Коньячок

И куда-то потянет. Да знать бы ещё куда...
Но зато так настойчиво, как жениха к невесте.
Вот втемяшится в голову всякая ерунда,
задаёшься вопросом - не хлопнуть ли нам по двести.
Можно триста. Для этого тычешь рукой в рукав,
локтем - бах! - мир сужается в точку, в глазах темнея.
Но зубами скрипя, выбегаешь, ведь встреча с нею
без двухсот невозможна. Навстречу тебе - гав-гав -

это моська соседкина - так бы и удушил.
Улыбаешься старой карге - не таких знавали,
обегаешь собачку, бойчее видал страшил
на старушечьей сходке - скамеечном карнавале
для кривых и убогих держательниц злобных псин.
Вот же, локоть болит - крепко врезался, надо ж было...
Пара мятых купюр, словно кенар поёт мобила.
Не ответишь из принципа, ломишься в магазин.

Коньячок, сигареты, букетик несвежих роз -
джентльменский набор - и домой, задержался малость.
Пропускаешь знакомца - в глазах у него вопрос -
может, вскладчину? Нет. У бедняги лицо помялось,
и покрылось обидой, непонятостью, тоской.
Что поделать, братишка, сегодня она царица,
и поэтому мы пролетаем, как говорится,
но зато будет вечер особенный, колдовской,

осторожный и ласковый. Локоть уже распух,
чертыхаешься, если заденешь, но суматоха
погружает в рябинную кипень, белесый пух -
одуванчики так облетают, довольно вздоха -
и летят парашютики, липнут к тебе и льнут,
словно руки её, словно губы её тихонько
прикасаются... И начинается сердца гонка,
словно жизнь пролетит за какие-то пять минут.

Дом, прихожая. Чуть не вывихивая плечо -
не задеть бы опять - извлекаешь себя из драпа.
Сердце скачет куда-то бессмысленно, горячо,
воздух в горле комком, хоть ногтями его царапай,
хоть глотай, если можешь. Последняя мысль в ряду
из возможных - себя береги. Но как же
доставала-мобильный звонит. Всё наглей и гаже.
Достаёшь и читаешь - не выйдет, я не приду.

Вот пристроишься на подоконник, а у ворот
заседают собачницы, пух на бровях, ресницах -
одуванчики всё. Понимаешь - она всё врёт,
а не хлопнуть ли двести, возможно, она приснится.
И, возможно, губами остудит висок она,
эту синюю вену, в которой коньяк и жалость.
Как же локоть болит. Tак по-глупому всё смешалось.
Наливаешь последние двести. И пьёшь. До дна.