Старый маяк

Весной у нас по ТВ показывают старые детективы, люблю размышлять и распутывать преступления. И сегодня мне пришла в голову  мысль, а не попробовать ли мне закрутить эдакое, да вам рассказать, тугая веревочка истории начала крутиться...
Получится ли..? Как знать..? Пытаюсь крутить, вертеть...
Дождь в помощь...серость дня для приключений...
Сказка сказывается, дела тоже делаются не переделаются...
Мои персонажи- это мы сами, живые, невыдуманные люди, со своими характерами, страхами, историями, это наши эмоции и настоящие приключения и конечно мои выдумки-придумки, ну как без них...

Старый маяк

Предисловие

Наконец то все наши переживания позади, целый год ожидания и борьбы. Пусть память сотрет эти грустные моменты нашей жизни, оставит лишь наш смех, влюбленные взгляды, неразрывное рукопожатие скрещенных пальцев, тихие минуты передышки, иногда за окнами дождь, он всегда был в помощь...
Под него мысли улетали, становились чище и прозрачнее, а после грани хрустального их хаоса рассвечивались солнечными лучами и звенели пением птиц в раскинувшихся ветвях оливы под нашими окнами.
А сейчас нас ждет путешествие на море. Собраны чемоданы, перетянуты в узлы подушки и одеяла, весь незатейливый скарб уложен аккуратно в багажник машины. И посидев перед дальней дорогой, мы тронулись в путь. За окошками машины еще предрассветная дымка, очертания деревьев, холмов, полей в туманной неге нового дня.
Машина петляет по извилистой дороге, деревья по обеим ее сторонам пышными зелеными кронами.
Солнце медленно поднимается из-за горизонта и лучи его красят небо в яркий румянец, слепят глаза и удивляют невероятной красотой рассвета.
Мы долго едем, борги в горах сменяются словно декорации спектакля. Проносятся на скорости поля, в которых гудят трактора и косилки. Зеленеет кормовая кукуруза, распускаются подсолнухи. Чтобы марьитино не уснул за рулем, я пою ему русские песни, он просит перевода, мы весело смеемся и после поем вместе.
Так с небольшими остановками передышки, мы проехав не одну провинцию и несколько регионов, въезжаем в Абруццо. Неспокойный регион землетрясений и восхитительно чистого моря. Наш съемный домик от него в пяти минутах ходьбы и его спокойная синева видна из окна кухни. Беленое крыльцо с двумя деревянными ступеньками, черепичная яркая крыша и синие, решетчатые , позабытые закрыть персианы, хлопающие на ветру. Внутри дома маленькая кухонька и белая спальня с широкой кроватью посередине, застеленая голубым гобеленовым покрывалом.
Окна ее выходят на пристроеное пергало с деревяным настилом небеленых, широких досок, на которых стоит квадратный стол и два уютных плетеных, белых кресла. Южный джельсомин обвил подпорки и балки пергало и живая душистая крыша, в мелкий белый цветочек, которая гармонирует с небольшим домиком, одиноко стоящим почти на берегу моря и с белым песком, который начинается возле крылечка.
Все мило, просто и очень душевно.
Я хлопаю от радости в ладоши.

Быстро раскладываю наши вещи по местам и заперев дверь на ключ мы идем к морю. Вечереет, солнце ласково играет в переливающейся серебром воде и белые огромные чайки плавно качаются на волнах. Наш пляж безлюден, лишь в километре от нас виднеется одинокий маяк, на нем уже зажжен факел, приветствующий запоздалые барки рыбаков.

-Аморчик, мы завтра же с рассветом дойдем до маяка, я так давно о нем мечтала.
-Конечно, если ты проснешься с первыми лучами и не будет дождя. Смотри, там вдалеке, на востоке, небольшое облако, к утру наверное разгуляется непогода.

Пройдясь вдоль морской кромки, наслушавшись успокаивающий шелест морского прибоя закатного, пошли располагаться на ночлег в нашем новом, временном домике, уже размышляя на ходу о вкусном ужине, при открытых окнах.

Подойдя к дому и открывая входную дверь, я увидела почтовый синий ящик, приколоченый к деревянному широкому дверному косяку. Сначала, по приезду его как то и не заметила, по привычке подняла его крышку и увидела письмо, в конверте довольно не современном.

-Аморчик, как странно, наверное это письмо адресовано бывшим отдыхающим здесь, до нас. Нет, смотри, адресат то я...но кто же знал, что мы приедем сюда и именно сегодня..?

На небольшом конверте настоящая сургучная печать, сорвав которую, я быстро вытащила сложеный вдвойне листок шершавый и прочла странную фразу, написанную криво, без подписи, но обращенную ко мне: " Элена, ми аюти..."

