он вздумал отпустить войско в Киев и с частию своей дружины возвратиться к Древлянам, чтобы требовать новой дани. Послы их встретили его на пути и сказали ему: «Князь! Мы все заплатили тебе: для чего же опять идешь к нам?» Ослепленный корыстолюбием, Игорь шел далее. Тогда отчаянные Древляне, видя – по словам Летописца – что надобно умертвить хищного волка, или все стадо будет его жертвою, вооружились под начальством Князя своего, именем Мала; вышли из Коростена, убили Игоря со всею дружиною и погребли недалеко оттуда. Византийский Историк повествует, что они, привязав сего несчастного Князя к двум деревам, разорвали надвое”[39].

           Об этом эпизоде русской истории пишет и аккад. Соловьёв, но если история убийства князя Игоря в версии Карамзина ясно показывает нам, что автор версии – писатель-сентименталист, то рассказ С. М. Соловьёва показывает нам историка. Соловьёв рассказывает о последнем походе Игоря кратко: “Под 946 годом летописец помещает последнее предание об Игоре. Как пришла осень, рассказывает он, то дружина стала говорить князю: «Отроки Свенельда богаты оружием и платьем, а мы наги; пойди, князь, с нами в дань: и ты добудешь и мы!» Послушался их Игорь, пошёл за данью к древлянам, начал брать у них больше прежнего, делая им насилия, и дружина его также. Взявши дань, Игорь пошёл в свой город; на дороге, подумав, сказал дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь, похожу ещё». Отпустив большую часть дружины домой, Игорь с небольшим числом ратником возвратился, чтоб набрать ещё больше дани. Древляне, услыхав, что Игорь опять идёт, начали думать с князем своим Малом: «Повадится волк к овцам, перетаскает всё стадо, пока не убьют его, так и этот: если не убьём его, то всех нас разорит». Порешивши так, они послали сказать Игорю: «Зачем идёшь опять? Ведь ты взял всю дань?» Но Игорь не послушался их, тогда древляне, вышедши из города Коростена, убили Игоря и всех бывших с ним. Так, по преданию, погиб Игорь”[40].

           Если Карамзин знал свидетельство “Византийского Историка”, то Соловьёв не мог его не знать.

           Этот “Византийский Историк” – Лев Диакон. И его “Историю” Соловьёв не только знал, но в примечаниях к приведённому нами эпизоду обозначил[41]. Соловьёв пояснил, что упомянутый Карамзиным византийский историк – это “византиец Лев Диакон[42] говорит, что древляне, привязав Игоря к двум деревьям, разорвали его”[43].

           Далее мы покажем, что Соловьёв не то, чтобы переврал Льва Диакона, но, как бы сказать, подправил, не оговорив это. Впрочем, то же, но несколько иначе, сделал и Карамзин.

           А ведь свидетельство Льва Диакона настолько важно, что молчание историков об этом факте, о котором речь пойдёт дальше, или попытки завуалировать и само свидетельство и выводы, которые он позволяет сделать, – всё это не может не удивлять.

           Итак, рассмотрим рассказ Льва Диакона об убийстве князя Игоря из его “Истории” в переводе Д. Попова. Лев Диакон повествует, что когда князь Святослав воевал против Византийской империи, он и император Иоанн Цимисхий обменивались весьма недипломатичными выражениями, посылая друг к другу послов. И вот, в ответ на послание Святослава, Иоанн Цимисхий оскорблял русского героя такими словами: “Я думаю, говорил он [Иоанн. – В. К.], что ты, Святослав, ещё не забыл поражения отца своего Игоря, который, презревши клятву, с великим ополчением, на десяти тысячах судов, подступил к царствующему граду Византии и едва только успел с десятью ладьями убежать в Воспор Киммерийский с известием о собственном бедствии. Я не упоминаю о его несчастной смерти, когда, пленённый на войне с Германцами, он привязан был к двум деревьям и разорван на две части”[44].

            Вот это неожиданность! Автор ПВЛ сообщил, что Игоря убили (казнили) древляне, Карамзин и Соловьёв повторяют то же, а Лев Диакон, которого Карамзин и Погодин читали и на которого (прямо или косвенно) ссылались, – что германцы.

           И главное, Карамзин, рассказывая об убийстве Игоря ни словом о германцах не обмолвился. Почему?

           Возникает подозрение, что автор перевода 1820-го года – Д. Попов – ошибся и что-то перевёл не так. И подозрение, зародившееся в адрес Д. Попова, как будто бы, подтвердилось в XX веке. Так, Г. Г. Литаврин – выдающийся советский византинист[45], переведший, кстати сказать, “Рассказы и советы Кекавмена”[46], относительно перевода Д. Попова высказался так: “Между тем «История» Льва Диакона была переведена с греческого на русский язык только раз – в 1820 г., через год после первой полной публикации греческого оригинала. Исполненный ошибок и неточностей перевод Д. Попова не только безнадежно устарел – он давно стал поистине библиографической редкостью ”[47].

           И вот, по просьбе М. Я. Сюзюмова, новый перевод сочинения Льва Диакона выполнил эллинист М. М. Копыленко[48]. Процитированный выше, в переводе Д. Попова, отрывок в новом переводе – М. М. Копыленко – выглядит так: “Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего Ингоря, который, презрев клятвенный договор приплыл к столице нашей с огромным войском на 10 тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его [дальнейшей] жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое”[49].

           Стилистические и фактические отличия (Игорь – Ингорь, Воспор – Боспор) перевода (1972 г.) М. М. Копыленко от перевода от перевода Д. Попова значительны и видны невооружённым глазом, но и там, и здесь убийцы князя Игоря – германцы.

           Так почему же Карамзин, повествуя о гибели князя Игоря, ни словом не обмолвился о германцах из “Истории” Льва Диакона, коль скоро о способе казни, описанной византийским историком, написал и на него, историка, сослался, правда, забыв (или – не пожелав) упомянуть его имя? Более того! Сославшись на “Византийского Историка” и не назвав его по имени, Карамзин даже примечания не сделал, дабы обозначить источник своей осведомлённости. Почему бы?

           Соловьёв поступил несколько иначе: описав последнее в жизни Игоря приключение, способ казни князя историк не упомянул, но, как мы видели, на Льва Диакона сослался. Но тоже умолчал, что в рассказе византийского историка речь идёт о германцах, заменив германцев из рассказа Льва Диакона на древлян.

           Как видим – прослеживается тенденция.

           Справедливости ради, нужно отметить, что сведения о германцах, убивших Игоря, связаны с походом сына Игоря – князя Святослава – на Византию. Эта история известна нам не только по византийскому, но и по русскому источнику.

           Обратимся к Карамзину и посмотрим, как он описывает интересующий нас эпизод: “Иоанн Цимиский, тогдашний император, предлагая сему Князю исполнить договор, заключённый с ним в царствование Никифора, требовал, чтобы Россияне вышли из Болгарии; но Святослав не хотел слушать Послов, и с гордостию ответствовал, что скоро будет сам в Константинополе и выгонит Греков в Азию. Цимиский, напомнив ему о бедственной участи ненасытного Игоря, стал вооружаться, а Святослав спешил предупредить его”[50].

           Как видим, здесь не только нет упоминания о германцах, но и сам способ казни оставлен за скобками рассказа. Видимо потому, что о нём Карамзин уже написал и повторяться не посчитал нужным.

           И, всё же, про германцев Карамзин упомянул. Именно в этом месте есть ссылка, стоящая после слов “Иоанн Цимиский”. Открыв довольно значительную по объёму ссылку, мы можем прочесть, как бы между прочим, такой пассаж: “Цимиский ответствовал, что Христиане любят мир, но принуждены будут силою выгнать Россиян из Болгарии; что вероломный Игорь, с безчисленными ладиями подступив к Царюграду, ушёл в Босфор Киммерийский только едва ли с десятью, и после, взятый в плен Германцами (Древлянами), кончил жизнь бедственно: привязанный к двум деревьям, был разорван надвое, что Святослав тоже погибнет и проч.”[51]

           Мы видим здесь, что Карамзин не смог не назвать убийц Игоря – германцев, – но он от этого факта попросту отмахнулся, поставив после слова «Германцами» скобки, в которых написал слово «Древлянами». Читатель, незнакомый с сутью проблемы, но знающий, что Игоря убили именно славяне (древляне) посчитает упоминание о германцах в этом месте за описку, “ошибку переписчика”, – словом, за Бог его знает как попавшую в текст рассказа об убийстве Игоря нелепость с германцами вместо древлян[52].

           А что же Соловьёв? Соловьёв попросту фальсифицирует историю, извращая источник: “Византиец Лев Диакон[53] говорит, что древляне, привязав Игоря к двум деревьям, разорвали его надвое”[54]. Но ведь Лев Диакон пишет не о Древлянах, а о Германцах. Соловьёв же, видя Германцев, читает: “Древляне”[55].

           Казалось бы – нетрудно взять и проверить академика, заглянув в “Историю” Льва Диакона, но историк-норманист, тем не менее, ничего не боясь, вписывает Льву Диакону в его сочинение древлян вместо германцев.

           И то же самое делают и современные норманисты, популяризируя свою версию древнерусской истории, обильно приправляя её норманистским соусом. Так, например, довольно-таки информированный историк Пчелов, следуя, очевидно, примеру Соловьёва, тоже вписывает в “Историю” Льва Диакона древлян вместо германцев: “По сообщению византийского историка Льва Диакона, смерть князя была ужасной. Древляне привязали его за руки к двум согнутым стволам деревьев, потом отпустили их, и тело несчастного князя оказалось разорванным надвое”[56]. Почему за руки? Почему – не за ноги? Пчелов об этом умалчивает.

           Итак, историк XIX в. Соловьёв вписывает древлян в “Историю” Льва Диакона, историк современный – Пчелов – делает то же самое. Правда, как мы показали выше, добавляет в жуткую историю дополнительные, по сравнению с византийским источником, подробности.

Но почему?!

           Что так смущает, что так пугает историков-норманистов: и Карамзина, и Соловьёва?! И современных?!

           А ответ лежит на поверхности. Если спросить современного читателя, что обозначает слов «дань», то ответы будут, возможно, разными, но вряд ли большое количество даст правильный ответ. Это и неудивительно. Так, например, М. Фасмер слово «дань» соотносит со ст.-слав. дань и др.-греч. ;;;;;[57], которое читателю, незнакомому с др.-греч. языком, ещё нужно найти, а оно имеет значение «свершение, завершение, исполнение», «развязка, результат, последствия, исход», «благополучная развязка, успешная развязка, успех», «окончание, конец», «кончина, смерть», «окончательное решение», «награда, приз», «власть, право, законная сила, полномочия», «цель», «срок», «платёж, подать, налог, пошлина», «расход», «выгода, польза», «подношение, дар», «священный обряд, церемония», «отряд, колонна», «вереница, сонм, толпа», «имущественный ценз или сословие»[58]. Очевидно, если не знать значение слова «дань», то его значение через др.-греч. слово узнать не удастся, так как оно имеет, как видно, множество значений (а ведь кроме существительного есть ещё и другая часть речи – прилагательное).

           В словаре П. Я. Черных слова «дань» вообще нет, но есть слово «дать», где есть правильный ответ на вопрос, что значит слово «дань» в нашем случае[59]. В случае с походом князя Игоря слово дань, безусловно, имеет значение «(государственный) налог», «(государственная) подать», «(государственный) сбор».

