Музыкант

Музыкант, музыкант, музыкант…
Покажи мне свой талант, что прячется под махровым обветшалым пальто.
Всё, что слышала раньше… Всё – не то! Всё – не то!

Сыграй. Сыграй же мне, музыкант!
Ты же не зря появился предо мной, как потерянный франт.
Сыграй на гитаре струнной, на барабанах упрямых, на изысканной скрипке, на страстной гармонике, на тучной виолончели.
Пока, я раскачиваюсь в такт на вымышленных качелях.

Еле-еле, боясь сорваться.
Только прошу, соблюдай градацию.
Дай услышать аборигенный диджериду и таинственный варган
Пока, я докуриваю план.
План на будущее, где ноты разбросаны по квартире.
Там болтается платье моё на шарнире.
Как кукла, разрисованная на лад солиста "Kiss".
А в кастрюле трехдневный недоваренный рис.
И ириски из детства, от которых вылетают пломбы.
Они, как самолёты, после вражеской запущенной бомбы.
Добивай меня музыкой, от которой сведет пальцы.
Я её спрячу от посторонних под ватным стареньким одеяльцем.
Любоваться буду, лишь в полнолуние,
Попивая драконий улун.
Слюной брызну от бешеного припадка
Начинай уже, я дышу на ладан.

Зазвучали и заурчали звуки, как ледяные ручьи.
А, ну-ка! Сильнее бренчи! Грохочи, хохочи, кричи!

Перебирай гитарные струны, пока не вопьются в мозоли
Они прирастут к рукам, как ярмарочные французские гиньоли.
Канифолью опалены твои тоненькие миндалины,
Воспалены и заварены.
Отвернись, не смотри!
Я сотру все следы, разорву нервы и открою окно.
Вдребезги гитаре разбиться уж суждено!

Барабаны зазвучали наискосок.
Хочешь, чтоб я вдохнула по полной смок?
Прости, но проткну я их острыми каблуками,
Найду твой голос под швами.
Он сладкий, приторно-сладкий, ужасно-сладкий…
Его тоже спрячу в волос пепельных прядки.

Из скрипки страстной сделаю для срезанных на клумбе цветов вазу.
Они разрастутся, как злокачественные метастазы!
Сразу представь, как станут вечнозеленой секвойе.
О, господь или дьявол, скрипку твою упокоит…

С виолончелью потрудиться придется,
Она под натиском хрупкого женского тела, совсем не согнется.
Не сломается от удара острых костяшек.
Впрочем, я ее подожгу. Дважды.

Трижды, четырежды.
От нужды, по которой сводят мосты…
И признают после смерти поэтов, писателей, художников, архитекторов, дизайнеров, музыкантов и прочих творцов!
Навешивая им парочку ярлыков…

Гармонику доставай, губами касайся.
Да, не моих губ! Ах мерзавец!
Втягивай воздуха, что свеж и прелестен.
На летней вверх лестнице!
Дёргаю в такт меланхолично,
Сегодня я истерична.
Я гармонику проглочу вместо позднего ужина.
Бесстыже, голодно и заслужено.
Неуклюже, комом в горле встанет, но я не подам и виду.
Вместо этого выплюну тебе с десяток своих флюидов.
На ладони, что запотели, как стёкла в переполненном трамвае.
А ты на чём-то другом можешь сыграть?

Ты меня уже ненавидишь, я знаю.
Ты прости меня, музыкант…
Я ведь не первый ноябрьский снег, я не таю…
Лишь высмеиваю твой  талант…

В запасе у тебя еще два инструмента, это точно…
Я их не слышала ранее в живую, воочию.
Твоя кожа темнеет!
Быть того не может или это я бледнею?
Ан, нет! Темнеет и на поясе появилась повязка из шкуры убитой ламы,
Зазвучал аборигенный диджериду по граммам,
По гаммам, по переплетению Австралийских мотивов…
А в руке моей появился экзотический фрукт, похожий на сливу…
Я на лиане сижу под солнцем в громоздкой шляпе,
И смотрю на музыки рябь…

Браво! На бис не попрошу, я увы…
Между нами вскрыты нервы и вырыты рвы..
Ты ревешь, как толстокожий носорог перед бойней
Я покрываюсь мурашками от мух Цеце и зноя…
Занозой вопьюсь.
Что там дальше утешит тоску и грусть?

Ты напротив стоишь измождённый, как ветхи сухие перед пожаром.
Исхудавший, мокрый и сухопарый…
Пропадая в безумстве музыкальных оркестров,
Для последнего инструмента найдешь силы и место.
Свет погас, тьма настигла.
И я замурлыкала.
Свернувшись калачиком на сырой и вытоптанной землице,
Обнажи ты скорее ключицы.
Вереницей за змеями и ящерицами
Пробежит этническая музыка, ненавязчиво…
Из варгана гармонично выплёскивающаяся в мой сосуд…
Это стоило всех минут…
Кровь кипит. Закипает, как на плите молоко, покрываясь пеной
Да, всё-таки, музыка – это лучшее в этой Вселенной!