Часть первая

Люди населяли территорию Абруццо с незапамятных времен. Италийское племя претуци- пращуры нынешний жителей, селились они в долинах горных рек, а греки населяли прибрежные холмы. Могущественный сосед Рим постоянно покорял разрозненые племена, спустя время произошла романизация Абруццо и племена италики влились в ее Римскую империю и стали ее гражданами.
Но в 16 веке Абруццо становится подвластен Королевству Сицилии, ее король Фридрих Второй основал ее красивейшую столицу Аквилу еще в середине 12 века.

Менялись правители, мешалась людская кровь и коренное племя италико почти потеряло свои корни. Когда, в начале 19 века произошел Risorgimento- процесс объединения Италии, регион Абруццо поначалу включал в себя южную часть Молизе, отделение которой произошло лишь в 1963 году.

Небольшой портовый городок Термоли, с цветными каменными домиками, стоит как раз на границе двух южных регионов.
Конец 19 века, раннее утро. Городок просыпается...под крепостными стенами красного кирпича плещет спокойные воды море. Дочка смотрителя маяка Элена- красивая черноглазая девушка лет девятнадцати, спешит на рынок, неся на согнутой руке плетеную сумку, сегодня у ее отца день рождения и нужно приготовить овощную похлебку, он так любит это блюдо.
Собор Святой Марии Сан Бассо еще не распахнул двери для прихожан и оставив его за плечами, Элена свернула на узкую улочку, подол ее темного простого платья зацепился за выступающий камень стены дома и пытаясь не порвать его впопыхах, она положила плетеную сумку на булыжники улочки, нагнулась и стала выправлять складки платья, вытаскивая их из острого конца камня.
Выправив юбку Элена отряхнула ее от пыли и вздрогнула, когда подняла глаза. Перед ней стоял светловолосый молодой человек, глаза его прозрачно смешливые , опушенные белесыми ресницами вопрошали, нужна ли помощь.

- Извините, синьорина, что застал вас врасплох-,он поднял с мостовой сумку и вручил ее девушке.
-Ми кьямо Август.

Элена запылала краской стыда и пискляво выдавила свое имя в ответ.

- Я иностранец, приехал работать сюда по приглашению мэра, нужна реставрация старого маяка, я архитектор из Германии.

Элена оживилась и с улыбкой рассказала о себе полнее, что она дочь смотрителя маяка и осмелилась пригласить Августа на праздничный ужин. Дав свое радостное согласие, Август пожал девушке руку. Молодые люди распрощались и оглянувшись на повороте улочки, Элена увидела удаляющуюся статную фигуру немца, широко шагающего и насвистывающего веселую песню.

Овощи разложены на кухонном столе, серый фартук с нарукавниками в горошек прикрыл праздничное светлое платье, Элена хлопочет возле плиты. В медной кастрюле пыхтит рыбный суп из свежих каракатиц, креветок, устриц и маленьких рыбешек, купленных прямо с барки местного рыбака. В булькающих пузыриках томатов, приправленных тмином, розмарином и далоро варится морская братия, безжалостно попавшая в сети пескаторе, еще пахнущая морем и впитавшая ее белую соль.
Пожилой синьор Фабио медленно спускается по винтовой железной лестнице, крепко держась за проржавевшие перила, заходит в приоткрытую дверь кухни и целует дочку в макушку.
Элена трется в ответ своей щекой о небритую щеку отца и хитро улыбаясь ему, рассказывает о приготовленном ею сюрпризе к его праздничному дню.

- Паппи, ты удивишься нашему гостю. Я думаю он не разочарует тебя и знаю, ты ведь не сердишься, что я осмелилась пригласить его на ужин.

Как мог сердится Фабио на свое драгоценное сокровище, которое подарила ему его дорогая Ана,произведя фильолу на свет и глядя на малышку счастливыми глазами, испустила свой дух...


Первая наша ночь на берегу моря была страшна своей стихией.
Прогнозы моего марьитино, зову его ласково на итальяно-русский лад Аморчик, с нашим уменьшительным суффиксом я практически нарекла его вторым именем. Теперь многие наши друзья стали называть его вместо Антонио Аморчик, смакуя и со смешным ломаным акцентом тянут этот суффикс -чик.
В середине ночи разразилась сильная гроза, выл ветер, все гудело, шум волн буквально буравил голову и закладывал уши.
Я всегда боюсь грозы, даже не раскатов грома, а зигзагов молний...в детстве была напугана рассказами бабушки, нужно обязательно надеть платок на голову, чтобы волосы не притянули электричество и молния в тебя не попала.

