К Музе 2

Улица хрипотой наполнена. Карнавал там, снизу -
Шум у столбов висельных. Костюмы вороньи, чёрные.
И пока я, свесив ноги, записываю это с карниза,
Ты без зазрения называешь меня Башлачёвым.

А цвета наши как в прошлом - ночь и апельсин.
Были пошлые, а бездорожье как божья благодать.
Бежали прочь, бухали, так пережили семь зим,
Но и сегодня я твоё имя, русалка, не хочу знать.

Затуши окурок, отправь сквозь окно на волю
Вместе с бельём своим, и приступим уже к делу.
Ты на моём костре, ведьма. Что делать - средневековье...
Надиктуй мне псалом стонами и изгибами тела.

Сомкнутся стены нашей кельи - твоими молитвами
Мы остановим сарацинов, инквизиторов и ход солнца.
Мы прольёмся реками и смешаемся на палитре...
"Осень. Хлебни ядовитой воды из колодца" поётся.

Нас никто не узнает в чумном городе паразитов.
Поразительно мы похожи, трёмся кожей до ссадин.
Ты не родишь мне сына, жемчужная Афродита,
Крылатая горгулья, распятая на золотом фасаде.

При людях не целовались - никто и не требовал большего.
В обществе скрывали лица за птичьими масками.
Ты моя балерина в стихах, литературная стриптизёрша,
Из твоей нежности рождается музыка и акварельные краски...

Они же потом напишут пасквили - Бог простит.
Нам бы до весны - тащить оргазмы в паводок контрабандой.
Придёт время, Бенджамин Баттон, я отведу тебя в монастырь,
Положу в корзинку с запиской пред входом парадным.

Прокляла меня, споила волчьей ягодой и морошкой.
За стойкой барной заплела в косы жгучий дурман -
"Ты только пиши стихи, сочиняй, мой хороший!"
"Ты никчёмный мудак, пустослов, рифмоплёт бездарный!"

Прости. Прорости в голосах подростков на клиросе
Или останься лишь в воображении поэта пьяного...
Я один в комнате - окно открыто, пепельница. Там внизу
Карнавальные огни убегают вдаль караваном..