           Правда, несмотря на то, что уже словарь И. И. Срезневского даёт, в том числе, правильное значение слова дань – «подать»[60], тем не менее, это слово чаще всего понималось в ином значении. Так, словарь Брокгауза-Ефрона даёт такое толкование слова «дань»: это – “термин древнерусского финансового права. Древнерусские летописные своды употребляют его прежде всего в смысле военной контрибуции, которую подвластные племена славянские платили своим победителям <…>”[61]. Со временем дань “потеряла значение контрибуции и стала податью, платимою населением государству”[62].

           Какое же значение имеет эпизод из Русской истории, связанный с убийством князя Игоря при сборе им дани?

           Ответ красноречив. А дело всё вот в чём. Для того, чтобы говорить о каком-либо обществе, как об обществе цивилизованном, об обществе имеющем государственное устройство, это общество должно иметь некие необходимые признаки, без которых невозможно существование государственности. Таких признаков три.

           1. Территориальная организация граждан. Это первый обязательный признак (состав) государства. Ф. Энгельс указывает: “По сравнению со старой родовой организацией государство отличается, во-первых, разделением подданных государства по территориальным делениям. Старые родовые объединения, возникшие и державшиеся в силу кровных уз, сделались, как мы видели, недостаточными большей частью потому, что их предпосылка, связь членов рода с определенной территорией, давно перестала существовать. Территория осталась, но люди сделались подвижными. Поэтому исходным пунктом было принято территориальное деление, и гражданам предоставили осуществлять свои общественные права и обязанности там, где они поселялись, безотносительно к роду и племени. Такая организация граждан по месту жительства общепринята во всех государствах”[63].

           2. Публичность власти. Вторым обязательным признаком (составом) государства является учреждение особой, политически и организационно отчуждённой от общества и не основанной на власти родовых старейшин публичной власти, реализующей себя как вооружённая сила. Ф. Энгельс показывает: “Вторая отличительная черта — учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим самое себя как вооруженная сила. Эта особая публичная власть необходима потому, что самодействующая вооруженная организация населения сделалась невозможной со времени раскола общества на классы. <…> Эта публичная власть существует в каждом государстве. Она состоит не только из вооруженных людей, но и из вещественных придатков, тюрем и принудительных учреждений всякого рода, которые были не известны родовому устройству общества. Она может быть весьма незначительной, почти незаметной в обществах с еще неразвитыми классовыми противоположностями и в отдаленных областях <…>. <…> Публичная власть усиливается по мере того, как обостряются классовые противоречия внутри государства, и по мере того, как соприкасающиеся между собой государства становятся больше и населеннее”[64]. Итак, “мы видели,– указывает Ф. Энгельс,– что существенный признак государства состоит в публичной власти, отделенной от массы народа”[65].

           3. Налоги и сборы. Третьим обязательным признаком (составом) государства является учреждение системы налогов и сборов для функционирования аппарата публичной власти. Ф. Энгельс указывает: “Для содержания этой публичной власти необходимы взносы граждан – налоги. Последние были совершенно не известны родовому обществу. Но мы теперь их знаем достаточно хорошо. С развитием цивилизации даже и налогов недостаточно; государство выдает векселя на будущее, делает займы, государственные долги. <…> Обладая публичной властью и правом взыскания налогов, чиновники становятся, как органы общества, над обществом. Свободного, добровольного уважения, с которым относились к органам родового общества, им уже недостаточно, даже если бы они могли завоевать его; носители отчуждающейся от общества власти, они должны добывать уважение к себе путем исключительных законов, в силу которых они приобретают особую святость и неприкосновенность. Самый жалкий полицейский служитель цивилизованного государства имеет больше «авторитета», чем все органы родового общества, вместе взятые; но самый могущественный монарх и крупнейший государственный деятель или полководец эпохи цивилизации мог бы позавидовать тому не из-под палки приобретенному и бесспорному уважению, которое оказывают самому незначительному родовому старейшине. Последний стоит внутри общества, тогда как первые вынуждены пытаться представлять собой нечто вне его и над ним”[66].

           Из этого Ф. Энгельс делает заключение: “Так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов; так как оно в то же время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически господствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает таким образом новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса”[67].

           Итак, несмотря на то, что слово «дань» имело несколько значений, тем не менее для Н. М. Карамзина было ясно, что князь Игорь собирал с древлян не военную контрибуцию, а именно государственные налоги. Целесообразно привести рассказ Карамзина полностью и выглядит он так: “Он [князь Игорь. – В. К.] действительно хотел мира для своей старости; но корыстолюбие собственной дружины его не позволило ему наслаждаться спокойствием. «Мы босы и наги», – говорили воины Игорю, – «а Свенельдовы Отроки богаты оружием и всякою одеждою. Поди в дань с нами, да и мы, вместе с тобою, будем довольны». Ходить в дань значило тогда объезжать Россию и собирать налоги [выделено мной. – В. К.]. Древние Государи наши, по известию Константина Багрянородного, всякий год в Ноябре месяце отправлялись с войском из Киева для объезда городов своих и возвращались в столицу не прежде Апреля. Целию сих путешествий, как вероятно, было и то, чтобы укреплять общую государственную связь [выделено мной. – В. К.] между разными областями или содержать народ и чиновников в зависимости от Великих Князей. Игорь, отдыхая в старости, вместо себя посылал, кажется, Вельмож и Бояр, особенно Свенельда, знаменитого Воеводу, который, собирая государственную [выделено мной. – В. К.] дань, мог и сам обогащаться вместе с Отроками своими, или отборными молодыми воинами, его окружавшими. Им завидовала дружина Игорева, и Князь, при наступлении осени, исполнил ее желание; отправился в землю Древлян и, забыв, что умеренность есть добродетель [государственной. – В. К.] власти, обременил их тягостным налогом [выделено мной. – В. К.]. Дружина его – пользуясь, может быть, слабостию Князя престарелого – тоже хотела богатства и грабила несчастных данников, усмиренных только победоносным оружием. Уже Игорь вышел из области их; но судьба определила ему погибнуть от своего неблагоразумия. Еще недовольный взятою им данию, он вздумал отпустить войско в Киев и с частию своей дружины возвратиться к Древлянам, чтобы требовать новой дани. Послы их встретили его на пути и сказали ему: «Князь! Мы все заплатили тебе: для чего же опять идешь к нам?» Ослепленный корыстолюбием, Игорь шел далее. Тогда отчаянные Древляне, видя – по словам Летописца – что надобно умертвить хищного волка, или все стадо будет его жертвою, вооружились под начальством Князя своего, именем Мала; вышли из Коростена, убили Игоря со всею дружиною и погребли недалеко оттуда. Византийский Историк повествует, что они, привязав сего несчастного Князя к двум деревам, разорвали надвое”[68].

           Да, государственный характер деятельности Игоря в стране древлян для Карамзина очевиден и непреложен. Понятно, что норманист просто не мог спокойно сообщить об этом факте. Почему?

           Повторим, наличие системы налогов в обществе является безусловным признаком существования государства у этого общества. Ничего странного в том, что князь Игорь собирал налоги с древлян, сам или через посредство Свенельда, нет. Так же нет ничего необычного, что князь Игорь, собирая налоги, был убит.

           Но убит, по свидетельству Льва Диакона, германцами! С которых русский князь собирал государственные налоги! Государственные! Налоги! С германцев!

           А ведь это значит… это значит, что, ПОСВИДЕТЕЛЬСТВУ НЕЗАВИСИМОГО ИСТОЧНИКА – ЛЬВА ДИАКОНА КАЛОЙСКОГО, Германия… была частью… Русского государства. Входила в состав России.

           Нужно ли говорить, что не только ни один западный учёный не смог бы принять эту мысль, но и отечественные норманисты не могли ни смириться с этой мыслью, ни просто её озвучить.

           Неудивительно, что Карамзин, рассказывая об убийстве Игоря, не забывая ни одной мелочи из рассказов автора ПВЛ и Льва Диакона, “забывает” указать, что источником его осведомлённости о способе казни князя Игоря является Лев Диакон, так как этот «Византийский Историк» говорит о германцах как о подданных русского государства.

           Неудивительно, что Соловьёв вообще не упоминает о факте убийства князя Игоря с помощью деревьев, а упоминание источника своей осведомлённости погребает где-то в бесконечных ссылках.

           Но это – историки феодального (Карамзин) и буржуазно-помещичьего (Соловьёв) времени. А что же советские историки? Те самые, которых историки постсоветского времени обвиняют в поддержке идеологии государственного антинорманизма, который, якобы, царил в советской исторической науке.

           Комментируя “Историю” Льва Диакона, М. Я. Сюзюмов так разъяснил германцев византийского историка: “Упоминание о германцах загадочно. В Византии IX-XII вв. так называли французов. Может быть, Лев Диакон или писец со слуха приняли форму ;;;;;;;;;;; (так называет древлян Константин Багрянородный) за ;;;;;;;;, но возможно – историк хотел здесь средствами традиционной книжности подчеркнуть, что это племя живет на западе Руси[69]. В летописях есть прямые указания на то, что земли древлян не причисляли к русской земле[70]. Это племя отличалось от племен, составивших ядро древнерусской народности, и по происхождению, и по обрядам, и по диалекту[71]; Лев Диакон счел нужным как-то маркировать эту обособленность древлян и связал ее с их местоположением на западе русской земли”[72].

           Приведённое выше “объяснение” появления германцев в рассказе Льва Диакона, разумеется, нельзя признать ни удачным, ни попросту научным. Лев Диакон в этом “объяснении” выглядит не столько историком, обладающим “средствами традиционной книжности”, сколько базарным сплетником, таскающимся по разным злачным местам и собирающим случайные анекдоты, услышанные им из уст первых встречных забулдыг, и вставляющим их, ни к селу, ни к городу, в свою официальную историю империи. Действительно, совершенно неубедительным выглядит предположение, что Лев Диакон (греч.;;;; ; ;;;;;;;;), а мы про него знаем, что он был хорошо образованным человеком (изучавшим риторику, приближённым к царскому двору, придворным дьяконом, одним из виднейших историков своего времени[73], был первым с VII в., кто подражая “Истории” Фукидида, писал классическим языком, – такой автор, прекрасно зная греческий язык, не мог спутать, хоть на слух, хоть в написанном виде, слова ;;;;;;;;;;; (древляне) и ;;;;;;;; (германцы). Даже не умеющие читать греческие тексты современные читатели не спутают эти слова – так сильно они отличаются графически. Тем более невозможно спутать их произношение: дэрвлэни;ни и йермани;, – в среднегреческом произношении и: дэрблэни;ни и гэрмани;, – в древнегреческом[74].

           Совершенно экстравагантным выглядит объяснение, что “историк хотел здесь средствами традиционной книжности подчеркнуть, что это племя живет на западе Руси”. Племя, которое здесь Диттен имел в виду – это древляне, соседствующие с северо-запада с полянами – племенем, расположенным, на оси Восток-Запад, в центре.