Марьитино сладко похрапывает рядом, а я как тот страус, спрятала голову под подушку, так спокойней вдвойне, потому что не вижу ярких грозовых вспышек, лишь слышу ее раскаты.
Мысли смешались и одна все не дает покоя своими словами из письма...помоги мне...Но чем, кому я могу помочь..?
Ночь страха калейдоскопом ярких стеклышек, перед глазами проносится вся жизнь...А ведь жизнь это такое чудо и женщины дарят это чудо своим детям. Почему то вспомнились медработники...
Моя мама работала операционной сестрой и рассказы из ее практики были частой темой разговоров родителей. Как говорится в миру...я не пошла в нее, крови чужой боюсь, даже на вид не переношу, свою могу, а от чужой могу грохнуться без чувств...

Но однажды я сама приняла роды у молодой женщины, уже будучи  первый раз замужем и став молодой мамой сама, на электричке вернулась из больницы, сотовых телефонов в то время не было, звонить на домашний было не в правилах больницы, неожиданно меня выписали раньше и приехав домой дверь мне не открыли. Муж с годовалым малышом ушли гулять, ключей у меня с собой не было. Жду их возвращения возле дверей, а тут выбегает молодая наша соседка и кричит: " Помогите, у меня дома подруга рожает..."
Спускаюсь на нижнюю лестничную площадку, захожу к ней в квартиру и О ужас...ноги подкосились от страха.
У молодой женщины, лежащей на тахте уже малышок на подходе, головку то покажет, то спрячет. Сама я рожала с закрытыми глазами, чтобы не бояться и что и как почти не знала.
Лишь одна мысль быстро меня привела в состояние боевой готовности, я стала не своим голосом распоряжаться в чужой квартире под вопли роженицы: " Теплую воду, ножницы, спирт, если нет...водку, клизму..." Почему клизму сама не поняла. Надавливая мягко локтем на тугой живот женщины, помогла ей разродиться под ее радостные слезы. Скорая застряла в пробке, в коридоре квартиры молодой муж заливался слезами.
А я мастерски приняв малыша, отрезав пуповину и крепко перевязав ее на бантик бинтом, помыла его и завернула его в половину отрезаной чистой простыни. Малыш, это был мальчик, крикнув вдруг замолчал и тут я поняла зачем мне понадобилась клизма, ей я отсосала из его носика околоплодные воды и всхлипнув он громко заголосил, и покрылся живым румянцем.
Дело сделано, я стою прямо, держа ребеночка возле груди, руки совершенно не дрожат и в комнату входит бригада скорой помощи и радостно говорят мне, что я справилась достойно.
Долго потом меня называли родные бабка повитуха, а я все думала, как я смогла, но если бы не я, то что могло бы случится..?

Под эту мысль я забылась спокойным сном и гроза почти прошла и наступило тихое волшебное утро.
Аморчик давно проснулся, приготовил капучино и накрыл завтрак на столике в пергало. Разбудив меня поцелуем, мы позавтракали под ароматом сладкого жасмина, оделись и вышли на берег.
Солнце уже встало и спокойная гладь дымчатого моря стала окрашиваться прямо на глазах в золотые переливы...тишина, штиль, лишь мокрый песок под босыми ногами. Взявшись за руки идем по мелкой кромке воды и хохочем, я в подробностях, в лицах рассказываю историю о родах, Аморчик восхищенно на меня смотрит.
А был ведь тогда мне всего 21 год и мысль промелькнула...сейчас я бы наверное не смогла...

- Аморчик,смотри...маяк уже близко!..

И вот она, долгожданная встеча моей мечты, вот он маяк. Конечно я видела их уже прилично и в Марине ди Пиза, и в Виареджио, даже в Израиле, в Грециии на море.
Но почему то в последнее время слово маяк вызывал во мне невероятную бурю эмоций. Какое то предчувствие, загадку...конечно виной тому простая моя эмоциональная натура.
Так, незаметно для себя, мы дошли до Термоли по морскому побережью. Здесь всегда не очень много отдыхающих, всего три пляжа с разноцветными лежаками и зонтиками. Утром загорающих мало, море почти пустынно и мы вдоволь насладились морским купанием в золотистой молочной масляной воде.
Все свое носим с собой и переодевшись в сухую одежду, в деревянных кабинках, стали подниматься по крутой дороге в старый Термоли. Это единственный порт в регионе Молизе. Он мне напомнил любимую Грецию, хотя домики здесь цветные, но они так похожи на нее, на белоснежную жемчужину.
Все здесь пропитано историями средневековья, старины, из таверен уже с утра запахи рыбные вьются, возле их входных дверей натянуты морские сети, украшенные ракушками.
На пьяце Дуомо красивый кафедральный собор, с зелеными воротами...в этом небольшом городке на возвышености сохранена крепостная стена и старая военная крепость Свево (Швабский замок)...здесь несколько церквей и Святой Девы Марии, и церковь святой Анны, и самая узкая улочка во всей Италии на виа Кампонетти, Rejcelee и старинное кладбище...

