Эрот и Психея. Мытарства

Начало поэмы  http://www.stihi.ru/2019/03/30/3480

Предыдущая глава  http://www.stihi.ru/2019/04/25/7625

                192
Шла торопливо Психея вдоль тёмного моря,
Предполагая дойти до стоянки судов,
Сгладил рапсод осознанье великого горя,
Мысль ей внушив «Счастья нет без тяжёлых трудов!»
Волны ласкали красивые женские ноги,
Тихо шептали: «Спеши к долгожданной мечте!
Трудности все одолеешь в нелёгкой дороге,
Только, царевна, не верь ни на миг клевете!»

                193
И соглашались прибрежные камни с водою:
«Кто много плачет, тот будет несчастьями бит!
Твёрдою стань, как скала, пред возможной бедою –
Сильных пожаров и бурь не страшится гранит!»
«Смерть ненавистна всегда человеку живому –
Галечник громко и звонко шуршал ей вослед. –
Но смельчаку, по натуре своей волевому,
Страх не присущ, не бежит он от множества бед!»

                194
Духом воспрянула женщина, слыша такое,
Лёгкою стала по брегу ночная ходьба,
С жалостью море смотрело на горе людское:
«Самой тяжёлой бывает с собою борьба…»
Дивный рассвет начинался за мощной горою,
Сумерки таяли быстро, как снег на руке,
Солнце спешило  расстаться с заморской «норою»,
Звякнули медные цепи галер вдалеке.

                195
Женское сердце забилось погромче металла,
Были бы крылья взлетела б Психея тогда,
Очи её засверкали прекраснее лала,
Ясно завидев за мысом большие суда.
Вскоре царевна стояла на крупном причале,
На красоту кораблей загляделась она,
К старому кормчему молвила слово вначале,
Хоть и была обращеньем своим смущена:

                196
«Добрый моряк, не смотри на меня так сердито,
Я претерпела лишенья в далёком пути!
Мне бы узнать, где является в мир Афродита,
Сил я в тяжёлой дороге лишилась почти».
Кормчий взглянул на неё изучающим взором,
И осмотрел с головы до истерзанных пят:
«Не устоять никому под просящим напором,
Видя воочию дивный божественный взгляд!

                197
Ты говоришь старику о тяжёлой дороге…
Девичьи пятки растерзаны в кровь – пустяки!
Ссадины эти не портят красивые ноги,
Вылечат раны врачебных искусств знатоки!
В храм Афродиты стремишься попасть непременно?
Там ты найдёшь и леченье, и добрый приют,
Наша Киприда, когда-то рождённая пеной,
Не оставляет вниманьем взмолившийся люд.

                198
Надо тебе на божественный остров Кифера,
В древности там Афродите был выстроен храм!
Утром туда и направится эта галера,
Лучше проплыть по волнам, чем ходить по горам!»
Парусник долго грузился гребцами-рабами,
Трапезу кормчий устроил под сенью дерев,
Быстро заснула Психея в траве под дубами,
Мягкое царское ложе забыв и презрев…

                199
Снилось ей поле с высокой и цепкой травою,
За горизонт в жаркий день уходило оно,
Кто-то над нею ужасно загукал совою
И прокричал, что лишений ей много дано.
Только любовь ей покажет дорогу к спасенью
И приведёт к исполненью заветной мечты,
Что не должны подвергаться деянья сомненью,
Если царевне придётся упасть с высоты…

                200
В полночь проснулась Психея от мягкой прохлады,
Лёгкая дрожь пробежала по ровной спине,
Звёзды узрила сквозь своды лесной анфилады
И начала размышлять о советах во сне:
«Падать с небесных высот на дубовые кроны?
Что ж я готова на это, хоть смерть и страшна!
Но у любви настоящей свои есть законы,
А без неё, твёрдо знаю, мне жизнь не нужна…

                201
Пусть будет тяжкой несчастной царевны судьбина –
Главным считаю, чтоб стал в ней счастливым итог!
Не испугают меня ни болезнь, ни чужбина,
Только бы вновь был со мною любимый мой бог!»
В долгих раздумьях лежала она до рассвета,
Кормчего голос нарушил Психеи покой:
«Эй, подождите! Царевна здесь прячется где-то,
Ей нездоровилось сильно в печали людской!»