           Во-первых, всё же неясно, кем был, по мнению комментаторов, Лев Диакон: базарной бабой Варварой, которой, по пословице, из-за праздного любопытства “нос оторвали”, или “начитанным книжником”? Во-вторых, спутал ли он ;;;;;;;;;;; и ;;;;;;;;, или “блеснул интеллектом и грамотностью”? Если Лев Диакон, обозвав народ ;;;;;;;;;;; словом ;;;;;;;;, тем самым щегольнул образованностью, то…

           Поясним на примере. Допустим, мы услышим, как кто-нибудь, хвастаясь своими недюжинными познаниями в географии и политологии, заявит, что столицей Корейской Народно-Демократической Республики является город… Барселона. Посчитаем ли мы такого человека действительно знатоком, а не клоуном? К тому же – и неумным?

           А ведь в приведённом выше абсурде есть своя “логика” (или, всё-таки, логика): КНДР расположена на полуострове (Корейском) и Барселона – на полуострове (Пиренейском, он же – Иберийский). Корейский полуостров расположен на Востоке (материка Евразия) и Барселона – на востоке (Иберийского, то есть Пиренейского, полуострова). Вот вам и “средства традиционной книжности”. И не поспоришь. Продолжив указанный выше абсурд, можно добавить, что столицей Испании является Пхеньян, а Сеул – столица Каталонии. А что? Оба эти города расположены на полуострове, как Мадрид и Барселона. Только Сеул – город приморский (как Барселона), а Пхеньян – нет (как и Мадрид). А столица Португалии – Бангкок. Он тоже приморский город, как и Лиссабон. Но такая “традиционная книжность” – атрибут, надо признать, скорее уж капустника, а не академической науки.

           Это всё, разумеется, шутка. А Лев Диакон – придворный историограф, а не шут гороховый. А потому предположение, что он спутал ;;;;;;;;;;; с ;;;;;;;;, или что он сделал это нарочно, чтобы “средствами традиционной книжности подчеркнуть, что это племя живет на западе Руси”, – совершенно неприемлемы – древляне, о которых рассуждают комментаторы, отнюдь не занимали место на “западе Руси”; они обитали в центре Русского государства, западнее же их, например, обитали: дреговичи и волыняне, – а кривичи занимали земли не только восточнее древлян, но и западнее.

           Нельзя согласиться и с мнением А. Н. Насонова, что русские летописи земли древлян не причисляли к русской земле[75], так как речь в этих случаях идёт не о том, что Деревская земля, о которой пишет Насонов, не входила в состав Древнерусского государства, а о том, что Деревская земля (княжество) не входила в состав Русской земли, то есть княжества Полян (русской земли в узком смысле этого слова).

           Как бы не старались комментаторы, но факт остаётся фактом: Лев Диакон сообщил нам, что князя Игоря убили германцы (;;;;;;;;), – когда он, как сообщил нам автор ПВЛ, собирал государственные налоги. Это важный факт, значение которого трудно переоценить. Но именно он оказался не просто не замеченным, он оказался замалчиваемым или, вольно или невольно, затуманиваемым профессиональными историками.

           Так, например, один из главных диссидентов в исторической науке – И. Я. Фроянов так оценивает сообщение Льва Диакона: убийство древлянами (не германцами, а именно древлянами) князя Игоря с помощью деревьев – это “не просто казнь, а ритуальное убийство, или жертвоприношение, осуществлённое с использованием священных деревьев <…>. У древних народов местом народных сходок и собраний нередко являлись священные леса и рощи. Нет ничего невероятного в том, что расправа с Игорем состоялась в священном лесу и означала жертвоприношение древлянским божествам, возможно деревьям, в одухотворённость и божественную суть которых славяне верили”[76].

           Всё, что сказано Фрояновым, возможно и имело место, но ничего этого в источниках нет. Автор ПВЛ ничего не сообщает о способе казни Игоря, так что, не зная о факте казни Игоря из “Истории” Льва Диакона, можно предположить, исходя из сообщения ПВЛ, что Игорь и его немногочисленные дружинники были убиты в бою. Или – казнены, будучи взятыми в плен.

           Главное в рассказе русского летописца – убийство Игоря в процессе сбора государственных налогов, причём убит он был, а летописец это недвусмысленно заявляет, не за то, что собирал налоги, а за то, что превысил полномочия, самовольно увеличив процент налоговых отчислений. И летописец говорит о древлянах.

           Лев Диакон акцентирует внимание как на способе казни: одновременно мучительной и позорной, – а также и на, так сказать, анекдотической стороне дела – Игоря убили древляне с помощью деревьев. Да, Лев Диакон упоминает германцев (;;;;;;;;), а не древлян (;;;;;;;;;;;), но история славян не является предметом интереса византийского историка, он и о Святославе пишет исключительно из-за того, что с ним воевал Иоанн Цимисхий, а убийство Игоря для Льва Диакона интересно не само по себе, а лишь потому, что Игорь – отец Святослава, да к тому же потерпел поражение от Византии, что Лев Диакон и предрекает Святославу, намекая на возможную позорную смерть (если Святослав не прекратит войну с империей) – по аналогии с позорной смертью Игоря. О самой казни Лев Диакон мог бы и не писать, но он, как видим, не утерпел, уж больно анекдотично выглядит, для него, гибель Игоря – от деревьев: растений и людей.

           Но написал-то Лев Диакон о германцах (;;;;;;;;), а не древлянах (;;;;;;;;;;;). Но о том, что Игоря убили именно древляне (;;;;;;;;;;;), Лев Диакон, безусловно, знал и в его “Истории” на это прозрачно намекается.

           Но если Лев Диакон знал, что Игоря убили древляне, то почему он написал не ;;;;;;;;;;;, а ;;;;;;;;?

           Ответ на этот вопрос будет дан ниже. А пока вернёмся к тому факту, что из сличения показаний древнерусского летописца и византийского историка следует, что Игорь был убит, собирая государственные налоги с германцев (;;;;;;;;).
Именно этот факт и невыносим для представителей исторической науки.

           Карамзин от него отмахивается, как от назойливой мухи, Соловьёв попросту игнорирует, советские историки считают упоминание Львом Диаконом германцев загадочным, то есть, для них это непонятно, а потому они начинают баснословить разное, выдавая Льва Диакона (или безымянного писца) то за недотёпу, пишущего официальную историю по базарным сплетням без хоть какой-нибудь проверки сообщений, путающего слова, которые невозможно спутать ни на слух, ни в графическом исполнении, то за сверхграмотного книжника, грамотность которого выглядит анекдотически.

           При этом историки, как, например, Фроянов, уделяют внимание фактам, хоть и интересным, но не имеющим важное значение (убийство как жертвоприношение, священные рощи и деревья, убийство с помощью священных деревьев и т. п.), но упускают самое важное – германцы платят государственные налоги русскому князю.

           А ведь тот же Фроянов, говоря о дани (как контрибуции с покорённых народов или государств), пишет: “Часть дани, как и раньше, поступала, вероятно, городам, т. е. земству. Именно так мы понимаем текст летописи, рассказывающий о готовности императора платить дань <…>. Но поскольку эта дань предусматривала отчисления, поступающие городам для расходов на общественные нужды, то в ней была заинтересована не только знать, а и «люди» – древнерусский демос”[77]. Здесь Фроянов, который, как мы знаем, постулируя отказ от “марксистских догм”, явился “новатором” русской истории, провозгласив бесклассовый характер Русского государства, то есть государства, возникшего, по его мнению, в доклассовом обществе, как бы в насмешку над самим собой, повторил Ф. Энгельса, утверждавшего, как мы видели выше, отсутствие налогов в доклассовом обществе, возникновение их в обществе классовом, а сам факт наличия системы налогов и сборов – свидетельством существования в таком обществе общественно-экономических классов и государства.

           И, тем не менее, историки или рассуждают о том, чем было убийство Игоря – ритуальным жертвоприношением или местью за поборы, верить ли Льву Диакону о способе казни Игоря или нет, – историки напрочь игнорируют факт собирания русским князем налогов с германцев. Или – не с германцев? Может быть, дело в том, что прав А. Г. Кузьмин, писавший, что ПВЛ иНовгородская Первая летопись (где есть рассказ о гибели Игоря в стране Древлян) “сохранили только обрывки каких-то предшествующих повестей, причём противоречие возникло в результате соединения и переосмысления уже записанных их вариантов”[78].

          Русские источники, тем не менее, свидетельствуют: князь Игорь собирал государственные налоги с древлян, превысил полномочия, за что и поплатился жизнью, – Игоря убили древляне. Лев Диакон свидетельствует, что Игоря, который, как следует из русских источников, собирал налоги с подданного населения, был убит германцами (;;;;;;;;). Но ещё важнее, что Лев Диакон, написав про германцев, безусловно знал, что это были древляне (;;;;;;;;;;; – в написании Константина Багрянородного), коль скоро не преминул описать способ казни Игоря – с помощью деревьев.

           Эти данные, на первый взгляд, кажутся непримиримо противоречивыми, отчего советский историк и написал, что “упоминание о германцах загадочно”[79]. Но так ли это на самом деле?

           Вроде бы примирить эти сведения невозможно, так как если Игоря убили германцы, то его не могли убить славяне (древляне), если убили древляне, то не могли убить германцы. Казалось бы, всё правильно, но…

           Очевидно, что исследователи считают, что германцы (;;;;;;;;) Льва Диакона – это немцы, а славяне (древляне – ;;;;;;;;;;;) – не германцы, так как славяне – не немцы. Но верна ли вообще такая постановка вопроса? Обязательно ли противопоставлять германцев (;;;;;;;;) и славян (в данном случае – древлян, то есть ;;;;;;;;;;;)?

           Рассмотрим, кто такие германцы (;;;;;;;;) и Германия – с одной стороны, а также славяне-древляне (;;;;;;;;;;;) и Деревская земля – с другой.

            Итак, Германия. В современном мире Германия (нем. Deutschland, совр. лат. написание – Germania) – это страна и государство (официальное название – Федеративная Республика Германия, то есть ФРГ, нем. Bundesrepublik Deutschland, или BRD), образовавшееся в 1990 г. путём аннексии, в нарушение международного права и соответствующих международно-правовых договоров, буржуазной Федеративной Республикой Германией (так называемой Западной Германией) другого государства – социалистической Германской Демократической Республики (ГДР) и Западного Берлина – государственноподобного образования (часто ошибочно считаемого за полноценное государство, чем Западный Берлин никогда не был и не мог быть в силу соответствующих международных соглашений, как и Ватикан, который тоже не является государством, а является государственно-подобным образованием). Соглашение об объединении двух немецких государств (ГДР и ФРГ) было нарушено властями ФРГ, которая поглотила (оккупировала и аннексировала) ГДР.

           Расположенная в Западной (иногда указывается, что в Центральной) Европе ФРГ занимает площадь в 357 021 кв. км., с населением более 80-ти миллионов человек.

           Это сведения самого общего порядка о государстве ФРГ, которое чаще всего отождествляется со словом, известным в латинском написании, как GERMANIA. Разумеется, что современная ФРГ не исчерпывает всего, что подразумевается под названием Germania/Германия, даже территориально ФРГ у;же понятия историческая Германия.

           Впервые название Германияв форме Germa;nia, соответственно, этноним Germa;ni; для обозначения племён, как принято считать, мы находиму Гая Юлия Цезаря (лат. Ga;jus Iu;lius Caesar, или Ga;jus Ju;lius Caesar, сокращённо C. J. Caesar, так как имя Ga;jus, употреблявшееся в поэзии также трёхсложно в форме Gaius, имело и более древнее написание – Caius) в его сочинении “Записки о галльской войне” (лат. Commentarii de Bello Gallico).