А вот он маяк, он очень необычный, расположен не у кромки воды, а в самом городке, стоит прямо на крыше дома, к которому прикреплен еще один и еще...
Железные его высокие опоры, соединенные винтовой лестницей со ступенями узкими и наверху круглая площадка с невысокими перилами и его большая , и пылающая по ночам фара, теперь он в частной собственности и покрыт железными лесами. Домик под ним красиво покрашен, входная дверь без лишних изысков, да и сам он очень простой формы.
Перед домом открытая смотровая площадка и за выступами крепостной стены видно море, оно бесконечное до горизонта, сейчас спокойное и волны его тихи в рассветный час.
Улочки городка пустынны, лишь лениво прохаживаются упитанные коты, трутся спинками о стены домов и о наши ноги, совсем не боятся людей.
Обойдя центр, потрогав каждую стену, поохав, мы снова через старые ворота римской постройки вышли к маяку.
На смотровой площадке стоял невысокий седовласый синьор в соломеной шляпе и смотрел в сорону горизонта. Услышав нас, поприветствовал первый: " Буон джиорно. Что за шторм был ночью. " Мы ответили на его приветствие хором, мой Аморчик стеснителен и никогда не начинает разговор с незнакомцами первым, но в ответ осмеливается и может разговориться. Я же киплю лавой слов, но про себя, боюсь показаться навязчивой и нетактичной. В этот раз мое любопытство удовлетворялось сполна.
Синьор представился- Капеллинни Фабио, как оказалось он, как и мы тосканец и совсем недавно со своей женой они купили этот дом и маяк- это их собственность.
Мое сердце выпрыгивало из груди, я хотела "хлеба и зрелищ", я хотела историю-загадку. И она не заставила себя долго ждать.
Я заметила, живя здесь, что персоны ансианы (пожилые синьоры) очень любят рассказывать о себе в мельчайших подробностях.

Синьор Фабио поведал нам сначала историю своей любви, как будучи молодым человеком, через несколько лет после Второй мировой войны он встретил во Флоренции немецкую голубоглазую туристку, она спросила как ей выйти на пьяцу Микеланджело. Он сопровождал ее повсюду в этот день, они обменялись адресами. И бувально через месяц после ее отъезда в Австрию, он ехал к ней несколько дней на своем мотороллере, отсидев до синяков свое мягкое место. Вскоре они поженились и Ана Мария родила ему в Пистойе двух детей: Элену и Андреа, который стал архитектором.
Фабио разволновался вспоминая юность, а мы удивились , что он из наших мест, Пистойя рядом с нашим домом.
Вечером он пригласил нас на аперитив к себе домой. Мы согласились и тепло распрощались дружескими рукопожатиями.

- Аморчик, ты представляшь мы сможем увидеть маяк изнутри дома, это ли не чудо?
А мой Аморчик всего лишь весело рассмеялся : " Маяк, как маяк". Можно подумать он видел их не один раз.

Мы вернулись, я готовила пасту, мы снова обедали под жасмином, купались, хохотали, переоделись и были как и всегда пунктуальны, и в седьмом часу вечера позвонили в звонок дома синьора Фабио Капеллинни.
Он представил нас Ане Марии, маленькой сгорбленой женщине с невероятно голубыми когда то, а теперь выцвевшими большими глазами. Одной руки у нее не было, при встрече она подала лишь левую.
Наше вино Монтепульчано ди Абруццо мы принесли в подарок и все весело посмеялись, что и в Тоскане знаменитое вино тоже Монтепульчано и всегда их путают.
Тихонько потягивая коктейль, разговаривали, я рассказывала им о своей Родине, о Питере, они внимательно слушали и сожалели, что не успели побывать в северном крае и не насладились его красотой.
Я дождалась, когда Фабио показал нам свой летний дом, перестроеный его сыном, по его странным проектам, много железа, много современности и бывшая старина и изюминка слишком сморщилась в выдумке архитектора.

