Жан

Сегодня солнце светит словно летом,
Хотя с утра пощипывал мороз.
Снежок скрипел предательским фальцетом
Весна близка – февраль даёт прогноз.

Ещё не видно птичек перелётных
Дождаться бы пернатых мне южан.
Коснуться дней далёких, беззаботных,
Когда был просто Ваня, а не Жан.

В Малаховцы сбежать, где есть избушка,
У берега Мышанки – камыши,
Сливовый сад. Семья моя Кабушка,
Где мать с отцом и двое – малыши.

Умчаться ветром вольным в Чебоксары…
Затем, Ванёк, в Казани побывай.
Старинные припомни тротуары
И как водил по рельсам свой трамвай.

Со временем бездействия – по боле
Здесь в камере мечтается вдвойне.
Вернуться бы к боям на Халхин-Голе,
На Финской снова вымерзнуть войне.

И плен, в который канул по-кретински
Всё время давит грузом на мозги.
Сбежал. И как ни как, но здесь я, в Минске
Два года отдавал врагу долги.

Талант диверсионный проявился:
Дороги на Логойск и на Столбцы
Держали в страхе. Фриц небось крестился
Пред выездом, боясь отдать концы.

Бывало, что из лагерных кошмаров
Не раз военнопленных вызволял.
И с кличкой: Сашка, Бабушкин, Назаров
Под носом у фашистов щеголял.

Оружие достать, медикаменты,
Тайком пойти к врагу, и напролом,
Штабные подорвать апартаменты,
Немецкий разыскать аэродром,

Всё это мог и делал беспрерывно,
Хоть нас громили тоже иногда.
Подполье восстанавливал активно,
Газету даже выпустил – «Звезда».

И очень жаль… В суровые застенки
Фашистский зверь опять меня поверг.
Как вышли? Как нашли? Не дал оценки
Четвёртого, в злосчастный тот четверг…

Электротоком били и железом
Пытали раскаленным много раз.
Дать списки партизан головорезам?
На это твёрдо шёл всегда в отказ!

Какую-то совали мне записку
Вину пытаясь ею доказать.
Да разве я друзей подставлю риску?
Ничто фашисту больше не узнать!

Уверен, что повешенным я буду
«Подарком» для бесстрашных горожан.
Ни подлецом не стану, ни иудой
С улыбкой примет смерть ваш верный Жан.