                202
Вмиг оказалась царевна у скользкого трапа:
«Кормчий неправ, не спала я прошедшую ночь!»
«Да, я не слышал в тиши музыкального храпа…
Сядь на корме поудобнее, царская дочь!
Поговорим о житье мы с тобой непременно,
Вспомним рассказы рапсодов о жизни богов
И о великой богине любви Белопенной,
Что родилась возле нужных тебе берегов!»
               
                203
Выбрала нужное место красавица смело,
Парус уныло вдоль мачты свисал с высоты,
И совершилось внезапно тут странное дело –
Вздулось ветрило, и вмиг заплескались холсты!
Быстро помчалась галера по синему морю,
Добрый Зефир для Психеи дохнул в паруса,
Вёсла сушили гребцы, с мощным ветром не споря,
Сзади остались и берег, и мол, и коса…

                204
И началась между кормчим и девой беседа,
Опытный старец умело повёл разговор,
Ловко исполнил он тонкую роль душеведа,
Не вызывая советами нужными спор…
Судно летело копьём из десницы атлета,
Брызгалась пенная влага на праздных гребцов,
И впереди показался в сиянии света
Храм на Кифере, где много цветных изразцов...

                205
 Ловко причалило к пристани крепкое судно,
Кормчий царевне помог перебраться на брег:
«Знаю, в дальнейшей дороге тебе будет трудно,
Это покажет во храме Киприды ночлег.
Будь осторожней в беседе с богиней прекрасной,
Мы для великих богов, как для нас – муравьи,
Может мольба оказаться затеей опасной,
Крепко продумай, царевна, вопросы свои!»

                206
И на прощанье склонилась пред кормчим царевна,
Сильно волнуясь, ко храму направила путь:
«Только б меня приняла Афродита безгневно,
И поняла всех страданий и горести суть!»
Маленький город она обошла рассуждая:
«Что привлекло, интересно, богиню сюда?
Иль любопытной была, как и я, молодая,
Иль породила её здесь морская вода?»

                207
Гелий блеснул напоследок в волне бирюзовой,
Луч изумрудный упал, как с цветка лепесток,
Людям явилась Селена широкой подковой,
Ночь отправлял на Киферу далёкий восток.
Странница, к храму приблизясь, взошла на ступени,
Их миновав, осмотрела пустующий зал,
Чудились ей необычные лёгкие тени,
Слышался шум, словно волны шептали средь скал.

                208
К сумеркам вскоре привыкли печальные очи,
Статую в тьме разглядела Психея тогда,
Возле которой проводят просители ночи,
Если преследовать их начинает беда.
Робко скользили босые ступни на граните,
Пред изваяньем склонилась царевна в тоске,
Ноги из камня обняв, воззвала к Афродите:
«Счастье моё – лишь в твоей всемогущей руке!

                209
Если я в чём-то виновна, верши наказанье,
Но не лишай светлых чувств – жизнь без них немила!
Разве замужество женщины – это дерзанье?
Что ж ты, Киприда, молчишь в тишине, как скала?»
Близилась полночь, сгустились неясные тени,
Мгла, как вода, просочилась из неба во храм,
Думала женщина там о любви, об измене,
Надо ли ей доверяться богам и ветрам…

                210
Вдруг осветилось пространство чудесного храма,
Блеск исходил от богини, сошедшей с небес!
Стала видна помещенья всего панорама,
И обомлела Психея от грозных словес:
«Жалкая смертная, как ты решилась на это?
Дерзость твоя не имеет разумных границ!
Лживая песня твоя о любви ныне спета!
Не поднимайся! Лежи, как положено — ниц!

                211
Как ты посмела влюбиться в великого бога,
Страстью порочной его завлекая в постель?
Ты о себе возомнила достаточно много,
Видно, трещала ему, как в степи коростель!
Буду сегодня с тобой я во всём справедлива,
Чтоб поняла ты поступка плохого вину:
Ты для царевны какого-то царства красива,
Но Пантеон не приемлет такую жену!