А вот и заветная дверь, она в кухонной стене, почти в углу, открыв ее, Фабио пригласил подняться на маяк, по винтовой лесенке все еще в лесах, их скоро снимут, работы почти закончены, мы поднялись на площадку к фаре, раньше это был огонь, зажигаемый факелом под стеклянным колпаком.
И стоя втроем возле фары и держась за перила, мы смотрели на вечернее предзакатное море. У крепостных стен одиноко стоял трабуко на высоких деревянных сваях и натянутые морские сети раскачивались на ветру...я смотрела и смотрела, слилась с легким бризом и качалась на морских волнах...но услышав слово дневник, вздрогула и опустилась на площадку реальности. Оказывается при реставрационных работах был найден дневник в старой шкатулке, под одной керамической плиткой кухни.
Уже пожелтевшие листочки, стертые временем строчки, маленькие чернильные кляксы и ровный бегущий вдаль почерк, в загадку...конец девятнадцатого века, впереди не за горами грядет Первая мировая война и подпись на первой страничке дневника, в уголке...Элена...

Часть вторая

Маяк уже горит своим факелом в ночи и встречает запоздалые барки пескаторе( лодки рыбаков).Вымыты глиняные тарелки, погашен огонь в дровяной плите.
На кухонном столе включена настольная лампа на витой ножке. Элена подперла голову руками, перед ней стоит пузырек с чернилами, перьевая старая ручка и тетрадь в картонном переплете. Это ее дневник и лишь он ее тайный и верный друг. Ему можно доверить свои чувства, так неожиданно ворвавшиеся в ее светлую душу и девичье сердечко.
Падре ушел отдыхать, поцеловав фильолу в щеку и пожелав ей буона нотте. Скоро он должен подняться на маяк и сильнее развести его огонь, на городок снова надвигается шторм и свет маяка поможет запоздалым рыбакам вернуться в бухту.
Элена медленно перечитывает ровные строчки своих эмоций за последнее время.Сколько всего случилось после первой и мимолетной встречи с Августом, на пустынной улочке городка. Он побывал на дне рождении паппи Фабио , принес ему в подарок старый якорь, купленый у старьевщика- молчаливый свидетель штиля и морских бурь. А ей преподнес букетик полевых цветов, перевязаных розовой лентой.
Падре долго разговаривал с архитектором, а он осмотрел старый маяк, поднявшись на верхнюю площадку и обещал скоро начать его реставрацию. Проект уже одобрен в комуне и мэр выделил средства начать работы.
Из экономии были приглашены рабочии из Албании, которые давно эмигрировали в Абруццо и жили большим поселением возле Термоли. О них правда ходили не очень лестные слухи, но людская молва любит как известно преувеличивать действительность.
Элена листает страницы дневника...
Маяк стоит в лесах и рабочие, их всего пять человек, за старшего Андриан, он человек с опытом и ему где то около сорока лет. На меня он смотрит из подлобья и бурчит приветствие своим грубым голосом.
А вот самая любимая ее запись...их первый поцелуй с Августом...мне кажется он действительно влюблен в меня, мы много смеемся, рассказываем друг другу истории, но я вижу что планы Август строить не хочет и не говорит мне о своих чувствах. Просто мне хочется, чтобы случилась сказка.
Отец положительно отзывается о нем, но иногда смотрит на него с неким подозрением...может мне кажется, ведь любой отец хочет как можно дольше оберегать свое дитя.
Перевернуты несколько страниц...
Зима в этот год была холодной, в доме даже заледенели стены, но маяк уже принял совсем другой вид, он не похож на старый, какой то слишком современный, осталось разобрать леса и покрасить железные подпорки.
Август за последний месяц реже встречается со мной, сетует на занятость...слезы Элены размывают чернильные строчки...я больше теперь грущу...

Вот и сейчас Элена сидит и не знает о чем поделиться со своим бумажным другом...убирает его в жестяную шкатулку, приподнимает расшатавшуюся плитку кухонного пола и прячет в углубление свое сокровище.
Ставни на окнах сильно хлопают в порывах ветра, она закрывает их распахнув окно, но глухой стук на башне маяка заставляет ее вздрогнуть и выйдя на спиральную его лесенку через дверь кухни, она поднимается по ней проверить горящий факел, пусть падре поспит, она может справиться и сама.
И вдруг чья то сильная рука в темноте зажимает ей рот и мужчина своим горячим дыханием обжигает ее шею, она сопротивляется и больно ударившись головой о перила лесенки падает без чувств на ее ступени. Лишь на миг сознание возвращается и она видит склонившееся над ней лицо Августа, его голубые глаза, в пушистых белесых ресницах и вновь темнота.

