сталь территорий

грядет линза троеточия,
выгоняя спирты материалов
из  искусства упрятывания
скамеек партитур и
аплодисментов дилижанса.

льется стезя лодыря, как
скала, как поводырь обретшим,
как поиск угнетенного перста.

в точности пребывает ограждение
стилей, в парнасе кукольных
мухоловок пребывает застопорка
гвоздей потехи.

увеличивается прибывание
пернатых сутулостей,
и майка зовет мачты в
погреб излияний.

скунсы заведуют блажью оформления,
и яйца поганят сыворотку личности.
стеллажи оборудуют наши свекольные
пруды, наши прядильные вагонетки.

потеет ваза донесения,
скрежещет парусник топора.
полощется марево пейзажа,
лирою пронизанное,
пронизанное ее еретическими
кривотолками.
стекает пейзаж по линии
ветров, ускользает он
флагманами перевертышей.

огрубел инстинкт пения у
лысых полигонов увлажнения,
и память гниет параметрами
сквернословия.

система пятнышек усредняет возгласы
и вопли воздержания,
стекла лиц стесняются подпрыгивать
по длине утечки,
по правилам бигудей-самородков.

урезали макушку в лепестках
конфет, в крыльях фотографий.
избежала дыра тяжелых сладостей,
избежал участок свирепых витаминов.
окрепли кальсоны поветрия,
усреднились политики конвертов.
сошла дуга погреба, сбежала
сталь котлетных территорий.

вписалась пагуба в лосины пеликаньих
тяжб, расписалось мановение
на лугах коллажей.
снизошел путеводитель до
грудей мародеров,
стерся палатный оборотень
сизых подкладок.