                212
Лет через десять-пятнадцать ты станешь старухой
С сетью морщин на лице и густой сединой!
Стыдно мне будет тебя называть молодухой –
Время весьма скоротечно у жизни земной!»
Молча Психея сносила такие обиды,
Лёжа без всяких движений на сером полу,
Осознавала она возмущенье Киприды,
Коя гневливо её превращала в золу.

                213
«…Кроме того, ты ослушалась бога Эрота
И нанесла красоте небожителя вред!
Мальчик мой бедный такого не ждал поворота,
Чтобы узрить, что жена вдруг нарушит запрет!
Маслом кипящим плечо обожгла молодому
Дивному богу, который блистал красотой!
Ладно, что смог он лететь к материнскому дому
И распрощался навеки с красоткой пустой!

                214
Горе тебе, что ты нагло влюбилась в Эрота
И соблазняла красавца полночной порой!
Будет поручена мною такая работа,
Чтоб ты не тешилась больше любовной игрой!
Он до сих пор вне себя от бесстыдных свиданий –
Приворожила его, как простого юнца!
Службой искупишь своё причиненье страданий,
Мучиться будешь за это теперь без конца!»

                215
Нежной, но сильной божественно белой рукою
Ловко за пояс схватила Психею она:
«Я не позволю тебе оставаться в покое,
Будешь трудиться за то, что была влюблена!»
Мигом Психею в чертог принесла Афродита,
Бросила смертную на пол она пред собой:
Молвила ей: «От меня не получишь кредита,
В этом не буду считаться с царём иль судьбой!

                216
Милость моя снизойдёт на тебя, если точно
Выполнишь всё, что задам я сегодня тебе!
Ясно увижу тогда, ты чиста иль порочна,
Коль прибегаешь во храме богини к мольбе!
Не проявлю я нисколько к тебе состраданья –
И докучать не позволю великим богам!
Слушай, бедняжка царевна, о сути заданья!
Что ты прилипла к моим белоснежным ногам?»

                217
И поднялась на колени царевна Психея,
Пред Афродитой златой, как рабыня, склонясь,
Так изгибают олени у озера шеи,
Хищных зверей по извечной привычке боясь.
Только богиня свирепо блеснула очами
И опрокинула на пол красивый сосуд,
Зёрнышки мака оттуда стекали ручьями:
«Будет весёлым нахалке заданье и труд!»

                218
В груду крупинок мельчайших, блестящих и чёрных
Просо из пифоса ссыпала мигом она,
Сверху добавив пшеничные жёлтые зёрна,
Молвила: «Всё разобрать ты по кучкам должна:
Просо – отдельно от зёрен пшеницы и мака,
Да и пшеничные зёрна – от всех остальных!
Времени много даю – до полночного мрака –
Это тебе не безделье в палатах родных!

                219
Быстро забудешь о страсти с возлюбленным в спешке —
В этой работе не станешь витать в облаках!» –
Злость увидала Психея в холодной усмешке,
Мелкую месть разглядела в красивых зрачках.
И повернулась богиня к царевне спиною,
Вышла, неслышно ступая за толстую дверь.
Села Психея на мрамор, терзаясь виною:
«Видно, рабыней Киприды я стала теперь…

                220
Время такое пришло, что заплакать бы впору,
Слёзы в моём положенье – простая вода,
Легче дойти по песчаной пустыне к Луксору,
Зёрна же все перебрать – здесь потребны года!»
Слёзы текли по ланитам несчастной царевны,
Знала она, что не выполнит данный урок,
Будут последствия этого явно плачевны,
И сократится назначенный жизненный срок…

                221
Молча сидела она, обнимая колени,
Душу царевны рвала тишина на куски,
Перед глазами мелькали неясные тени,
Хлынули в сердце потоки жестокой тоски.
Вдруг ей послышалось, будто беседует кто-то –
Тонкой струною пищали под ней голоса:
«Нам предстоит на сегодня большая работа,
Только мешает упавшая сверху роса…

                222
Миру известно: роса не бывает солёной,
Влага на слёзы похожа и так же чиста!»
«Друг муравей, ну какой ты ещё несмышлёный –
Кто-то над нами рыдает совсем неспроста!»
«Знаю я: горько рыдает царевна Психея,
Это её полюбил непослушный Эрот,
У Афродиты имелась такая затея:
Сделать ненужной снохе от ворот поворот!»