Что произошло в эту ночь надвигающейся на городок стихии осталось не ясно.Но на утро почтальон, принесший почту на маяк, обнаружил открытую входную дверь, вошел в дом выкрикивая имя синьора Фабио и синьорины Элены, нашел на лестнице маяка бедную девушку, с кровоточащей головой и почти без признаков жизни и ее отца, сброшенного с высоты и лежащего на крыше их домика...
Были вызваны местный доктор и карабиньере, Элену увезли в больницу Васто, она была в коме и сколько проживет никому было не известно.
Синьора Фабио похоронили на кладбище Термоли, рядом с его дорогой Аной, проститься с ним пришли все жители городка.
Долго не унимались слухи, догадки и предположения, о печальном событии напечатали в местной газете,следствие было недолгим и виновного нашли сразу, после закрытого заседания в зале суда. Августа, гражданина Германии, заключили под арест и приговорили к тридцати годам тюремного заключения по статье двойного убийства.
Хотя Элена еще жива,она дышит, но что она может рассказать..?

Мой Аморчик родом из Абруццо и давно хотел показать мне  деревню, где он родился.
Море морем, но мы не любители лежать и загорать словно тюлени, всегда активны и наш отдых больше подвижный. Из моря конечно и в основном я почти не вылезаем, пловчиха правда еще та, барахтаюсь по собачьи.
Многие итальянцы приезжая на море, лишь ходят по кромке воды или зайдут окунуться и сразу на берег. А мы можем и танго станцевать в море и вообще устраиваем казино (что то невероятное, беспорядок). Аморчик стеснялся поначалу, но у меня не забалуешь, приехал отдыхать, так отрывайся по полной.
В одно пасмурное утро, после ночного дождя, мы поехали в борго, где он провел свое детство. Ехали по безлюдным дорогам, не встретив на пути ни души, я любовалась невероятными пейзажами, смотря в окошко машины. Красота бескрайняя, душевная, холмистые горы, разноцветные квадратики полей...простор и обилие луговых цветов. Вдоль дороги кусты родендронов всевозможных расцветов от розового до багряного.
Пальмоли находится на высоте около 1000 метров над уровнем моря и широко раскинулся на горе.

 - Ничего себе деревня, это же целый городок, - воскликнула я.

Въехав в борго, оставили машину возле старой школы и пошли подниматься вверх по узким булыжным петляющим улочкам, жителей мало на улицах, а те которые встречаются все здороваются с улыбкой, туристы здесь редкость. Подошли к дому, где жил Антонио со своими родителями, он был поздним их ребенком, мама родила его в возрасте и не особо баловала его лаской, в те времена и не принято было, не до этого.
Папа далеко на заработках, чтобы семью прокормить. А мама с тремя детьми в маленьком съемном доме.
Тонино самый младший. Каждое утро мама Джулия со своей домашней козой спускается по крутым ступеням мощеной, булыжной улочки. Следом своими маленькими ножками отбивает дробь по дорожке Тонино.Так целый день они проводят на своем огороде...мама за работой, а Тонино играет с кузнечиками в траве и вьет гнезда пичугам.
Мальчишка послушный...но всегда с красными, оттопыренными ушами, за шалости надерганными его мамой...
Вскоре семья перехала в Тоскану, в поисках лучшей жизни. Закончилось и его детство...в десять лет ребенок пошел работать...Читать и писать научился...ну и ладно...ты большой...
Юность под песни Лучио Баттисти, танцы маттоне ( топтание в паре на месте) и шелковые кудри, волной до плеч, вместо галстука- узкий , цветной платочек на шее- мода...
Зрелость и семья. И стремление самому познать непонятное, но интересное. Он по книгам учит по вечерам предмет один за одним...ведь хочется применить все это в жизни. Желание мастерить своими руками берет верх. Запахи дерева и работа с ним завораживают. После двух работ, почти в ночи берет уроки у мастера Джапетто, востанавливающего старинную мебель. Так Антонио стал самоучкой деревянных дел мастерства с большой буквы.
Годы пролетели...И снова- вперед к знаниям уже вместе со мной. Узнать историю чужой страны, такой загадочной и больше понять мою душу, потому что другая она. Чтение русской классики в переводе, просмотры фильмов, обсуждения на стареньком диване холодными вечерами. И маленькие, но увлекательные путешествия по любимой и родной Тоскане, с историей средневековья удивительного...
Но даже сейчас...спустя годы, изнурительная работа, просто чтобы жить...
И пусть говорят, что года...но ведь они и есть самое большое богатство! И знания, и тепло, и уют дома...уже на двоих!
Я горжусь моим любимым Антонио! И прощаю ему незначительные шалости, но уши не дергаю. И называю порой марьитино Леонардо, ему нравится.