           Однако, эта, как бы общепринятая, точка зрения подвергается сомнениям, так как в латинской надписи 222 г. до н. э., сообщающей о победе консула Клавдия Марцелла (лат. Claudius Ma;rcellus) над «галлами, инсубрами и гер(манцами)» (лат. de Galleis Insubribus et Germ(aneis))[80], как видим, имеется упоминание племени, данное, хоть и явно в редуцированной форме, но в котором можно узнать искомых германцев. Правда, это упоминание именно о германцах, подвергается сомнениям, так как есть мнение, что данная надпись 222 г. до н. э. была сделана по приказу императора Августа, спустя более чем двести лет после описываемых в ней событий, а потому актуальные для эпохи Августа германцы (данные в форме Germ) заменили реальных в третьем веке до н. э. гэсатов (то есть в надписи вместо попавших туда германцев должны были бы быть именно они – Gaes (Gaesateis), а не Germ)[81], что и отмечали в своё время Б. Коллиндер[82] и П. Кречмер[83].

           Отмечается, что позднее германцы, в форме ;;;;;;;; указаны у греческого историка Посидония (годы жизни: 135 – 50 до н. э.), которого цитирует Афиней (IIв. н. э.)[84]. Однако, существует неопределённость, о ком именно идёт речь в данном источнике[85], но твёрдо принято считать, что “существующее до наших дней понятие германцы [здесь германцы – предки немцев, нидерландцев, англичан, скандинавов и др. – В. К.], известное нам общее обозначение племён, говорящих на германском языке [здесь германский язык, который правильно было бы назвать группой диалектов, – это предок языков: немецкого со всеми диалектами, нидерландского, английского, скандинавских и т. п. – В. К.] и обитающих в основном на правом берегу Рейна, было введено в латинской традиции Цезарем”[86], а в греческой – Страбоном[87]. При этом нужно иметь ввиду, что само слово Germa;ni;, как отмечает Тацит, является некой новацией, а раньше это было названием одного конкретного племени – тунгров[88].

           Подробное описание Германии и германцев мы находим у Тацита –Публия (или, возможно, Гая) Корнелия Тацита (лат. Pu;blius Corne;lius Tacitus, или Gaius Corne;lius Tacitus) в его сочинении “Германия” (лат. De origine et situ Germanorum, “О происхождении и местоположении германцев”)[89].

           Как нетрудно заметить, в настоящее время происходит отождествление германцев (лат. Germa;nus, то есть германец) и немцев (der Deutsche – немец; die Deutsche – немка; die Deutschen– немцы), Германии (Germa;nia) и Deutschland (то есть, дословно, Немецкой земли, Неметчины). И тунгры, которые раньше других стали известны под именем Germa;ni;, считаются одним из древних немецких племён, но, очевидно, лишь потому, что немцы воспринимаются сейчас как германцы. Так же отождествляются другие немецкие племена и исторические германцы.

            Основная мысль, которую нужно зафиксировать, это та, что Германия – понятие географическое, а германцы, прежде всего, это жители Германии. Всё это можно проиллюстрировать на примере истории немецких земель в XIX в., когда большая часть их была объединена под властью наиболее сильного из немецких государств – Пруссии. Но ведь исторические пруссы (русск. прусы, др.-русск. проусы, читается как [prusy], а не проусы [prousy], иначе прусы) – это далеко не немцы, а народ, относимый к так называемым западным балтам.

           Получается, что немцы (die Deutschen) Пруссии (др.-русск. Прусы) – это пруссаки (но не балты), немцы Германии (Germa;nia) – это германцы (Germa;ni;). Но точно так же германцами, но не немцами, являются, например, славяне Германии – лужицкие сербы (лужичане). И славяне, и немцы – германцы (в территориальном смысле этого слова), так как обитают в Германии.

           Часть Германии оказалась за пределами немецкого государства, например Австрия. Но в Немецком государстве, кроме немцев, оказались и другие этносы, сейчас, например, славяне – лужицкие сербы. Для современного читателя эти сведения не то, чтобы вовсе неизвестны, но, что называется, не на слуху. А вот средневековый автор ал-Хорезми (Абу Джа;фар Мухаммад ибн Муса ал-Хорезми) в “Книге картин земли” (“Китаб сурат ал-ард”) писал: “Страна Германия, а это страна славян <…>”[90].

           Этнически австрийцы – немцы, но территориально они – австрийцы. Лужицкие сербы этнически славяне, но территориально – германцы. Забегая вперёд, отмечу, что и германцы (;;;;;;;;) Льва Диакона – это не немцы, а именно – жители Германии.

            Теперь рассмотрим вопрос древлян и Деревской земли. Выше мы показали, что исследователи, изучая факт убийства Игоря древлянами в Деревской земле, сосредоточились исключительно на племени древлян, занимавших место к северо-западу от полян, а также и на Деревской земле, расположенной к северо-западу от Киева.

            Человек науки так поступать не должен. Он обязан выявит все возможности, а потом выбрать из множества единственно верное решение.

           Что же мы знаем о древлянах и Деревской земле? И окажется, что постановка вопроса в такой форме методологически неверна, так как и древлян, и Деревских земель существует множество.

           Самой восточной Деревской землёй, вернее – двумя землями, является республика Бангладеш и индийский штат Западная Бенгалия. Здесь, на Индийском субконтиненте, мы находим санскритское слово va;ga m. 1) дерево 2) pl. назв. страны 3) назв. народа (совр. бенгальцы)[91]. С развитием и.-а. языков звук [v] вэтнониме (;;;; va;ga m.) трансформировался в [b], и этноним приобрёл вид ;;;; ba;ga, а с суффиксом -l- мы получаем ;;;;; ba;gala, то есть получается современное название Бенгалии(;;;;; ba;g;la) на языке хинди[92]. (Если же добавить к этому санскритское, существующее и в хинди, слово ;;; de;a в значении страна, государство,[93] то получится слово ;;;;;;;;;; b;;gl;de;a/Б;нгл;деща, то есть Бангладеш).

           Древняя Деревская земля (va;ga) – не единственная В Индии. Здесь мы можем, например, найти слово ;;;;;;; udumb;rа, означающее «смоковница Ficus Religiosa» и «плоды смоковницы»[94], а также производное от него слово ;;;;;;; a;dumbara – «название области, богатой смоковницами», то есть “Деревская земля” и «название народа, населявшего область, богатую смоковницами»[95], то есть древляне.

          Разумеется, говорить, что Игорь был убит в стране вангов (va;ga > ;;;;;ba;g;la Бенгалия и ;;;;;;;;;; b;;gl;de;a/Б;нгл;деща Бангладеш), или стране Аудумбара (;;;;;;; a;dumbara) не приходится, хотя, положа руку на сердце, кто усомнится, что если бы в своё время была бы создана Цыганская ССР в составе СССР – с Академией Наук Цыганской ССР, то можно не сомневаться, что такая возможность похода Игоря стала бы вполне “научной «теорией»”. Сразу бы вспомнились и германийцы (др.-греч. ;;;;;;;;;;) – жители персидской области Кармании или Керман, упомянутой Плутархом[96], которые и могли убить Игоря при его походе на древлян-вангов (;;;; va;ga), и то, что имя древлянского князя Мала, между прочим, прекрасно этимологизируется из санскрита, где ;;; m;la имеет значение, в том числе, «лес»[97], а также и то, что название города древлян (Искоростень, Изкоростень, или Коростень; не Изкоростень, а «из Коростеня») тоже имеет убедительную санскритскую этимологию: ;; kara «подать» и «дань, налог»[98] и ;;;;;; sth;n;ya «окружной центр (на 800 деревень)» и «укреплённый город»[99]. Иначе говоря, Коростень – это “искажённое переписчиками” название «укреплённого города, куда – в окружной центр – свозится дань из 800 деревень», то есть ;;;;;;;; karasth;n;ya. А потомки рассеянных мстительной княгиней Ольгой древлян и до сих пор “шумною толпою по Бессарабии кочуют” и, время от времени, всем табором уходят в небо. И Рюрика можно, в этом случае, объявит выходцем из города Рурки, который находится на территории современного штата Уттаракханд, в округе Харидвар в 172 километрах к северу от города Дели. И царь Кащей, про которого писал даже и в XIX веке А. С. Пушкин – это санскритское кащи; ;;;; k;;;, то есть «солнце», «имя царя – родоначальника правителей одноимённой страны», «потомки царя (по имени) Кащи;», «имя народа страны Кащи;», «название города и места паломничества, совр. Варанаси»[100].

           Согласимся, что данная “теория” является куда как более “научной”, чем печально известная норманнская “теория”…

          Самой западной землёй древлян является Бразилия (Brasil). По одной из версий, названная Педру Алварешем Кабралом Землёй Истинного Креста (порт. Terra da Vera Cruz), переименованная в Землю Святого Креста (порт.Terra da Santa Cruz), страна в Южной Америке стала зваться Землёй [дерева. – В. К.] Бразил (порт. Terra do Brasil), так как, по одной из версий, здесь нашли цезальпинию ежовую или шиповатую (лат. Caesalpinia echinata), которую португальцы называли pau-brasil «дерево бразил», так как у дерева красная древесина, а по порт. Brasa означает «жар», «раскалённые угли» из лат. brasa«жар», «светящийся уголь» – дерево, древесину которого стали вывозить в Европу.

           Понятно, что открытая в 1500 году Бразилия, хотя бы по одному этому обстоятельству, уж никак не может быть той землёй древлян, где собирал дань и был убит князь Игорь[101].

           Есть ещё одна земля Бразил. В ирландской мифологии остров блаженных, расположенный где-то на Западе носил название О’Бразил (O’Breasil) или Хай-Бразил (Hi-Brasil)[102]. К реальной истории этот остров древлян, конечно же, отношение не имеет[103].

           Если вернуться в Европу, то можно вспомнить, что, по свидетельству Ибн Кутайбы, при завоевании Андалусии отличился военачальник Балдж ибн Бишр аль-Кушейри[104], имя которого могло произноситься как Brasile. Следовательно, Андалусия – это тоже своего рода “Бразилия”. Вполне может быть, что тот или иной норманист захочет связать поход Игоря на древлян с фактом отождествления военачальника по имени Балдж ибн Бишр аль-Кушейри, именуемого Brasile, со страной (островом) из кельтских легенд, а их вместе – со страной ал-Андалус (как называли Испанию арабы), памятуя о многочисленных свидетельствах арабских источников о нападении на город Ишбилию (арабское наименование Севильи) народа ал-Маджус (язычников), именуемого ар-Рус[105]. Если ар-Рус могли напасть на Севилью в 844 г., то почему в 945 г. не мог это сделать Игорь?

           Конечно, на Севилью Игорь не нападал и дань с арабов в Испании не собирал: арабы Испании – это и не древляне, и не германцы.

           Двигаясь, от Испании, дальше на восток, мы попадём на полуостров Пелопоннес, где, как свидетельствует Константин Багрянородный, поселились древляне (;;;;;;;;;;;) [106], этноним которых, как думают советские историки, не то спутал со слуха Лев Диакон (или писец) с названием германцев (;;;;;;;;), не то проявил “средства книжной грамотности”, которые советскими комментаторами воспринимаются как “загадочные”.