                223
«Братья мои, жалко бедную женщину эту —
Из-за доверия к сёстрам страдает она!
В поисках мужа пришлось ей скитаться по свету
Разве за тем, чтоб копаться здесь в кучах зерна?»
И зазвенели вокруг голоса очень тонко:
«Да! Мы поможем ей выполнить этот урок!»
Так началась муравьиная быстрая гонка —
Тучей они набежали, чтоб сделать всё в срок!

                224
Глаз не сводила красавица с чу;дного дела
И удивлялась царевна безмерно тому,
Как муравьи стали действовать очень умело
И разбирали из груды зерно по уму!
Быстро и дружно они разложили все зёрна —
Три разных кучи лежали на гладком полу,
Так насекомые эти трудились упорно,
Что вознесла им Психея с восторгом хвалу ...

                225
Гелиос с неба катился в своей колеснице,
Тёмная ночь обходила Олимп стороной,
И заглянуть поспешила Киприда к «блуднице»,
Чтоб посмеяться опять над царевной земной.
«Труд не по силам? – Спросила богиня с порога,
Но осеклась, разглядев в разных кучках зерно.
Вмиг Уранида поправилась, вымолвив строго –
Сделать такое одной – для тебя мудрено!

                226
Значит, не пройдено честно тобой испытанье...
Ночь проведёшь, как рабыня, на голом полу!
Утром получишь другое простое заданье,
Вон, размещайся в удобном и тёмном углу!»
Утром, чуть свет разбудила царевну богиня
И повела на террасу большого дворца:
«Видишь, в кустах на далёкой зелёной низине
Стадо баранов гуляет вблизи озерца?

                227
Эти бараны имеют руно золотое,
Ты мне должна принести дивной шерсти пучок!
Дело, что я поручаю, как видишь, простое,
Только управься до вечера, в заданный срок!»
… Долгая ночь пролетела в тяжёлом томленье,
В думах Психея её провела у окна:
«Это же чистой воды надо мною глумленье –
Явно не царское дело свершить я должна!

                228
Разве Киприда прядёт или ткёт, как Паллада,
Или руно нужно ей для плетенья интриг?
Что бы она ни хотела, а делать-то надо,
Только трудясь, я избавлюсь от тяжких вериг…»
Утром царевна в неясном и призрачном свете
Стала спускаться в равнину с великой горы,
Узкую тропку держала она на примете,
Чтобы успеть возвратиться в чертог до поры.

                229
Вновь на ступнях появились кровавые раны,
Но продолжала Психея движенье на луг,
Стали видны вдалеке золотые бараны,
И охватил тут царевну животный испуг:
Были бараны крупнее коров Аполлона,
Хищный их нрав выдавали большие клыки.
Страшно ей стало спускаться в долину со склона,
Ведь разорвут эти овны её на куски!

                230
Оцепенев, приняла тут царевна решенье:
«Видно придётся проститься мне с жизнью своей…
В озере лёгкая смерть будет мне в утешенье,
Только б не сгинуть на поле от этих зверей!»
Твёрдой походкой к воде подступила Психея
И наклонилась над тёмной её глубиной,
Жизни своей одинокой ничуть не жалея,
Тронула плотный камыш, там стоявший стеной.

                231
Вдруг услыхала она шёпот листьев зелёных:
«Не совершай, что поправить нельзя никогда,
Нужно терпенье и время для пары влюблённых
И не страшна им тогда никакая беда.
Что ты хотела от этих животных ужасных?»
«Велено мне с них взять шерсти сияющей клок,
Но отказалась уже от попыток напрасных –
Волны напишут теперь обо мне эпилог…»

                232
«Смерть не нужна! — прошумели озёрные травы. —
Шерсть от баранов висит на колючих кустах!»
«Ой, камыши, вижу я, что вы истинно правы,
К вечеру будет руно у Киприды в перстах!»
… Насобирала Психея кудели немало
И на Олимп поднималась с великим трудом,
Села она отдохнуть, обмирая устало,
Лишь возвратившись с равнины в божественный дом.