Обойдя его родовой домик со всех сторон мы пошли к центру деревни. На соседней улочке, на лавочке сидели три синьоры, я пихнула Антонио в бок, потому что одна из них показалась мне похожей на него. Он снова постеснялся заговорить первым. Я же поздоровалась с ними и спросила не знают ли они родителей Антонио.
- Вы родственники синьора Анджело Микеле?- улыбнулась самая молодая синьора.

И тут Антонио расцвел улыбкой и мы узнали о всех его дальних родственниках и их детях , и внуках.
Обойдя борго, его центр с красивой церковью Сан Валентино. Здесь принял баттезимо (причастие) мой Аморчик. Говорят, что святой Валентин исцеляет зрение.

Зайдя в местный бар, перекусили и выпили капучино с бриошь и пошли к машине.

Возле школы, на высоком каменном парапете сидел молодой человек лет тридцати, он соскочил с него и подбежал к нам.

- А вы хотите посмотреть наш краеведческий музей?
- Конечно хотим, -ответили мы хором.

Открыв большим ключом высокую дверь, впустил нас в полутемный коридор и быстро закрыл дверь изнутри. По правде сказать мое сердце ушло в пятки от страха и версия нашего убийства вся пролетелела перед глазами, я вцепилась в руку Антонио железной хваткой, а он весело шутил с нашим гидом. Но когда синьорино нащупал выключатель на стене и зажегся яркий свет, они оба посмотрели на меня и расхохотались.

- Ми кьямо Винченцо.

Мы тоже представились ему. Винценцо водил нас по залам, я держалась ближе к Аморчику, а Винченцо ко мне и заглядывал на меня с улыбкой, вопрошая все ли я понимаю что он рассказывает.
В этой школе в свое время учился и Антонио, а я посидела за старой партой и со смехом поднимала руку, словно вызывалась отвечать учителю. Разгладила высокую старую кровать деревянным утюгом с угольками, так согревали постель в холодные зимние дни. Потрогала все эти старые и непонятные мне вещи и предметы, на столе маэстро (учителя) увидела подшивку старых газет, они довольно хорошо сохранились и Винченцо разрешил мне их тихонечко полистать, что я и сделала чихая от старой пыли газетных листов.
Один заголовок привлек мое внимание. Накануне первой мировой войны в статье журналист рассказывает в колонке криминальной хроники интересную историю и напечатанные имена Элены и Августа заставили меня вздрогнуть. Аморчик прочел вслух большую статью и точка была поставлена в загадочном преступлении в Термоли...
Мы тепло распрощались с Винченцо, а он подарил мне бледно розовую розу, сорвал ее с куста возле музея.



Элена уже больше года лежит, прикованная к больничной кровати Васто. Она так и не пришла в себя, ее почти никто не навещает...соседка, которая была близка к ним с отцом, год назад приказала долго жить. Лишь монахини из монастыря неподалеку от Васто ухаживали за девушкой, да мужчина с печальным взглядом подолгу сидел возле ее кровати и слезы его стекали за воротник сюртука. Он молча гладил руку девушки, то сжимая, то выпуская ее безжизненные пальцы. А после вытаскивал из нагрудного кармана розовую ленточку, прикасался ей к своим губам и уходил, чтобы придти снова.
Август отсиживал свое заключение, к нему часто приходил коммиссарио, который вел его дело и посадил под арест. Ничего нового он так и не узнал из ответов немца и лишь спустя время Август решил открыть ему свои карты. Он поведал следователю свою историю, что он влюбился в добрую девушку Элену, но пытаясь сдерживать  свои чувства все реже приходил на маяк и избегал встреч с ней , так как собирался вскоре покинуть Италию.