          Оставив в стороне явно не относящиеся к делу Деревские земли: индийскую страну Вангу ( ;;;; va;ga), южноамериканскую Бразилию (Brasil), кельтский мифологический остров Брезил, арабскую Испанию, а также и реальную (но, тем не менее, не германскую) Деревскую землю на Пелопоннесе, – мы можем, наконец, рассмотреть более вероятных претендентов на Деревскую землю, где германцы с помощью деревьев убили князя Игоря.

           Под древлянами, убившими, по свидетельству русского летописца, князя Игоря при сборе им дани в 945 г., понимаются те, про кого в ПВЛ сказано, что “друзии деревляне, зане с;доша в л;с;хъ”, – что в переводе на современный русский язык (в переводе А. Г. Кузьмина): “а другие [прозвались. – В. К.] – древлянами, поскольку селились в лесах”[107]. М. Фасмер отмечает, что деревляне – это др.-русск. племя на Волыни, обитающее в местности Дерева (согласно ПВЛ) с первонач. значением этнонима – «лесные люди»: зане с;доша въ л;с;хъ «потому что они поселились в лесах» (Лаврентьевск. Летоп.)[108]. Древлян, вместе сволынянами, полянами и дреговичами объединяют в т. н. “дулебскую группу”[109], которая представляла юго-западную ветвь восточных славян. Данная концепция поддерживается рядом исследователей[110].

           Когда идёт речь о др.-русск. племенах, то при упоминании древлян чаще всего вспоминают древлян (др.-русск. дєрєвл;нє), обитающих северо-западнее полян[111]. Между тем, древляне на этнической карте Европы представлены гораздо шире.

           Кроме того, существовала на Руси и ещё одна Деревская земля – это Деревская пятина Новгородской земли. Не выдерживает никакой критики предположение, что Деревская земля (пятина) «получила своё имя от обилия деревьев в ней». Как будто в других пятинах деревьев не было, или было столь мало, что именно это (лесное) её качество было подчёркнуто в названии. Действительно, пять пятин Новгородской земли носили имена: Водская (Вотская), Шелонская, Обонежская, Деревская и Бежецкая[112]. Очевидно, что Водская пятина получила имя от племени водь; Шелонская – от реки Шелони; Обонежская – от Обонежья (то есть от Онежского озера); Бежецкая – от Бежецка (правда, данный топоним сам не имеет убедительной этимологии; считается, что Бежецк – от бежь, то есть беженец, беженцы). Было бы странным, если бы Деревская земля (пятина) получила бы имя от безликих деревьев (якобы – их очень много в Деревской пятине, но много деревьев – это не дерева, а лес), что выбивало бы её имя из ряда имён других земель (пятин). Скорее всего, Деревская пятина Новгорода получила свое имя от древлян южнобалтийских как результат варяжского (то есть балтийских славян – варягов) заселения Новгородчины, где учёными XX в. был открыт новгородский (древненовгородский) диалект русского (древнерусского) языка[113], который с полным на то основанием мы называем варяжским языком (имеющим порядка тридцати черт генетического сходства с полабским языком)[114].

           Но и этой землёй (Деревской пятиной Новгородской земли) Деревские земли Европы далеко не исчерпываются. ПВЛ по Лаврентьевской летописи (Лаврентьевскому списку, перевод А. Г. Кузьмина) сообщает нам ещё об одной Деревской земле (и ещё одном племени древлян): “Иафету же достались северные страны и западные: Мидия, Албания, Армения Малая и Великая, Каппадокия, Пафлагония, Галатия, Колхис, Босфор, Меотия, Деревня [в подлиннике значится Дереви. – В. К.], Сарматия, Таврия, Скифия, Фракия, Македония, Далматия, Малосия, Фессалия, Локрида, Пеления, называемая также Пелопоннес, Аркадия, Ипиротия, Иллирия, Словене, Лихнития, Адриакия, Адриатическое море”[115].

           Анализ данного отрывка показывает, что земля Дереви находится где-то в Северном Причерноморье.

           Таким образом, непосредственно в Русском государстве существовало три Деревские земли: рядом с княжеством полян, Деревская пятина Новгорода и Дереви в Северном Причерноморье.

           Но эти земли (княжества) древлян – не единственные в славянских землях. Этноним ;;;;;;;;;;;, отмеченный у Константина Багрянородного как название славян, заселивших Пелопоннес, мы уже упомянули. Если бы эти древляне убили Игоря, а Лев Диакон назвал бы их германцами, то такое отождествление, действительно, было бы загадочным. Понятно, что ничего Лев Диакон не путал. Не мог он, ни с того, ни с сего, назвать славянское племя древлян германцами. А это значит, что убившие князя Игорь люди были славянами (древлянами), – как и свидетельствует русский летописец. И они же – германцы. Но – не немцы. Следовательно, нас должны интересовать германцы (названные так по территории обитания), но славяне-древляне (в этническом смысле). Выше мы уже говорили, что средневековый автор ал-Хорезми (Абу Джа;фар Мухаммад ибн Муса ал-Хорезми) в “Книге картин земли” (“Китаб сурат ал-ард”) писал: “Страна Германия, а это страна славян <…>”[116].

           Остаётся только найти славян в Германии. И при этом славяне Германии должны быть именно древлянами. И такие славяне в Германии есть (точнее – были, до того, как были, в процессе истории, онемечены). Так, столица, ныне немецкой, земли Саксония – это г. Дрезден. И даже такой крайний норманист, как М. Фасмер отмечает, что название г. Дрезден связано ссербохорв. местн. назв. Др;зга и производно от в.-луж. Drje;d;any «Дрезден» (первонач. значение «лесные жители», «древляне»)[117]. Получается, что современные славяне Германии – серболужичане, – в известном смысле этого слова, древляне. Но был ли князь Игорь убит в Лужицах?..

           Кроме лужичан в Германии известен ещё и полабский славянск. этноним Drewani[118] – это имя так называемых полабских (южнобалтийских) славян. Древане (нем. Drawen), они же древяне (польск.Drzewianie), древянские славяне (в.-луж. Drjewjanscy S;owjenjo) – это одна из ветвей полабских славян[119].

           Именно древане (древяне, нем. Drawen, польск. Drzewianie) являются идеальными претендентами на славян-древлян (ПВЛ), являющихся германцами (;;;;;;;; Льва Диакона), которые убили русского князя Игоря.

           То, что с историей убийства князя Игоря что-то неладно, чувствуют многие исследователи.

           Так, С. В. Алексеев счёл, что Мал – не личное имя князя, а некий родовой титул: князь Мал – «малый князь», то есть не «великий князь»[120]. С таким же успехом можно предположить, что “князь Мал” – просто ростом мал.

           Н. А. Петровский предположил, что имя Мал происходит из лат. языка, где malus – «злой», «дурной»[121]. Но, во-первых, Петровский не утверждает, что Мал – это именно Malus, он, не зная, откуда такое имя взялось, предположил, что имя может быть и латинским, а, во-вторых, выше мы показали, что при желании можно подобрать имени персонажа из истории с убийством князя Игоря и другую, куда как более “изысканную” этимологию: из санскр. ;;; m;la «лес».

           Некто А. Никитин предположил, что “речь идет о представителе остготской династии Амалов…”[122] Другой публицист, С. Цветков, “готскую династию Амалов” Никитина отринул, но за собственно немецкое происхождение имени ухватился, доказывая, без указания источника своей осведомлённости, что Мал – это либо немецкое слово «отметина, знак», «родимое пятно», «шрам», «рубец», и, таким образом, имя славянского князя древлян Мала – это готское имя собственное Мал в значении «меченый»[123], либо какое-нибудь другое имя, которое могло быть (а, значит, надеется публицист, было) у готских вождей, например, Малелеил, которое, как пишет другой публицист – Пчелов[124], на которого Цветков ссылается, является именем библейского персонажа, являющегося сыном Каина (того самого, что тоже убил – брата Авеля), который, начинаяс конца IX в. стал включатся в родословную прародителя скандинавского бога Одина. А раз Один – бог скандинавов, а скандинавов норманисты сватают на соплеменников Рюрика с его присными, то имя Малелеил могло быть именем готского короля, которого автор ПВЛ “спутал” с древлянским князем Малом, – если исходить из того, что готы были христианами, а имя Малелеил (или какое-нибудь похожее, например, Малахий/Малафей) – христианское, следовательно, князя Игоря убили готы… Словом, кто на ком стоял, как писал проф. Ф. Ф. Преображенский, понять из рассуждений Цветкова, непросто.

           Данные домыслы вряд ли можно отнести к научным. И не только потому, что в них одно предположение строится на другом предположении, которое от этого вдруг становится “доказательством”, а и в том, что всё построено на натяжках. Из списка приведённого выше списка: “Иафету же достались северные страны и западные: Мидия, Албания, Армения Малая и Великая, Каппадокия, Пафлагония, Галатия, Колхис, Босфор, Меотия, Деревня [в подлиннике значится Дереви. – В. К.], Сарматия, Таврия, Скифия, Фракия, Македония, Далматия, Малосия, Фессалия, Локрида, Пеления, называемая также Пелопоннес, Аркадия, Ипиротия, Иллирия, Словене, Лихнития, Адриакия, Адриатическое море”[125], – следует, что Дереви находится где-то в Северном Причерноморье, следует в списке земель сразу после Меотии, но перед Сарматией, даже не рядом с Крымом (Таврией), и, уж тем более!, не в Крыму.

           Однако публицисты, например, Цветков, не замечая этот факт и явно извращая источник (в данном случае ПВЛ – по Лаврентьевской летописи), переносят эту землю Древлян в Крым, а там уж переделывают её в Готию, а древлян – в готов.

          Никаких доказательств этому нет, а смысл этого “отождествления” только в том и состоит, что авторов данной “концепции” прельщает само авторство иной концепции убийства князя Игоря, нежели та, что существовала ранее. Данное явление можно описать новомодным словечком из молодёжного сленга – хайп[126]. Хайп – или агрессивная навязчивая реклама, к которой, как нельзя лучше, подходит определение “внешний блеск и фальшивое содержание”[127]. Наивно было бы полагать, что в условиях капитализации общества останутся сферы человеческой деятельности, которые не затронет реклама, в том числе и та, что опосредуется словечком хайп, ставшим особенно модным благодаря молодёжному сленгу. Не избежала этой участи и историческая наука.

           Собственно, норманнская “теория” – это один из наиболее старых хайпов, продолжающихся до сих пор и всё набирающий обороты. Так, упоминаемый нами выше современный норманист Пчелов, к примеру, переписал историю борьбы наследников Владимира Святого, посвятив этому эпизоду русской истории целую главу (“Кто убил Бориса и Глеба?”[128]) в своей книге про Рюриковичей. Перечислить все несуразности этого нового норманистского хайпа здесь не представляется возможным, но в приложении к статье есть подобный разбор этого хайпа.

           Если же вернуться на почву достоверных источников, то в сухом остатке будет следующее: Игоря убили, по свидетельству Льва Диакона, германцы, а по свидетельству автора ПВЛ – славяне (конкретно – древляне) – во время сбора русским князем государственных налогов (дани). И мы нашли этих древлян – это полабские славяне древане (древяне, нем. Drawen, польск. Drzewianie).