                233
Вскоре явилась пред взором её Афродита,
Сразу увидела целую груду руна,
Было заметно, что сильно богиня сердита,
Коль изрекла: «Не могла ты всё сделать одна!
Не засчитаю сейчас выполненье заданья –
Явно тебе помогает неведомый друг!
Значит, я впредь усложню для тебя испытанья,
Чтоб не нашла ты для помощи дружеских рук.

                234
Видишь, вдали водопад, что не знает покоя?
Это пробился наружу подземный поток,
Стикс-титанида владеет ужасной рекою,
Завтра доставишь мне чёрной водицы глоток!»
Ночью терзали Психею вопросы о главном:
«Что хочет сделать в итоге богиня со мной?
Я третий день нахожусь в положенье бесправном,
Сыплются беды на голову кучей сплошной.

                235
Все повеленья Киприды смертельно опасны!
Значит, кончина моя ей зачем-то нужна…
Может быть, все небожители так своевластны,
Что посылают на смерть ради кучки руна?
Чувствую сердцем, что будет и дальше несладко,
Злоба и женская месть беспредельны, как мир!
Где же сокрыта божественной кары разгадка?
Знает о ней, но не скажет царевне Зефир…»

                236
Так и заснула она, ничего для себя не решая,
Корчась от холода в тёмном пустом уголке.
Снилась ей Стикс, грозной силой своей устрашая,
Словно звала к водопаду на чёрной реке…
Эос вонзила персты в тёмный край небосвода,
Для золотой колесницы открыла врата,
Встала царевна ещё в темноте, до восхода,
Рано подняться Психее пришлось неспроста.

                237
Гидрию взяв, опускалась по склону царевна,
Не возмущалась глумленьем богини она,
Думала об испытаньях Киприды безгневно:
«Я искупить свой тяжёлый проступок должна!
Выхода нет у меня из того положенья,
В кое попала за дерзкое дело сама.
Разве потерпит Богиня мои возраженья –
Это несложно понять и совсем без ума…»

                238
Ближе и ближе к скале подходила Психея,
Слышала ясно, как громко ревёт водопад.
Остановилась она у потока, бледнея,
Вспомнила то, что вода в нём опасней, чем яд:
«Сколько людей схоронила в реке титанида,
Этого смертным живущим узнать не дано.
Много погибших покоится в царстве Аида…
Разве и мне в подземелье уйти суждено?»

                239
Долго смотрела Психея на чёрную воду,
С шумом летящую в пропасть с высокой горы:
«Как же наполнить сосуд Афродите в угоду,
Чтобы не рухнуть при этом в другие миры?»
Клёкот орла вдруг услышала сверху Психея,
Вмиг посмотрела на несколько тёмных вершин,
Вдруг заприметила птицу, которая рея
В долгом полёте, когтями схватила кувшин.

                240
Горькие слёзы скатились по бледным ланитам:
«Как же теперь наберу я волшебной воды?
Лучше пропасть мне в потоке таком ядовитом,
Чем получать от богини «дары» за труды!»
Женщина плачущим взором искала воровку,
К яростной Стикс повернувшись изящной спиной,
В это мгновенье орёл, проявляя сноровку,
Влагой волшебной наполнил фарфор костяной.

                241
И, не пролив из кувшина ни капли единой,
Мощный орёл пред Психеей поставил сосуд,
Дал ей понять он отрывистой речью орлиной
То, что искомое ею находится тут.
Чёрной водой был наполнен кувшин Афродиты,
Ясно услышала женщина фразу орла:
«Помни, красавица, боги тогда щедровиты,
Если в деяниях смертных не видится зла!»

                242
Тут же взлетела огромная птица над нею,
Клёкот прощальный донёсся с небесных высот,
Это деянье орла удивило Психею,
Сея надежду, что это, быть может, Эрот.
Вскоре царевна в обитель доставила воду
Ранее, чем наступил установленный срок,
И зарыдала слезами горючими с ходу:
«Что бы ни сделала я, это будет не впрок!»

