А я-то думала порою...

                Все окна открыв, опустив занавески,
                ты в зале роялю сказала: живи!
                Как легкие крылья во мраке и блеске,
                задвигались руки твои.

                Под левой - мольба зазвенела несмело,
                под правою - отклик волнисто возник,
                за клавишем клавиш, то черный, то белый,
                звеня, погружался на миг.

                В откинутой крышке отливы лоснились,
                и руки твои, отраженные там,
                как бледные бабочки, плавно носились
                по черным и белым цветам.

                И звуки холмились во мраке и в блеске,
                и ропот взбирался, и шепот сбегал,
                и ветер ночной раздувал занавески
                и звездное небо впускал.
               
                Владимир НАБОКОВ



А я-то думала порою - почему
руками я так нежно говорю
с приятелем своим - роялем белым,
и разговор порой бывает очень смелым!

Мы ссоримся и миримся, потом решаем,
что оба в чём-то были не правЫ,
и вот уже мелодией мы о любви вещаем,
а стены комнаты для звуков уж тесны!

И окна настежь!!! Пусть летит соната,
встревожив звёзды в тёмных небесах!
А ветер, подхватив с пюпитра ноты,
вдруг дирижёром на мгновенье стал!

А мой рояль страдал, и пел, томился,
под пальцами моими таял, словно воск...
А мне казалось - небосвод молился,
и где-то ТАМ внимал мне сам ХРИСТОС...