           Но чем же важен именно этот вывод?

           Выше мы показали, что Игорь не просто напал на германских славян-древлян, он брал не военную контрибуцию, не отступное от побеждённого народа (не, так сказать, “откат”), Игорь собирал государственные налоги. А это значит, что земля древлян, то есть земля (княжество) древлян (древан/древян, нем. Drawen, польск. Drzewianie) входила в X в. в состав Русского государства; часть Германии, таким образом, входила в состав государства Руси. Но не это самое важное.

           Само описание сбора дани свидетельствует, что Игорь собирал налог (дань) по праву, и это право – не право завоевателя. Ведь древлян возмутил не факт сбора дани, а факт нарушения права. Игорь имел право сбора дани, но нарушил его.

           Но именно в этот момент самое время задаться вопросом, почему же Игорь вообще такое право имел?

           Ответ, если следовать логике источника (ПВЛ), может быть один: земля (княжество) древан являлась (являлось) отчиной (вотчиной) князя Игоря. То есть – предки Игоря, те самые варяги, русь, варяги-русь, – выходцы из земли древан. Потомок варягов – Игорь, был, как и его предки – варягом, а варяги, конкретно – предки Игоря – южнобалтийские (полабские) славяне-древане.

           Именно этого слова добивался от Гельмольда патриарх русских норманистов М. Погодин[129] – что варяги-русь были славянами, но именно это слово сказали и это очевидно и неопровержимо, при сличении двух источников: ПВЛ и Истории Льва Диакона, – автор русской летописи и византийский хронист; они сказали, что убитый при сборе государственных налогов в земле германских (по месту жительства) славян (древлян) Игорь – потомок варягов-руси, то есть – южнобалтийских славян.

           Краснодар,
           15.02.2019 г., 16.02.2019 г., 17.02.2019 г., 18.02.2019 г., 19.02.2019 г., 20.02.2019 г., 28.02.2019 г., 22.03.2019 г.,
           29.05.2019 г.

                ПРИЛОЖЕНИЕ

           Фальсифицируя русскую историю, норманисты готовы на любые насилия над источникам, лишь бы создать видимость правдоподобия норманнской “теории”. Вот пример: современный норманист Пчелов убийство Бориса и Глеба, в котором автор прямо обвиняет Святополка Окаянного, приписывает, вопреки прямому свидетельству ПВЛ, Ярославу Мудрому. Пчелов, игнорируя показания русского источника – ПВЛ, утверждает: “Конечно, гибель Бориса была выгодна и Святополку, и Ярославу, но, поскольку именно последний стал в конечном итоге Киевским князем, он мог приписать это преступление Святополку, который надолго в русской истории остался изувером и братоубийцей”[130].

           Для этого историк-норманист привлекает в сообщники скандинавского автора: “Это так называемая «Прядь об Эймунде Хрингссоне» (в нашей историографии – также «Сага об Эймунде»), которая относится к исландским королевским сагам и написана в конце XIII века.

           А далее идёт настоящий хайп. Со ссылкой на сагу.

           Из саги можно узнать, что у некоего конунга по имени Вальдемар было три сына: Ярицлейфр/Jarizleifr (имя которого в наших текстах транслитерируется как Ярицлейф, чтобы оно больше походило на имя Ярослав), Бурицлафр/B;rizlafr (обычно – Бурицлав) и Вартилафр/Vartilafr (Вартилав), которые, после смерти конунга Вальдемара, вступили в борьбу за власть. Кто эти конунги? Имя Вальдемар – датская калька русского имени Владимир. На Руси известен Великий князь Киевский – Владимир Святославич.

           Имя сына Вальдемара –Jarizleifr –созвучно имени сына Владимира Святославовича – Ярослава. И этого хватило, чтобы отождествить конунга Вальдемара с князем Владимиром Святославовичем, а Jarizleifr-а – с Ярославом Владимировичем. Тот факт, что у персонажа по имени Вальдемар трое сыновей, а у Владимира Святославовича – двенадцать (да ещё дочь), никого из норманистов не смутило.

           А далее начинается и вовсе непонятное. Имя B;rizlafr можно было бы связать с именем Борис, имея в виду, что Борис – это сокращение имени Борислав. Однако Борис был убит в самом начале братоубийственной войны, а B;rizlafr – был активным участником, судя по саге, борьбы за власть. И вот уже B;rizlafr превращается в Святополка. А его имя, совершенно непохожее на имя Окаянного князя, отождествили с именем… Болеслава, короля Польши (получается, что король Польши – сын Владимира Святославовича – ?).

           Мало того, что трёх сыновей Вальдемара пришлось разделить (каждого) на четыре части (чтобы уравнять с двенадцатью сыновьями Владимира Святославовича), так ещё и одного из них отождествить с собственным тестем. Vartilafr, при таком “исследовании”, может быть отождествлён уже с кем угодно. Он и отождествлён с… князем Брячиславом Изяславовичем. И никого уже не смущает, что сыном Владимира Святославовича был вовсе не Брячислав, а его отец Изяслав. Но Изяслав Владимирович умер в 1001-ом году, а его отец – в 1015-ом году. Пришлось из племянника Ярослава Владимировича – Брячислава Изяславовича – делать брата. Но и этим дело не ограничилось.

           В популярной литературе авторы, твёрдо стоящие на позициях норманизма, не считаясь ни с чем, “исправляют” русские летописи. Борис и Глеб по летописям были убиты Святополком Окаянным в самом начале междуусобицы? Не беда. И вот уже один норманист в книге, посвящённой, судя по названию, Рюриковичам, а на деле воспроизводящей историю Великой Швеции (каковой, у норманистов является Русь), задаёт вопрос, являющийся целой главой книги: “Кто убил Бориса и Глеба?”[131] Поистине, с русской историей норманисты разделываются, как им угодно. Убитый Борис трижды воюет с Ярославом, в виде Святополка бежит в Бьярмаланд (мы помним, что это, по воззрениям норманистов – Белое море), и Бьярмаланд-Белое море отождествляется с… Польшей[132]. А бьярмы, жители Белого моря, отождествляются, норманистами, с… печенегами.

           Стоит ли после этого удивляться, что ставший Великим князем Киевским Ярослав Владимирович, стараниями норманистов, в угоду сведениям саги, которые навязываются русской истории, “ссылается” в Новгород, а в Киеве “вокняжается” никогда в нём не княживший Вартилав.

           Дальше – больше. Жену Ярослава Владимировича, по русским источникам, звали Ириной. А Jarizleifr (Valdemarsson) был женат на шведке Ингигерд (русским источникам неизвестной). И вот уже отождествлены Ирина и Ингигерд (и это не подвергается сомнениям, отождествление Ирины и Ингигерд в науке – аксиома, то есть истина, не подлежащая сомнению).

           Ингигерд, выходя замуж, выпросила себе, в качестве калыма, город (место) с названием Aldeigja/Aldeigjuborg со всей округой, что ему принадлежит (Кемска волост! О, йа-йа! Кемска волост!). Русским летописям факт покупки невесты за город с какой-нибудь волостью неизвестен. Калым – не русский обычай. И мы не будем предлагать в качестве прототипа топонима Aldeigja/Aldeigjuborg, например, датский Ольборг (Aalborg), – хотя бы потому, что история с покупкой Ингигерд за калым в виде Aldeigja/Aldeigjuborg к нашей истории не имеет касательства.

           Далее дело ещё более запутывается. У Ярослава Владимировича был сын Владимир Ярославович. И у Jarizleifr-а и Ингигерд был сын Valdemar (Jarizleifrsson). Чего же лучше? Да, всё бы хорошо, если бы не Саксон Грамматик с его сочинением Gesta Danorum (“Деяния датчан”). В нём он утверждает, что сын Jarizleifr-а и Ингигерд – Valdemar – женился на дочери Гаральда (др.-англ. Harold God;inson), последнего правившего англосаксонского короля, 14 октября 1066 г. павшего на поле брани под Гастингсом, – Гите Уэссекской (Gytha of Wessex).

           Так как Valdevar (Jarizleifrsson) отождествлён с Владимиром Ярославовичем, то, по логике норманизма, выходит, что на Гите женился Владимир, сын Ярослава (Мудрого) Владимировича. Стоит ли говорить, что русские летописи упорно молчат об этом факте? Но дело вовсе дажене в этом: ну, не обратили наши летописцы на такой маловажный факт, как женитьба наследника монарха Руси на дочери монарха Английского, сын которых, при благоприятном политическом раскладе, мог претендовать на английский престол.

           Дело в другом: уже Н. М. Карамзин обратил внимание на тот факт, что Владимир, сын Ярослава (Мудрого) Владимировича, умер в 1052 году: “Мог ли сей Владимир, умерший прежде отца [Ярослав (Мудрый) Владимирович умер в 1054 г. – В. К.], жениться на дочери Гаральда, когда сей последний сам женился только в 1055 году (см. Юмову Англ. Историю в описании сего года), и когда Гида выехала из Англии через 14 лет по смерти своего мнимого супруга?”[133] (Но не нужно думать, что где-нибудь в источниках содержится жуткий рассказ, как юную Гиту выдали за труп Владимира Ярославовича, как уложили невинную на брачное ложе с бренными останками – Саксон Грамматик не знает, что Владимир Ярославич ко дню свадьбы Гиты уже давно почил в бозе – или, разумеется, пишет о другом монархе).

           Норманисты из этой неприятной ситуации выкручиваются иначе. Коль скоро отождествлениеGаr;ar;ki с Русью уже произошло, то нет никаких препятствий для отождествления конунга по имеи Valdemar с каким-нибудь другим князем Владимиром.

           И вот Valdemar, сын Jarizleifr-а и Ингигерд, становится Владимиром Всеволодовичем (Мономахом). Но ведь Владимир Мономах – не сын Ярослава Владимировича, он сын Всеволода Ярославовича?! Какая мелочь для норманистов!

           А дальше для отождествлений вообще нет никаких препятствий. У Владимира Мономаха (про брак которого с Гитой Гаральдовной русские летописи, разумеется, тоже ничего не сообщают) первенца звали, в честь деда – Всеволодом. Первенца Гиты тоже назвали в честь деда – Гарольдом (Харольдом). Приходится отождествлять Гарольда Вальдемаровича и Всеволода Владимировича (придумывая, что у русских существовала, де, практика называть детей славянскими и, одновременно, скандинавскими, именами – русские источники не дают никаких оснований для таких измышлений: никто и никогда Всеволода Владимировича Гаральдом Вальдемарссоном не именовал). И никому из норманистов не приходит в голову, что при таких отождествлениях Всеволод Ярославович превращается в… Гаральда, коль скоро именно в его, Всеволода Ярославовича, честь назван был бы сын Гиты, выйди она замуж за русского князя…

           И ещё одно замечание. Давно замечено, что скандинавские источники не знают: ни руси, ни варягов, ни Рюрика с братьями, ни Олега Вещего, ни Игоря Старого, ни Святослава, ни Ольги… Стоп!

