Про отца и нашу удивительную жизнь

(Про советский атомный проект)

Я всегда высоко ценил своего отца как художника. И вовсе не по причине нашего родства.

Мои близкие подтвердят, что я не особо сентиментален – тяга к холодной объективности у меня часто оказывается сильнее. Меня часто обвиняют в том, что у меня «жёсткие взгляды и нордический характер», – и для этого есть масса причин. Более того. В списке моих любимых кинорежиссёров совсем мало современных, а уж русских и ныне здравствующих... Но есть один потрясающий пример, объясняющий, за что я так ценю отца – и почему он раз и навсегда стал для меня образцом художника. Образцом профессионального режиссёра, который абсолютно предан своему делу.

В своё время отца пригласили в качестве режиссёра и сценариста работать над восьмисерийным фильмом о создании советского ядерного щита. Конечно, тема возникновения первой советской атомной бомбы слишком обширна, поэтому фильм должен был охватить не всю историю её создания, а некоторую часть.

Отец досконально изучил материалы по этой теме – сейчас это называют дурацким модным словом «ресёрч» – и написал сценарии к восьми сериям. Было принято решение строго придерживаться фактов. Часть истории возникновения советского ядерного щита разворачивалась в Абхазии. (Как известно старшим поколениям, для страны, только что пережившей Великую Отечественную войну, создание атомной бомбы явилось новым тяжёлым испытанием. Над этим день и ночь трудилось огромное количество людей, которые надрывались и выбивались из сил, чтобы обезопасить страну.)

По сюжету фильма группа физиков-ядерщиков живёт в районе Агудзера, возле Сухума, и трудится на закрытом предприятии. Как только отец закончил работу над сценарием, он решил, что нужно поехать самостоятельно в Абхазию – отсмотреть натуру и понять, что из исторических памятников осталось.

Замечу, что проект на тот момент ещё не находился в запуске.

Это был жест доброй воли и проявление профессиональной строгости к себе. Поехать просто для себя. Из интереса. На разведку.

И мы всей семьёй отправились в Абхазию.

В первую очередь отец хотел увидеть санаторий (или то, что от него осталось), в котором жили физики-ядерщики. Этот санаторий занимал важное место в сюжете – многое происходило в нём или вокруг него. Санаторий, в котором жили учёные, до торжества большевизма принадлежал меценату Н.Н.Смецкому. Он построил его специально для своей жены, болеющей туберкулёзом. Врачи считали, что спасти женщину от смерти может лишь тёплый климат, морской воздух... и новое спальное место каждую ночь. И он построил для неё госпиталь, в котором было триста шестьдесят пять комнат. Со временем он на безвозмездных основаниях открыл двери своего санатория и для других страждущих.

Узнать точное местоположение санатория оказалось непросто.

Местные жители, с которыми мы разговаривали, лишь удивлённо округляли глаза, когда слышали наш вопрос (особенно молодые). Поход в краеведческий музей не сильно сдвинул дело с мёртвой точки. (Хотя музей прекрасный, как и многое другое в Абхазии.) Но отец очень много знал о теме, за которую взялся, и был полон решимости увидеть этот санаторий. Мы продолжили самостоятельные поиски. Отец быстро понял, что санаторий, скорее всего, находится на высокой горе, поросшей дикими зарослями, – и мы отправились туда. До подножия доехали на машине, а дальше шли пешком по серпантину. Мимо проходили коровы. Без пастуха.

Наконец мы увидели в зарослях развалины прекрасного здания, о котором отец столько рассказывал. Рядом с некогда величественным сооружением паслись коровы, бегала какая-то собака. Сад, который окружал санаторий, превратился в дикие заросли, скрывающие величественные руины от человеческих глаз. Стены санатория поросли мхом. Отец провёл для нас экскурсию, рассказал, что где находилось. Указал место на побережье, где построили отдельный небольшой дом для одного из физиков (не все учёные жили в самом санатории). От домика на побережье остался один фундамент. Мы бродили по этому месту и слушали отца, который рассказывал с таким увлечением и страстью, с такими подробностями, будто он и сам больше полувека назад был там и видел всё своими глазами. Я внимательно читал сценарий, хорошо помнил сцены будущего фильма и в красках представлял себе, как и что на этом месте некогда происходило.