                243
Важно шагнула в покои свои Афродита,
Властно спросила: «Где с нужной водою сосуд? –
Видя, что в гидрии жидкость чернее графита,
Бросила утварь в окно. – Бесполезен твой труд!
Это не ты совершила геройский поступок,
Кто-то другой рисковал у потока собой!
Ты не могла это сделать – твой нрав очень хрупок,
Тянешься пыльным хвостом за коварной судьбой!

                244
Завтра, царевна, получишь большое заданье,
И в выполненье его не помогут друзья!
Даже не скрою, что ты перетерпишь страданья,
Коими будет богата отныне стезя!»
Вышла она из покоев своих величаво,
Как подобает богине с такой красотой.
И огорчилась Психея: «Нет царского права –
Стала я статусом ниже пастушки простой…»

ГЛОССАРИЙ:

Аид — старший сын Крона и Реи, властитель царства душ умерших. По его имени «аидом» называлось и его подземное царство.
Афродита (Киприда) — мать бога Эрота, богиня красоты и любви, входящая в число двенадцати великих олимпийских богов. Богиня родилась из морской пены и капель крови титана Урана у острова Кифера, но была отнесена ветром на морской раковине к острову Кипр, где вышла на берег. Любовной власти Афродиты подчинялись боги и люди. Неподвластны ей были только Афина, Артемида и Гестия. Афродита безжалостна к тем, кто отвергает любовь.
Гелий, Гелиос — великий бог Солнца. Сын титанов Гипериона и Тейи, брат Луны-Селены и Зари-Эос.
Гидрия —  сосуд для воды, имеющий три ручки:  две небольшие горизонтальные  по бокам и одну вертикальную. Похожи на амфоры, но более округлые.
Девушки ходили с ними к источнику за водой. Гидрии носили на голове или на плече, придерживая их рукой.
Зефи;р — сын Астрея и Эос, бог западного ветра и сам ветер, брат ветров  Борея, Эвра  и Нота. Этот ветер — посланник весны. 
Кифера — остров Кифера считается первой родиной Афродиты, где богиня любви почиталась, как Афродита Урания. Именно около этого острова в морскую пену упали капли крови и семени оскоплённого Кроном Урана, но ветер потом отнёс рождённую в море Афродиту к острову Кипр, где она и вышла на берег.
Коровы Аполлона — стадо крупных красивых коров, которым владел бог Аполлон, грозный и могучий олимпийский сын Зевса который  считается  богом музыки и искусств, богом прорицания и покровителем пастухов и стад скота.
Куде;ль — пучок, волокна льна, пеньки, шерсти и т. п., приготовленные для прядения 
Пантео;н (греч. «храм всем богам») — группа богов, принадлежащих к одной религии. Здесь — пантеон Олимпийских богов.
Паллада — эпитет богини Афины, прекрасной дочери Зевса, олимпийской богини справедливой войны, военной стратегии и мудрости и покровительницы ткачества.
Психея – изначально земная царевна, потом — богиня древнегреческой мифологии, олицетворяющая душу или дыхание жизни, Чаще всего богиню описывали как девушку с крыльями, а иногда изображали как бабочку.
Река Стикс — река подземного мира, названная так по имени прекрасной титаниды Стикс, владеющей этой рекой. Считается, что вода Стикс может умертвить все живое, и что она холоднее льда.
Селена — богиня Луны, титанида, дочь титанов Гипериона и Тейи, сестра Гелиоса и Эос.
Фарфор костяной — состав, где помимо каолина, полевого шпата, кварца, присутствует около 50 % предварительно обожженной перемолотой кости животных.
Помимо красивого белоснежного оттенка, костяной фарфор любят за утонченность, просвечиваемость, гладкость, воздушность.
Уранида — дочь бога Урана. Уран — фактический отец Афродиты. Богиня родилась из морской пены и капель крови титана Урана у острова Кифера, но была отнесена ветром на морской раковине к острову Кипр, где вышла на берег.
Эос — богиня зари, дочь Гипериона и титаниды Тейи, сестра Гелиоса и Селены.

Продолжение http://www.stihi.ru/2019/05/21/6870