           Скандинавские источники знают мудрую правительницу Аллогию (Allogia). И вот, “уже некоторые исследователи (между прочим протоиерей Сабинин) догадывались, что под именем Аллогии, супруги Вламимира (Hist. Olavi Tr. f. cap. 46), сокрыта бабка его Ольга”[134]. Впрочем, очевидно, не Сабинин, всё же, был первым, или одним из первых, кто первым догадался отождествить имена Ольга и Аллогия/Allogia/Arlogia (а вслед за этим и самих персонажей), а Байер, которого критиковал ещё М. В. Ломоносов: “Последуя своей фантазии, Байер имена великих князей российских перевёртывал весьма смешным и непозволительным образом для того, чтобы из нихсделать имена скандинавские; так что из Владимира вышел Валдмар, Валтмар и Валмар, из Ольги – Аллогия, из Всеволода – Визавалдур и проч…”[135]

           Итак, чтобы спасти норманистские отождествления, приходится признать Аллогию Ольгой и не смутиться тем фактом, что Аллогия была женой конунга Вальдемара, а Ольга – бабкой князя Владимира Святославовича. Но, если конунг Вальдемар – это Владимир Святославович, а Аллогия – Ольга, тогда Ольга, будучи бабкой Владимира Святославовича, была его… женой.

           На такие мелочи, как то: Ольга крестилась, мудрая пророчица Allogia, хоть и посоветовала креститься, но сама осталась язычницей; Allogia была “мудрой пророчицей”, о княгине Ольге никаких сведений о волховании и всём таком прочем нет и помина; Ольга крестилась в Константинополе, куда ездила с посольством (государственным визитом), об персонаже по имени Allogia ничего подобного неизвестно; во многом выбор Ольги определил религиозный выбор Руси в пользу православия, Allogia советовала принять совет креститься по, очевидно, латинскому образцу; Allogia рекомендовала принять совет, высказанный скандинавским ярлом; о княгине Ольге мы не имеем никаких сведений, что какой-то скандинавец советовал ей стать христианкой (и почему бы он стал советовать принять именно православие, а если он советовал неправославие, то почему Ольга, если она приняла совет скандинавца и рекомендовала к нему прислушаться, сама крестилась в Константинополе, и если она – Allogia,– почему саги не знают, что Allogia ездила в Константинополь и там крестилась?), – да, на такие мелочи норманизм закрывает глаза.

           И, как едко заметил А. Г. Кузьмин, при этом не смутиться ещё и тем, что Ольга, которую норманисты считают норвежкой по имени Helga, носит при этом имя Allogia, то есть имя Ольга, если допустить, что Ольга – это Аллогия (Allogia), для скандинавского уха совсем не звучало, как Helga.

           Кстати, об имени. Здесь нет места обсуждению всехверсий происхождения этого имени, однако скандинавскую этимологию стоит затронуть. Так, сейчас можно прочесть, что русские/славянские имена Олег/Ольга происходят от сканд. имени H;lgi в значении святой/святая[136]. В этом норманисты солидарны. И их не смущает то, что др.-русск. Ольгъ, которое выводят из др.-сканд. Helgi, оказывается родственно… нов.-в.-нем. слову heilig «святой»[137].

           То есть, древнее имя, косвенно, этимологизируется из слов нового времени. Мало того, оказывается, что это имя, в форме Olga, было заимствовано в нов.-в.-нем. из… русского в эпоху антинаполеоновских войн[138]. Но современная этимология имела историю, о которой, в настоящее время, норманисты предпочитают умалчивать.

           Оказывается, как показал С. А. Гедеонов, имя Ольгъ/Ольга, было представлено как H;lgi/heilig «святой» следующим способом: считается, что у др. скандинавов был бог огня Локи – Loki, имя которого по немецки звучало как Logi. Далее, если прицепить Loki-Logi к слову высокий,нем. Hoch, то получится Hochloki, или Hochlogi, словом, Hochloche или H;logi[139]. Но это ещё ничего не даёт для связывания имени Ольгъ/Ольга с языческим богом огня.

           Но норманисты как бы задаются вопросом: а что даёт огонь? И отвечают: огонь много чего даёт. И жар, и уголь, и сажу, и пожар… Но, главное, он даёт свет. А свет – это свят. А свят – это святой. Вот и даёт Высокий Локи значение святой, а там уж и до H;lgi в значении святой/святая совсем недалеко.

           Только при этом забывается, что свет и святость опосредуются однокоренными словами в славянских языках, где нет ни Локи, ни слова Hoch. А в скандинавских языках и в немецком слова, обозначающие свет и святой, никак этимологически не связаны друг с другом. Например, свет – это Licht (нем.), Lys (дат.), а для понятия святой существуют лат. происхождения слова. Словом, в сканд. языке из понятия Высокий Локи понятие святой выведено быть никак не может.

           Несмотря же на то, что имя Ольга для скандинавов – не Helga и не Hochloche или H;logi, её всё равно отождествили с персонажем по имени Аллогия (Allogia/Arlogia). При этом собственно основание для такого утверждения не приводится. Но это и неважно, ведь мудрая пророчица Аллогия (Allogia/Arlogia), жена конунга Вальдемара,– это отнюдь не русская княгиня Ольга – бабка Владимира Святославовича. (Нелепости, к которым приходится прибегать историкам-норманистам при интерпретировании фактов из Русской и параллельной ей, очень часто никак не пересекающейся истории, в норманистском ключе, этими нашими перечислениями, разумеется, не ограничиваются. И эти люди – норманисты – ещё берутся критиковать академика математики за его, в сравнение с норманистскими отождествлениями, детские шалости с историей).

           И вывод следует с необходимостью: даже те немногие факты, которые свидетельствуют о связях скандинавов со страной по имени Гардар/Gar;ar/Gar;ar;ki/Гардарики, к Руси не имеют отношение и привязываются к ней почти исключительно в силу диктата норманизма в науке.


