Седьмая Печать

…………«И когда он снял седьмую печать,
…………сделалось безмолвие на небе»
…………………………………(Отк., 8:1)

В дом вошёл.
В скворечниках спит народ.
Сколько раз за жизнь подымался вверх
по ступеням-клавишам из-под туч?
Ноты делятся здесь на мои и всех.
На замок, что кряхтит, но глотает зонд,
и шаги по улице да раскрытый зонт.
Не хватает воздуха.
Дверь на ключ –
словно скотчем заклеил свой рыбий рот.
Полутьма.
Не сыть, но, быть может, суть
(сколько пьёшь - не пьёшь,
сколько ешь - не съешь) -
проникает в глаз промеж штор и туч.
Сквозь любую брешь.
Промеж всяких дней.
Сквозь любую щель.
Её клей тягуч.
Её воск пахуч.
И плакуч, и жгуч на дверях сургуч.
Раскрываю окна.
Я люблю устраивать сквозняки
и стоять у распахнутого окна,
чтоб лимонной долькой на пол-лица
из своей ночнушки выпрыгивала луна,
в чашку чая скатываясь вдоль руки.
На стоп-кадре
в бледно-лимонных тонах стена.
Этот контур всегда находится между «есть» и «нет».
Обесцвеченный двор мой – слюда, чернослив, слюна.
Козырёк над подъездом.
Черепаха-авто.
Оградный скелет –
Бог весть что там,
в глубине деревьев и ветра-веретена.
Словно свойства предметов всех
превратились в один предмет,
несмотря на то,
что богата жизнь на вещи и имена,
а ещё на безмолвный рассеянный в людях свет.