Была созвана специальная комиссия военных людей, немец признался что являлся шпионом и работал на немецкую разведку. На маяке,на смотровой площадке, в одной из опор он прятал документы и сведения о новом оружие итальянцев и в эту злосчастную ночь ему их нужно было забрать. Услышав внизу шум поспешил вниз и увидел безжизненное тело Элены и ее отца, помощь его уже была не нужна и глотая слезы, он ушел прочь.Буквально сразу его арестовали. После долгих разговоров и выяснений о его личности, итальянцы перевербовали немецкого шпиона на свою сторону и Август узнал, что Элена еще жива.
Почти в это же время Андриан пишет свое прощальное покаянное письмо коммисару карабиньере, рассказывая в нем о своем сильном и нездоровом чувстве к девушке, которое почти убило ее. Все произошло не так, как он замышлял, он просто хотел признаться ей в своей любви, но злой демон завладев его душой, сделал его несчастным насильником.
Андриан не предполагал, что Элена ударится, на помощь ей спешил ее дорогой падре, услышав стук снаружи и оступившись с лестницы упал навзничь на крышу своего дома с высоты, да так и остался лежать там испустив свой дух. В страхе от содеянного Андриан убежал и все это время сопротивлялся мучительно своей совести принести покаяние. Элену не вернуть и ему незачем больше жить. Розовую ленточку он снял с волос Элены еще там, на маяке. Ее он оставил в письме и через несколько дней рыбаки прибрежного требуко,подняли его тело, попавшее в сети прибоем.
Все встало на свои места.
Август отпущен на свободу, обвинение с него снято и в больнице Васто, почти перед его приходом, Элена очнулась и пришла в себя, окрыв глаза...
Спустя время влюбленные поженились, началась Первая мировая война и Элена стала крочероссиной (сестрой милосердия), Август сражался за Италию на стороне немцев и добывал для нее рискуя своей жизнью ценные сведения. После окончания войны они остались живы и их уютный дом, на маяке слышал радостные крики их любимых детей Аны и Фабио...

Так в небольшой статье местной газеты Термоли журналист Да Мико рассказал в нескольких словах запутанную историю о любви, о жизни, о загадке...и внизу статьи фото счастливой семьи.

Наш отпуск подошел к концу и  возвращаясь с моря, накупавшись и накувыркавшись вдоволь на пенистых, масляных бирюзовым глянцем волнах, мы по дороге домой заехали в горы.
До Кампо Императоре ехали на машине по извилистой дороге, то поднимаясь в поднебесье, то стремительно спускаясь вниз. Кругом безлюдно, только изредка попадались пастухи с отарами овец, их стерегли огромные, умные собаки.
 Ветер... гулкий, завывающий трубным своим голосом, море горных, разнообразных цветов, тишина и небесной красоты горы, такие старые, что их вершины уже округлились от ветра и молчания...Как будто ты на другой планете и можешь говорить, и можешь думать и никто на свете не заглянет в твои восторженные мысли...
  У подножия Гран Сассо , с полукруглыми крышами-куполами, звездная абсерватория. Мимо нее мы начали подъем по тропе альпинистов, на вершину горы. Медленно, любуясь каждым цветком горы, бесконечно поправляя выбившиеся пряди волос из-за причуд ветра, останавливаясь, чтобы  насладиться первозданной красотой. Могучей и нежно-цветочной...
 Облака стремительно проносились над нашими головами, гора дышала и мы улавливали каждый вдох, немного усталый, но все же приветливый нам, нашему единению с ней. На самой вершине одинокий домик альпинистов. Так получилось, что мы были там совершенно одни.
 С замиранием сердца мы стояли обнявшись, сопротивляясь ветру... невозможно описать, передать волны эмоций, накатывающиеся, переливающиеся восторгом, когда ты чувствуешь единение природы и души.
 Могучая песня Жизни и мощи земной взрывает все твое существо, ты чувствуешь парение твоей души над просторами гор и неба...
 Каждая клеточка твоя наполнена красотой обжигающей, придающей тебе силы, мудрости и любви...

Когда мы спустились с горы, в местном баре выпили по чашечке кофе и я разглядывала старые фото на стенах бара. И одно лицо мне показалось очень знакомым,тот же смешливый взгляд голубых глаз, опушеных белесыми ресницами.

-Это же Август...Аморчик, смотри, ведь это же он...Но форма на нем другой войны и пожалуй слишком молод на фото..?

Пожилой бармен поведал нам старую легенду-быль, что именно в этом баре скрывался Муссолини и немецкий офицер выдал его партизанам...

-Значит это его сын, Фабио, он тоже стал разведчиком, как и его отец Август...Аморчик,ничего себе история, сплетенная в веках!

Бывают же чудеса, почти на наших глазах все многогранные кубики этой загадки встали на свои места.

Эпилог

Забыла рассказать о письме, о единственной его строчке, с которой все и началось.Когда мы покидали наш морской домик, с утра к нам приехал агент, чтобы проверить в нем порядок и забрать ключ. Он то со смехом и рассказал, что до нас здесь отдыхала семья с забавными детишками,которые искали в море пиратские сокровища и переписывались друг с другом письмами...
Ларчик просто открылся, а для себя я сделала вывод, не новый, а верный...если ты чего нибудь сильно хочешь, это случится обязательно.

А в следующий раз в Гран Сассо мы обязательно встретим монаха отшельника и будет новая история. Клады нам искать поздновато. А вы попробуйте, кто ищет, тот всегда найдет...может конечно и не клад, может счастье, может любовь, может старую дружбу...в мире столько удивительных чудес, радости и красоты.