[1] Д. И. Иловайский писал о Погодине, что тот “по справедливости может быть назван патриархом современных норманнистов”. – Иловайский Д. И. Ещё о норманизме // Он же. История России. Начало Руси. М., 1996. С. 78. [2] Ковалевский С. Д. Образование классового общества и государства в Швеции. М., 1977. [3] См.: Иловайский Д. И. Разыскания о начале Руси (Вместо введения в русскую историю). М., 2002. С. [4] Погодин М. Г. Гедеонов и его система о происхождении варягов и руси // Приложения к VI тому записок Академии Наук (далее – АН). № 2, 1864. С. 2. [5] Он же. Исследования, замечания и лекции о Русской истории: в 6-ти тт. М., 1846. Т. II. С. 1. [6] Там же. [7] Вот уж действительно – “они хочут свою образованность показать и вечно говорят о непонятном” – или, хоть и говорят о понятном, но говорят, всё равно, непонятно: эксплицитно! А ведь эксплицитно – это всего лишь «явно», «открыто». То есть, подходят к делу не просто творчески, а креативно (всё-таки поясним, что креативно означает – «творчески»). [8] Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX – XI веков. Смоленск – М., 1995. С. 9. [9] Данилевский И. Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX – XVII вв.). М., 2001. С. 27. [10] Пашуто В. Т., Флоря Б. Н., Хорошкевич А. Л. Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М., 1982. С. 157. [11] См.: Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. М., 1976. С. 881. [12] Погодин М. Т. II. С. 2. [13] Там же. Т. II. C. 4. [14] Там же. [15] Там же. [16] Публичный диспут 19 марта 1860 года о начале Руси между гг. Погодиным и Костомаровым // Современник. 1860. № 3. С. 290 – 291. [17] Там же. [18] Там же. [19] Погодин М. Исследования, замечания и лекции о Русской истории. Т. II. С. 2. [20] Дело здесь вот в чём: в ПВЛ можно найти места, где одновременно упоминаются словяне (то есть ильмене, или новгородцы) и русь (где русь – иное название полян). Из того факта, что в ПВЛ упоминаются, среди других древнерусских племён, одновременно и словяне (слов;не, которых иные, не весьма образованные авторы, именуют словенами), и русь, норманисты выводят, будто русь (на самом деле – славянское племя полян) не просто не славяне (точнее – слов;не – это слов;не-ильмене, новгородцы), а скандинавы. [21] Погодин М. Исследования, замечания и лекции о Русской истории. Т. II. С. 5. [22] Гедеонов С. Отрывки из исследований о варяжском вопросе // Приложения к Iтому записок АН. № 3. СПб., 1862. [23] Гедеонов С. А. Варяги и Русь: в 2-х тт. СПб., 1876. [24] Погодин М. П. Г. Гедеонов… С. 1. [25] Гельмольд – Гельмольд из Боссау (нем. Helmold von Bosau), хронист XIIв., написавший труд “Славянская хроника” (Chronicon Slavorum) на латинском языке. [26] Погодин М. Г. Гедеонов и его система о происхождении варягов и руси. С. 2. [27] Там же. [28] Иловайский Д. И. Начало Руси («Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю»). М., 2002. С. 175. [29] Библиографию данного вопроса см.: Фомин В. В. Варяги и варяжская Русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005. [30] См.: Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. Баку, 1986. [31] См.: Мухаммад б. ‘Абд ал-Карим аш-Шахрастани. Книга о религиях и религиозно-философских учениях // Ишрак. Ежегодник исламской философии. № 2. 2011. [32] Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. С. 124. [33] См.: Там же. С. 40. [34] Летопись Русская по Лаврентьевскому списку // Полное собрание русских летописей (Далее – ПСРЛ). Т. 1. Лаврентьевская летопись. Л., 1926-1928. С. 39. [35] Повесть временных лет. М., 2014. С. 92. [36] Карамзин Н. М. История государства Российского: в 3-х кн. СПб., 1842. Кн. 1. Т. I. Гл. VI. C. 94. [37] Там же. С. 94 – 95. [38] Там же. С. 95. [39] Там же. [40] Соловьёв С. М. История России с древнейших времён. Русь изначальная. Кн. I. М. – Харьков, 2001. Т. 1. С. 131. [41] См.: Там же. Т. 1. С. 351. Пр. 200. [42] См.: Лев Диакон. История. СПб., 1820. Кн. VI. С. 66. [43] Соловьёв С. М. Цит. Раб. Т. 1. С. 351. Пр. 200. [44] Лев Диакон. История. С. 65 – 66. [45] См.: Умер выдающийся историк-византинист Г. Г. Литаврин // Русский обозреватель. 06.11.2009. [46] См.: Кекавмен. Советы и рассказы Кекавмена. М., 1972; 2-е изд. СПб., 2003. [47] Литаврин Г. Г. От редактора // Лев Диакон. История. М., 1988. [48] См.: Там же. [49] Лев Диакон. История. [50] Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 1. Т. I. Гл. VII. C. 109. [51] Там же. Пр. 401 к Т. I. Гл. VII. С. 11 – 112. [52] А умные люди потому и умны, что могут любой текст прочесть “правильно” – вспомним, хотя бы, историю с “правильным” прочтением экономистом Поплавским телеграммы от имени зарезанного трамваем некомпозитора Берлиоза с сообщением точного времени похорон, посланной в Киев склонным к хулиганским выходкам Бегемотом. [53] Лев Диакон. История. Кн. VI. СПб., 1820. С. 66. – Прим. С. М. Соловьёва. [54] Соловьёв С. М. Цит. Раб. Т. 1. С. 351. Пр. 200. [55] Словом, С. М. Соловьёв поступает как бы наоборот в сравнении с Л. И. Брежневым, который, по свидетельству анекдота той поры, встречая Маргарет Тэтчер упорно и неоднократно читал по бумажке: “Дорогая госпожа Индира Ганди”. А на замечания помощников, что это – не Индира Ганди, а Маргарет Тэтчер, резонно возражал: “Я и сам вижу, что это Маргарет Тэтчер, но здесь же ясно написано: «Дорогая госпожа Индира Ганди»”. [56] Пчелов Е. В. Рюриковичи. Тысяча лет одного рода. М., 2001. [57] См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. М., 2004. Т. II. С. 484. [58] Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь: в 2-х тт. М., 1958. Т. II. С. 1614 – 1615. [59] См.: Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. В 2 т. М., 2002. Т. I. С. 232. [60] См.: Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка: в 3-х т. СПб., 1893, 1902, 1912. Т. 1. СПб., 1893. С. 627, 628. [61] Дань // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). СПб., 1890 – 1907. Т. X. 1893. С. 126. [62] Там же. [63] Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1934. С. 147 – 148. [64] Там же. С. 148. [65] Там же. С. 106. [66] Там же. [67] Там же. С. 149. [68] Карамзин Н. М. История государства Российского. Кн. 1. Т. I. Гл. VI. C. 94 – 95. [69]См.: Ditten H. Zu Germanoi-Derevljane in Leon Diakonos; Geschichtswerk. VI. 10 // Byzantinoslavica(BS). 1984. Vol. 45. – Прим. М. Я. Сюзюмова. [70] См.: Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1952. С. 29, 55 – 56. – Прим. М. Я. Сюзюмова. [71] См.: Третьяков П. Н. Восточнославянские племена. М.-Л., 1948. С. 136. – Прим. М. Я. Сюзюмова. [72] Сюзюмов М. Я. Комментарии // Лев Диакон. История. С. 200. Комм. 69. [73] См.: Литаврин Г. Г. От редактора // Лев Диакон. История. [74] Др.-греч. прочтение указанных этнонимов во времена Льва Диакона, понятное дело, было уже неактуальным. [75] См.: Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. С. 29, 55 – 56. [76] Фроянов И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.-СПб., 1995. С. 55, 58. [77] Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 125 – 126. [78] Кузьмин А. Г. начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 335 – 336. [79] Сюзюмов М. Я. Комментарии // Лев Диакон. История. С. 200. Комм. 69. [80] Cм.: Timpe D. Germanen, Germania, Germanische Altertumskunde // Hrsg. Hoops, Beck. (далее RGA). 1998. Bd. 11. 182 – 245. [81] Cм.: Кузменко Ю. К. Ранние германцы и их соседи: Лингвистика, археология, генетика. СПб.,2001. С. 12. [82]См.: Collinder B. The name Germani // Arkiv f;r nordisk filologi. 1944. Bd. 59. P. 19 – 39. [83]См.: Krechmer P. Die fr;hesten sprachlichen Spuren von Germanen // Zeitschrift f;r vergleichende Sprachforschung . 1948. Bd. 69. № 1 – 2. P. 1 – 25. [84] См.: Афиней. Пир мудрецов в пятнадцати книгах. Книги I – VIII. M., 2004. С. 202. [85] См.: Кузьменко Ю. К. Указ. соч. С. 13. [86] Там же. [87] См.: Там же. [88] См.: Там же. [89] См.: Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т.1. Анналы. Малые произведения. Т.2. История. СПб., 1993. [90] Из сочинений Мухаммада ал-Хорезми // Вопросы истории естествознания и техники. № 1. 1983. [91] Cм.: Кочергина В. А. Санскритско-русский словарь. М., 2005. С. 560. [92] См.: Ульциферов О. Г. Современный русско-хинди словарь. М., 2004. С. 1165. [93] См.: Кочергина В. А. Цит. раб. С. 287. [94] См.: Там же. С. 119. [95] Там же. С. 143. [96] См.: Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. Т. I. С. 320. [97] См.: Кочергина В. А. Цит. Раб. С. 511. [98] См.: Там же. С. 150. [99] См.: там же. С. 754. [100] См.: Там же. С. 161. [101] С другой стороны, кто помешает норманистам “доказать”, что норманны открыли Бразилию до Кабрала и плавали туда собирать дань? Чем Бразилия хуже Винланда? [102] См.: Калыгин В. П. Мифологический словарь кельтских теонимов. М., 2006. С. 42 – 43; см. также: Плавание Святого Брендана. Средневековые предания о путешествиях, вечных странниках и появлении обитателей иных миров. СПб., 2002; Рамсей Раймонд. Открытия, которых никогда не было. М., 1977. [103] И совершенно непонятно, как, ставший пленником созданной им “теории” кельтского происхождения варягов, А. Г. Кузьмин не использовал этот факт для обоснования кельтского происхождения варягов. [104] Средневековая андалусская проза. М., 1985. [105] См.: Bibliotheca geographorum arabicorum. VII. C. 354; см. так же: Арабские ученые о нашествии норманнов на Севилью в 844 г. // Древнейшие государства на территории Восточной Европы, 1999 г. М., 2001. [106] См.: Lubor Niederle. Zivot star;ch slovanu (2 часть «Славянских древностей»). Praha, 1911 – 1934. Т. 2. Pt. 1; Francis Dvornik. The Slavs: Their Early History and Civilization. Boston: American Academy of Arts and Sciences, 1956; Седов В. В. Славяне в древности и раннем средневековье. Т. 2. Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. [107] Повесть временных лет. М., 2014. С. 59. [108] См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. М., 2004. Т. 1. С. 501. [109] См.: Седов В. В. Славяне: Историко-археологическое исследование.М., 2002. [110] См.: Русанова И. П. Славянские древности VI – VII вв.М., 1976; Матюшин Г. Н. Археологический словарь. М., 1996; Богуславский В. В., Куксина Е. И. Славянская энциклопедия. М., 2004. [111] См.: Андрияшев А. М. Очерк истории Волынской земли до конца XIV столетия. Киев, 1887; Древнерусские княжества X – XIII вв. М., 1975. С. 73; Русанова И. П. Территория древлян по археологическим данным // Советская археология. 1960, № 1. С. 69. [112] См.: Неволин К. А. О пятинах и погостах новгородских в XVI веке, с приложением карты. Спб., 1853; Андрияшев А. М. Материалы для исторической географии Новгородской земли. М., 1913 Т.1:Списки селений. М., 1914 Т.2 Карты погостов; Платонова Н. И. Погосты и волости северо-западных земель Великого Новгорода // Археологические исследования Новгородской земли. Л., 1984;Лерберг А. Х. Исследования, служащие к пояснению древней русской истории. СПб., 1819; Пятины // Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. СПб., 1890 – 1907. [113] Более подобно об этом см.: Кондратьев В. О. Варяги (часть Вторая). Индославика имени варяги см. также: Ляпунов Б. М. Исследования о языке Синодального списка 1-ой Новгородской летописи. СПб., 1900. С. 238 – 240; Петровский Н. М. О новгородских «словенах» // ИОРЯС. Т. XXV. Птгр., 1922. С. 356 – 385; Зеленин Д. К. О происхождении северновеликоруссов Великого Новгорода. Доклады и сообщения института языкознания АН СССР. № 6. 1954; См.: Зализняк А. А. Наблюдения над берестяными грамотами // История русского языка в древнейший период. М., 1984. С. 151; Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977 – 1983 гг.). М., 1986. С. 217 – 218; ;owmia;ski H. Pocz;tki Polski T. III. Warszawa, 1967. S. 95; Фомин В. В. Комментарии // Гедеонов С. А. Варяги и Русь. В 2-х частях. М., 2004. С. 466. [114] См.: Зализняк А. А. Наблюдения над берестяными. С. 151; Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977 – 1983 гг.). С. 217 – 218. [115] Повесть временных лет. С. 58. [116] Из сочинений Мухаммада ал-Хорезми // Вопросы истории естествознания и техники. № 1. 1983. [117] См.: Фасмер М. Цит. раб. Т. 1. С. 546. [118] См.: Фасмер М. Цит. раб. Т. 1. С. 501. [119] См.: Селищев А. М. Славянское языкознание. Западнославянские языки. М., 1941. С. 421; Rost P. Die Sprachreste der Drav;no-Polaben im Hann;verschen. Lpz., 1907; Trubetzkoy N. Polabische Studien. W.- Lpz., 1929; Lehr-Sp;awi;ski T., Gramatyka po;abska. Lw;w, 1929; ; Lehr-Sp;awinski Т., Pola;ski K. S;ownik etymologiczny j;zyka Drzewian po;abskich. Wroc;aw-Warsz.-Krakow zesz. 1. 1962; Olesch R. Fontes linguae Dravaeno-Polabicae minores et chronicavenedica. J. P. Schultzii. K;ln-Graz; Он же: Bibliographie zum Drav;nopolabischen. K;ln-Graz. 1968 (Fortsetzung und Nachtr;ge, «Zeitschrift f;r slavische Philologie». 1975. Bd. 38. H. 1); Он же: Thesaurus linguae dravaenopolabicae. K;ln-W., T. 1 – 4, 1983 – 87; Pola;ski K., Sehnert J. A. Polabian-English Dictionary. The Hague-P., 1967. [120] См.: Алексеев С. В. Комментарий // Начальная летопись. М., 1999. С. 117. [121] См.: Петровский Н. А. Словарь русских личных имён. М., 1980. С. 149. [122] Никитин А. Л. Основания русской истории. М., 2000. С. 212. [123] См.: Цветков С. Э. Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава. М., 2012. [124] См.: Пчелов Е. В. Генеалогия древнерусских князей. М., 2001. С. 90 [125] Повесть временных лет. С. 58. [126] Хайп – от англ. hype, «агрессивная и навязчивая реклама, целью которой является формирование предпочтений потребителя». – См.: Антонович И. И. Современный капитализм: социология кризиса: производство. Минск, 1987. [127] Название редакционной статьи в “Правде” от 09.03.1936 г. по поводу спектакля “Мольер” по пьесе М. А. Булгакова “Кабала святош”; см. также: Громов Е. С. Сталин: искусство и власть. М., 2003. С. 134 – 137. [128] См.: Пчелов Е. В. Рюриковичи… [129] См.: Погодин М. Г. Гедеонов и его система о происхождении варягов и руси. С. 2 [130] Пчелов Е. В. Рюриковичи. Тысяча лет одного рода. М., 2001. [131] См.: Пчелов Е. Рюриковичи… [132] См.: Там же. [133] Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1842. Кн. I. Т. 2. Пр. 45. [134] Гедеонов С. А. Варяги и Русь. В 2-х частях. М., 2004. С. 182. [135] Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений. Т. 6. Труды по русской истории, общественно-экономическим вопросам и географии. 1747 – 1765 гг. М. – Л., 1952. С. 31. [136] См.: Суперанская А. В. . Словарь русских личных имён. М., 2006. [137] См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. М., 2004. Т. III. C. 133. [138] См.: Там же. С. 137. [139] Cм.: Гедеонов С. А. Варяги и Русь. С. 183.

© 29.05.2019 Владислав Кондратьев
Свидетельство о публикации: izba-2019-2566576
© Copyright: Владислав Олегович Кондратьев, 2019
Свидетельство о публикации №219052901299
© Copyright: Владислав Олегович Кондратьев, 2019
Свидетельство о публикации №219052901327
© Copyright: Владислав Олегович Кондратьев, 2019
Свидетельство о публикации №219052901353