Мы ещё какое-то время пробыли на руинах санатория и стали спускаться вниз. Я испытывал волшебные чувства. Чистый детский восторг. Всё это напоминало сцену из какого-нибудь фильма про Индиану Джонса.

Это была одна из лучших поездок в моей жизни. (Даже несмотря на то, что через день я заболел, слёг с воспалением уха и был вынужден поехать в военный госпиталь к местному врачу. Это даже забавно. Ведь как бы иначе я увидел маленький военный госпиталь в далёкой Абхазии?) Именно такие поездки я всегда ценил. Поездки, у которых есть какая-то творческая, философская сторона.

В которых есть какая-то личная история. Есть нечто необычное и неповторимое. Просто куда-то поехать, жить в дорогом отеле и валяться тюленем на пляже... По-моему, это скучно. (Хотя какие мои годы, подумает кто-то – и, вероятно, будет прав.) В этот раз путешествие по сетке параллелей и меридианов оказалось ещё и путешествием во времени.

И эта поездка подарила мне удивительное воспоминание на всю оставшуюся жизнь. Я вместе с семьёй забрался на гору с дикой чащей и изучаю руины величественного здания, занимающего большое место в эпическом произведении отца. Такие вещи всегда сильно врезаются в память.

(Может, воспоминания об отношениях с близкими – вереница подобных сцен? Вот мне семь лет, и отец учит меня драться, чтобы одноклассники не могли меня безнаказанно задирать. Вот – в таком же возрасте – мама впервые привела меня в воскресную школу при Новоспасском монастыре, и я вдруг осознал, что хочу быть священником. Вот мне уже пятнадцать, и мы с отцом идём сквозь холодный октябрь через всё ВДНХ. Идём покупать мне мою первую электрогитару, чтобы я мог записывать песни и играть с группой. А вот мы с маленькой сестрой впервые увидели цыган на бричке.)

И что удивительно – мои родители всегда подходят ко всему с поражающей самоотдачей и ответственностью. С удивляющей лёгкостью и при этом дисциплинированностью. (Возможно, я непроизвольно копирую эту модель поведения. Даже с некоторым перебором. В конце концов, когда я попал в аварию во время съёмок одной своей работы и получил сотрясение мозга, я не стал отлёживаться месяц в постели, как мне посоветовали. Я уже на следующей неделе встал и вернулся к съёмкам и монтажу. Хотя первую неделю меня не слушались пальцы – и я, например, был не в состоянии сыграть на гитаре. Сказывалось то, что в мою голову на полном ходу вошла бронированная иномарка.)

Съёмки фильма про первую советскую атомную бомбу так и не начались – по причинам, которые я озвучивать не буду.

А удивительных моментов, связанных с искусством (особенно кинематографом), в нашей жизни всегда было достаточно. Я бы особо выделил обсуждение сценариев. После истории про советский ядерный щит отец написал множество интересных сценариев.

Например, про барона Унгерна и его потомков. Барона Унгерна, который с войском в несколько тысяч человек отвоевал у Китая Монголию (!), при жизни был признан богом и мечтал о создании великой евразийской империи (о реинкарнации империи Чингизидов). Барона Унгерна, решившего после поражения белых в Гражданской войне отправиться через пустыню Гоби в Тибет, но преданного своими же. Обладая тонной золота, он даже не попытался откупиться от большевиков. И был расстрелян, так никому и не рассказав, где же он спрятал сокровища.

Было ещё множество потрясающих сценариев, синопсисов, идей. Например, по «Двум капитанам» Вениамина Каверина. И я готов поспорить, что Каверину бы понравилось. Эротических триллеров. Исторических детективов. Социальных драм и потрясающих, умных, чёрных комедий.

Напоследок.

Лет двенадцать назад мы с отцом зашли в один гитарный магазин и стали проверять, как звучат разные гитары. И оказалось, что отец играет лучше, чем все продавцы, вместе взятые. Он их переиграл. По техничности, мелодизму
и умению импровизировать. Тогда один из продавцов, присвистнув, сказал: «Парень, с таким отцом тебе не нужна никакая группа. Такой отец может заменить всю группу».

И он может.

...Надеюсь, что я ничего не перепутал. Потому что отец бы не перепутал.

P. S.

Как сказала Ольга Демидова: «Ткачёвы, вы – банда».

(Фотографии Сергея Ткачёва из Абхазии можно посмотреть здесь- https://vk.com/album43527132_257898028.)